И она правда так считала. В юности она предавалась свободной любви и радужной хипповской жизни, в итоге у нее родился ребенок от мужчины, которого она презирала; потом она растила дочь, перебиваясь от одной временной работы до другой и ввязываясь в невероятные приключения. И наконец, когда дочь обосновалась в Штатах — вообще-то, она завершала там учебу, но Диана с гордостью утверждала, что дочке просто захотелось удрать подальше от ненормальной матери, — так вот, Диана осознала, что, несмотря на ее божественные данные, время работает против нее и однажды она перестанет быть неотразимой. И она остановила выбор на Жан-Ноэле, недавно разведенном инженере с хорошей зарплатой: ее привлекли комфортные условия жизни и его обжигающий взгляд.
Ему было сорок, и он решил, что начинается еще одна любовная интрижка, но Диана увлекла его за собой в пучину сексуальных экспериментов: она водила его в свингерские клубы, отдавалась у него на глазах другим мужчинам и втягивала в разные садомазохистские сценарии.
Для Жан-Ноэля это оказалось абсолютно новым этапом. Он опасался женщин, подозревая их в корысти и двуличии, но Диана была совершенно другой, и он доверился ей полностью. Она покорила его, и победа эта была тем головокружительнее, что она не использовала ни одно из средств, к которым обычно прибегают женщины: она не была ни целомудренной, ни верной, ни нежной, ни скромной, ни надежной спутницей. Напротив, неудержимая, резкая, взбалмошная, психованная Диана подавляла своего спутника, обожала неожиданности, вечно рвалась навстречу опасности и помогла сдержанному инженеру выпустить на свободу свою бунтарскую сущность, которую он долго прятал, чтобы добиться успеха в жизни.
И когда она предложила ему на ней жениться, он уже не счел это ловушкой, а воспринял как очередную фантазию. И был счастлив соединить свою жизнь с женщиной, меньше всего в мире подходящей для роли жены: незакомплексованной, неверной, с порочными наклонностями и никогда не собиравшейся ему подчиняться. Он знал, что ее интересуют одни лишь удовольствия, что ей скучно заниматься любовью не только в постели, но и на кухонном столе и даже на рояле, что она вечно будет втягивать его в такие невероятные истории и встречи, что его сердцу то и дело придется замирать не только от вожделения, но и от страха.
В тот вечер они отправились в «Белый трюфель», один из лучших ресторанов Брюсселя. Увидев их, метрдотель подскочил на месте, но потом склонился в церемонном приветствии и принял у них одежду. Одним движением глаз он указал официантам, что нужно накрыть для этой пары стол в глубине зала, в укромном уголке. Он постарался убрать их подальше от публики, потому что после их предыдущего посещения он получил массу жалоб от других клиентов, недовольных тем, что дама выкрикивала потрясающие непристойности: за два часа их присутствия ресторан опустел. Ее муж заметил это и оставил щедрые чаевые, поэтому ресторатор и не подумал отказать необычным посетителям, но принял меры предосторожности.
В этот раз Диана за ужином не говорила о сексе: ее увлекла другая тема — жизнь греческих Отцов Церкви в начале нашей эры. Она решила написать диссертацию об Оригене. Почему именно об Оригене? Чем он ее так заинтересовал? Жан-Ноэль подумал, что Диану могло привлечь само его имя: в нем слышались и «оригинальность», и «гены», что в поэтическом смысле позволяло считать его основоположником всего, то есть человеком, с которого все начиналось…
Диана рассказывала ему об этом александрийском теологе третьего века, который оскопил себя, чтобы посвятить жизнь Богу, — она считала это ошибкой, но все же проявлением сильного характера.
— Апостол Марк говорил: «Если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее». Стать скопцом, чтобы не поддаться искушениям, — вот что делает Ориген. Когда он был еще мальчиком, у него на глазах отрубили голову его отцу. Это не какой-нибудь грустный рохля, мечтательный лежебока, нет, это сильная личность, выживающая в жестоком мире. Мне интересно разобраться в его мыслях. И не важно, прав он или ошибался.
Диана в очередной раз заворожила Жан-Ноэля. Ну кто, скажите на милость, кроме засушенных университетских профессоров, глотающих библиотечную пыль, чтобы найти свою нишу и сделать карьеру в науке, станет сегодня с жаром рассуждать об Оригене, Аммонии Сакском или Григории Чудотворце? У этой женщины просто дар избегать обыденного.
Вернувшись домой, она схватила том Ницше и прямо в кровати принялась читать, отложив в сторону какое-то письмо на листке желтой бумаги.
Жан-Ноэль схватил его и пробежал глазами: «Просто знай, что я тебя люблю. И подпись: ты угадаешь кто».
— Что это такое?
— Понятия не имею.
Она на несколько секунд погрузилась в чтение Ницше, а потом добавила:
— И мне нет до этого дела.
Жан-Ноэль кивнул, но листок сунул в свою книгу: ему пришла в голову великолепная идея.
Через два дня Диана обнаружила в своей почте еще одно письмо на желтой бумаге, которое на этот раз заинтересовало ее куда больше:
Встретимся сегодня, в четверг, в 11 вечера, в квартале «Висла», рядом с высоковольтной подстанцией и опорой ЛЭП. У тебя под шубкой не должно быть никакой одежды. Подпись: ты не угадаешь кто.
Она улыбалась и кусала губы в предвкушении: «Это уже что-то. Его стиль явно улучшается». И, вспомнив, что Жан-Ноэль вечером собирался поужинать с коллегами, она обрадовалась, что сможет отправиться на это загадочное свидание.
В десять тридцать она села за руль своей итальянской малолитражки. До последней минуты она колебалась — может, не послушаться и надеть, скажем, черное белье или просто чулки на поясе, — но потом решила, что у автора письма были причины требовать от нее наготы и не стоит жертвовать кружевным бельем, которое стоит кучу денег.
Включив навигатор, она выехала из Брюсселя, пересекла лес, потом миновала несколько жутких развалюх — вдоль шоссе скучились домики совершенно затрапезного вида — и свернула на дорожку, которая привела ее к затянутым проволочной сеткой воротам. На табличке, изъеденной ржавчиной и висевшей на одном гвозде, значилось: «Висла».
Диана вышла из машины, почувствовала подступающий со всех сторон холод, толкнула скрипучие створки ворот, потом, забравшись обратно в свой «фиат», проникла по ухабистому проезду на захламленную территорию. Когда-то здесь, наверно, кипела работа, но теперь остались только полуразрушенные постройки, раскуроченные, разрисованные, а может, и заселенные какими-то темными личностями. Власти перестали следить за освещением этой территории, так что квартал окутывала непроглядная темень. Диана медленно продвигалась к темным очертаниям, высившимся на фоне неба, — наверно, это и была та опора ЛЭП. И действительно, когда она подъехала ближе, фары выхватили из темноты основание металлической конструкции на бетонном фундаменте, обвешанное табличками: «Опасно для жизни!»
Она заглушила двигатель. Зябко повела плечами.
Кто гарантирует, что, кроме незнакомца, написавшего записку, здесь не появятся другие персонажи, не предусмотренные сценарием, обитающие вне закона в этих мрачных руинах?
Она окинула взглядом малоприятную местность: раскуроченные вагонетки, кучи строительного мусора, мотки колючей проволоки. В голове пронеслись заголовки газетных новостей: «В квартале „Висла" женщина попала в лапы к насильникам». Она представила себе эти фото: она лежит, убитая, распластавшись в грязи, с окровавленным лицом. И комментарии журналистов: «Что она делала в этом опасном месте? Кто заманил ее туда? Убийство, напоминающее суицид…»
Выйти из машины? Может, лучше развернуться и уехать?
В этот момент в темноте блеснули фары.
— Это он.
Она не знала, кто «он», но его присутствие ее успокоило. Ей действительно назначили встречу.
Издалека до нее донесся мужской голос, искаженный громкоговорителем:
— Выходите из машины!
Сглотнув слюну, она решилась выйти из своего убежища.
Ее ослепил свет фар. И все же она отчаянно шагнула вперед.
— Расстегнитесь!
Она распахнула манто, продемонстрировав обнаженное тело.
— Годится. Направо по дорожке и вперед.
Она разглядела размокшую глинистую тропку, ведущую в темноту, и медленно пошла вперед: на высоких каблуках трудно было идти по неровной почве, а тем более по тропинке, которой она даже не видела.
И тут она очень ясно разглядела все неровности почвы и собственный силуэт, который выступил в ярком свете фар: машина незнакомца поехала за ней.
— Не оборачивайтесь!
Предугадав ее реакцию, голос велел ей идти дальше. Гудящий капот, кажется, был уже совсем близко.
«А что, если он нажмет на газ?» — тревожно подумала Диана.
