Не такой оказалась Вильма Джонсон — Дикая лошадь Анна (без прозвищ американцы не могут!). Увидев однажды ручеек крови, 60-летняя жительница Рено пожелала узнать: что же такое везет грузовик? Она-то и рассказала американцам, какие консервы покупают они собакам и кошкам. О мустангах заговорили, как о «части американской истории». «Мустангов под охрану закона!» Напор был сильным, и конгресс принял недавно закон, запретивший охоту на лошадей. (Кара за нарушение суровая — 2000 долларов штраф и тюремное заключение.)
Тут в Ловелле еще до принятия закона на «мирские деньги» был учрежден некий приют для мустангов — ранчо «Дикая лошадь». Вилли Питерсон и Джин Нан следят на нем за порядком…
— Хотите увидеть… — Вилли Питерсон смотрит на нашу обувку. — Это в горах. Есть змеи. Много колючек. И к тому же это ведь дело везения… Согласны?.. О’кей!
Переносим в красный пикап снаряжение. Свою машину бросаем у входа в «Подкову» и едем в горы.
Это, пожалуй, не горы, а крутые холмы, красноватые в крапинах белого камня. Кусты можжевельника, редкие и угольно-черные при ослепительном солнце, лишь оттеняют наготу камня.
Холм, понижение и опять холм. Белесое небо. Сухой воздух. Пыль за машиной. Дождей эти земли почти не знают. Влаги недостает даже для возвращения в землю того, что росло и умерло на холмах, — можжевельник, высыхая, будет стоять корявым облезлым остовом многие годы.
Огибаем озеро Сайкс, гору Сайкс, бревенчатую хижину самого Сайкса — первого белого человека, жившего тут лет сто назад. Рубленый дом с одним окошком и закопченным очагом пережил обитателя. Никто, кроме Сайкса, женатого на индианке, не счел удобной для жизни эту пустыню.
— Теперь их надо смотреть…
Едем не быстро. Холмы для дороги местами разрыты. Красная осыпь скрывает гребни, где может мелькнуть силуэт жеребца. На высоких точках мы делаем остановки — как следует оглядеться.
— Прошлый раз проездили бесполезно, — говорит сидящий за рулем Вилли. Он мудро считает: такие слова полезны — легче переносится неудача.
Но мы их увидели!.. Увидели жеребца.
На красном глинистом гребне он стоял в позе чуткого стража. Красный холм, и на нем — четко очерченный силуэт. От дороги в километре или немного больше. Несомненно, он увидел нас раньше, чем мы его. Черный и неподвижный.
В бинокль видно: чуть шевелятся уши…
— Где-то внизу пасется его табун…
Издалека делаем несколько снимков и разделяемся. Двое с машиной занимают высокую точку — приковать внимание жеребца. А двое — Джин Нан и фотограф — по каменной осыпи катятся вниз, чтобы вылезть на холм уже близко от жеребца. Согласовывать действия можно лишь жестами. Джин сразу все уяснил: ему надо выбраться первым по возможности дальше — пусть жеребец именно там увидит опасность…
Вот шляпа Джина показалась — из-за камней. Жеребец тоже наверняка увидел приземистую фигуру. Теперь живее! По камням, по колючкам округлых кактусов, в обход рвущих штаны и рубашку островков можжевельника. Скорее за холм под защиту зеленого кустика…
Жеребец занят Джином, и можно как следует рассмотреть его метров с двухсот… А вот и те, кого он так бережет. Внизу, на полоске зеленой травы, у подножья холмов пасутся лошади.
Одну из них сосет жеребенок. Обычные лошади. Мирно щиплют траву, и кажется странным, что надо подбираться к ним осторожно. Поднимись сейчас над кустом — жеребец подаст им сигнал. Вольная дикость сквозит в этой темной фигуре. Полчаса — на одном месте, не поменял позы, кажется, не переступил даже.
Как изваяние!
Раньше в степях такие вот молодцы водили огромные табуны. Заботливый, властный, ревнивый. Силу и эту обязанность быть всегда начеку полагается подтверждать. Чуть соперник переступит границу — немедленно в бой. Вздыбясь, оскалив зубы, два жеребца наносят удары копытом, норовят укусить, бешено скачут вокруг табуна. Табун в это время спокойно пасется — побежденных ему не жалко, только сильный имеет право продолжить род.
И тут загнанные людьми мустанги не изменили своей природе. На мускулистой груди жеребца в бинокль различаются шрамы — дрался… От людей же надо скрываться. Надо понять, что они замышляют, и вовремя увести этот крошечный табунок — неокрепшего жеребенка и четырех кобылиц. Поразительное терпение и сознание долга! С промежутками в минуту сделано больше десятка снимков, и на каждом поза будет одна и та же.
Кобылицы и жеребенок внизу пасутся. Замечаешь теперь: нет в них спокойствия привычных тебе лошадей. То и дело поднимают от травы головы, слушают. Жеребец пока не считает нужным их потревожить — фигура стоящего на холме Джина загадочна, но неопасна как будто…
Посмотрим теперь, что будет. Подъем во весь рост, взмах рукой Джину — «двигайся вдоль каньона!». Жеребец сразу увидел опасность, и очень большую. Громкое ржание! Там, внизу, встрепенулись, заметили Джина, с оглядкой медленно двинулись по лощине. И только теперь, на ходу, поняли, что есть опасность и более близкая. Жеребец не покинул холма. Ржание почти беспрерывное и притоптывание на месте заставили кобылиц ответно заржать. Они могли бы галопом пронестись по каньону. И хотелось, чтобы они показали, на что способны. Но был у четырех кобылиц жеребенок — неокрепшая, тоненькая лошадка. Они почти прижались друг к другу, прикрывая с двух сторон жеребенка.
Крадучись, упругой рысцой лошади миновали опасное место и скрылись за поворотом. Только теперь жеребец мог подумать и о себе. Но он не спешил, хотя видел: прямо к нему бежит человек… Человека и лошадь разделяют примерно сто метров. Снизу на фоне неба дикий конь походил на пружину, сжатую до предела. Спокойное ржание из-за холма, по-видимому, означавшее: «все в порядке», распрямило пружину… Возможно, не все бы нашли совершенной его фигуру. Но очень красив на красных холмах этот дикий бегун с черным длинным хвостом, с черной косматой гривой, толчками кидающий тело по крутизне. Две минуты — и вон уже табунок… Кобылицы перевалили гребень и скрылись, а он остался. И будет теперь оттуда смотреть.
Подошел Джин. В свои пятьдесят с лишним лет сколько лошадей, укрощенных или диких, видел этот пастух, однако он тоже взволнован.
— Бьютифул хоре…
С такой же интонацией произносится русский вариант этих слов:
— Красивая лошадь… Очень!
Фотограф садится вытряхнуть из ботинок колючки и камни, прикладывает губы к ссадинам на руках. Джин, улыбаясь, хлопает по своим сапогам с высокими каблуками — «вот что надо для этих мест!». Потом он манит фотографа пальцем и тычет в землю носком сапога — между пучками сухой травы лежит, туго свернувшись, змея. Без объяснения ясно, что это «гремучка» — кончик хвоста похож на трубку противогаза, кольца жесткие и подвижные. «Погремушкой» змея упреждает — «пройдите мимо».
Да, в ботинках и полотняных штанах не очень уютно лазить в этих колючках… Жеребец наблюдает за нами издалека. Джин предлагает еще подойти. Разделяемся. Делаем круг километра в четыре. Но зря. Мустанги ушли.
С холма видим их силуэты и легкую пыль… Четыре часа охоты. В пестроте красноватых оттенков земли находим глазами «букашку»-автомобиль. С холма на холм, пугая сереньких ящериц и пугаясь зловещих змеиных трещоток, выходим к дороге…
Вилли сразу включает мотор и везет нас к ручью. Первый раз за все путешествие пьем воду не из бутылки, не из стакана, а из ладоней.
До чего ж хороша эта вода, не побывавшая в трубах, не подслащенная, ничем не сдобренная, вода из дикого ручейка…
На обратном пути Вилли вдруг резко притормозил. Достает бинокль. Шарит глазами по сиреневым уплывающим в сумерки косогорам.
— Смотрите…
Знакомый нам силуэт. Но далеко-далеко. Сейчас на ветрено-красном закате неподвижная черная лошадь кажется нарисованной тушью.
— Наш?..
— Нет… Вилли и Нан считают, что там пасется другой табун. В нем два жеребенка и пять кобылиц.
— Ну как, стоило их сохранить? — Вилли это спрашивает просто так, заранее зная ответ.
Вблизи видно — нет в них спокойствия.
В. Песков, Б. Стрельников. Фото авторов.
13 июня 1973 г.
(Земля за океаном)
Есть на карте Америки зеленый квадрат. С разных сторон к нему тянутся красные жилки дорог. И на нашей «зеленой нитке» маршрута квадратик висит половинкой костяшки от домино. Название месту: Йеллоустонский парк.
Слово «парк» нельзя толковать применительно к нашим понятиям. Квадратик на карте — это площадь земли примерно 100x100 километров. Место расположения парка — северо-запад Америки, на стыке трех штатов (Монтаны, Айдахо, Вайоминга), в середине Скалистых гор.
По широте — наш Крым, но для американца это холодный север. Горы. Снег тут с октября до середины июня. «Столица туризма», «Жемчужина Америки», «Лучший национальный парк на земле» — так величают американцы «зеленый квадрат»…
