Сергей сидел напротив, в кресле для посетителей.
В первый и в последний раз Сергей видел Боталова у расстрелянной машины — напуганного, с трясущейся губой.
С момента этой встречи прошло всего несколько дней. Боталов заметно похудел, даже глаза, черные, как угли, провалились внутрь. Сергею показалось, что полумрак в кабинете устроили специально, чтобы никто не видел хозяина вампирского замка таким разбитым.
Другое дело — Рокси.
Как бы удручена она ни была, со своей ролью она справлялась прекрасно.
Поначалу Сергею не слишком понравилась мысль обратиться к ней, но Марина настояла на своем, а потом уже было слишком поздно о чем-либо сожалеть. Рокси примчалась на встречу моментально и, выслушав сбивчивый рассказ Марины, тут же созвонилась с Боталовым.
В его офис они летели по Москве на канареечно-желтом «Феррари». Сомневаясь и мучаясь, верно ли он поступил, Сергей тем не менее наслаждался поездкой в шикарной машине.
Боталов принял их моментально, отпустив секретаршу домой.
Марина осталась в приемной, притулившись на диванчике. В темный зев кабинета вошли только Сергей и Рокси.
— Вы уверены, что Егор там? — тихо спросил Боталов.
В тишине, прерываемой лишь звуками проносящихся внизу автомобилей, его голос прозвучал гулко, отскакивая рикошетом от хромированных поверхностей.
— Не совсем.
— Что значит — не совсем?
— Саш, ты что, не слышал? — вмешалась Рокси. — Он же не присутствовал сам, это Маринка слышала.
— Я хочу знать, насколько это точно, — нетерпеливо прервал ее Боталов. — Чтобы не получилось, что мы ворвемся в чужой дом, а там — никого.
— Да какая тебе разница? — возмутилась Рокси. — Ты же не поедешь туда сам, размахивая паспортом в телекамеры?
— Помолчи.
— Как я могу молчать, когда тут такое?
— Я сказал: помолчи!
Она замолчала, кипя от злости, и отошла к окну.
На фоне черноты, подсвеченной желтоватыми фонарями, ее точеный силуэт казался вырезанным из бумаги. Обтягивающее платье просвечивалось, являя миру две идеальных ноги, подкованных десятисантиметровыми шпильками.
Как она водит машину на таких каблучищах? Причем не просто водит, а носится, как ведьма на помеле?
Ужас какой!
— Я действительно ничего не могу гарантировать, — мягко сказал Сергей. — Но, по моей информации, дом принадлежит некоему Вадиму Коростылеву, в прошлом — одному из лидеров преступной группировки, куда, кстати, входил и небезызвестный вам Ашот Адамян. Коростылева судили в девяностых, но он вышел по амнистии, быстро поднялся и сейчас якобы занимается поставкой холодильных установок.
— Якобы?
— Ну, по неофициальной информации, он до сих пор промышляет торговлей наркотиками, проститутками. Кое-кого из мелких сошек Коростылева УБОП пасло и даже задерживало, но к нему самому претензий не было. Так что, как вы понимаете, официально я вам помочь не смогу.
— Я понимаю, — хмуро сказал Боталов. — Теперь о главном: чего вы хотите?
— Что?
— Вы лично. Чего вы хотите? Денег? Сколько.
— Миллиард, — спокойно сказал Сергей.
Брови Боталова взлетели на небывалую высоту. Рокси обернулась от окна, не веря своим ушам. В кабинете стало подозрительно тихо, только тени нетопырей по углам шушукались и потирали крылья.
— Сколько? — переспросил Боталов.
— У вас нет миллиарда? — удивленно спросил Сергей, забавляясь его ошеломленным видом.
— Ну… вообще-то… есть, но не в наличных, — медленно проговорил Боталов. — Вы это… взаправду?
От этого школярского слова, неуместного, как портянки в императорском будуаре, Сергею стало еще смешнее. Он с трудом удерживал себя, чтобы не рассмеяться, но все-таки неприлично хрюкнул.
— Саш, мальчик так шутит, — пояснила Рокси.
— Мальчик шутит, — подтвердил Сергей. — А если серьезно, мне надо закрыть дело об убийстве вашего шофера. Вот как надо.
Он провел себя ребром ладони по горлу.
— Генерал давит, полковник давит. Вы слишком заметная фигура, чтобы убийство списать на бытовуху. Я не знаю, сможете ли вы спасти сына. И даже знать не хочу, какими методами вы будете его вытаскивать из дома. Это не мое дело, не моя территория. Я даже не буду возражать, если Коростылева положат прямо там, вместе со всей командой, но был бы крайне признателен за любую помощь.
— Например?
— Например, меня устроит оружие, из которого стреляли в шофера. С пальчиками Коростылева или кого-то из его шайки.
— Не могу вам этого гарантировать, — покачал головой Боталов. — Если они выбросили пистолет, концов не найти. Не подделывать же баллистическую экспертизу. На это нужны немного другие деньги.
— Тогда меня устроит признание, — холодно сказал Сергей. — Признание человека, который убил шофера. Записанное на пленку.
— Это неприемлемо, — жестко возразил Боталов. — Не должны быть засвечены связи с нашей семьей. Если выплывет, что я замешан в этом деле, будет только хуже.
— Беда, — вздохнул Сергей.
— Да уж, — согласился Боталов и, взяв со стола ручку, нарисовал на перевернутом договоре красивую загогулину.
— Возьми деньги, капитан, — хриплым голосом предложила Рокси.
Сергей медленно покачал головой и поднялся:
— Знаете поговорку — «Коготок увяз — всей птичке пропасть»? Мне нужно только закрыть дело. Вы должны приехать и дать показания. Я сильно подозреваю, что после того, как ваши люди отправятся в Софрино, работы всем ментам прибавится. Кем я буду, если возьму деньги?
— Зачем тогда ты нам помогаешь? — спросила Рокси.
— У меня тоже есть свой счет к Адамяну, — пожал плечами Сергей. — Только простому капитану его не достать.
— Да, я понимаю, — кивнула она.
Она действительно понимала, особенно после взгляда, которым в приемной он обменялся с Мариной. Понимала и где-то сочувствовала этому симпатичному капитану с разноцветными, как у кота, глазами, потому что не заслуживала певичка Мишель такого счастья…
— Я-то ничего не понимаю, капитан, — добавил Боталов, — но когда все кончится, я приеду и дам показания. Не жди многого. Но клянусь, что сделаю все от меня зависящее.
Издали дом казался темным и неприветливым.
Окруженный дубами, темный, с единственным освещенным окном на втором этаже, он смахивал на замок колдуна.
Почему внешне вполне пристойный дом производил такое гнетущее впечатление — объяснить было трудно. Он стоял на отшибе, в окружении недостроенных домов-призраков, пугавших выщербленными зевами пустых проемов. Глядя на эти темные стены, Марина поежилась. Даже будучи под охраной дюжих мужиков в камуфляже, она не чувствовала себя в безопасности.
— Здесь, что ли? — спросил самый здоровый из них, седой мужлан лет сорока с тяжелым подбородком и хищным акульим ртом, которым, казалось, можно было открывать консервные банки.
— Здесь, — буркнула Марина.
Разговаривать с седым не хотелось.
По дороге он успел ей нахамить, да и вообще вел себя… непочтительно. Марине казалось, что с человеком, оказавшим им такую услугу, служебные псы Боталова могли быть и поприветливее.
Псы такого мнения не разделяли, на то они и псы.
В микроавтобусе было тихо, пахло оружейной смазкой и сигаретами. Восемь мужчин, которые всю дорогу балагурили и рассказывали анекдоты, притихли. В темноте слышалось лишь тяжелое дыхание.
— Кроме ворот, входы есть? — спросил седой.
— Не знаю, — мрачно ответила Марина. — Я только через ворота сюда заезжала.
Угораздило же ее вляпаться!
После длительного ожидания в приемной Боталова ее наконец пригласили войти.
Сергей был мрачен, Рокси казалась взволнованной, на лице Боталова не отражалось никаких чувств. Тяжеловесный, коренастый, он, засев в своем кожаном кресле, казался похожим на медведя-шатуна, от которого всегда жди подвоха.
То ли мимо пройдет, то ли бросится…
Кто знает, что творится в его лобастой голове?
— Здравствуйте, Марина, — вежливо сказал Боталов. — Присаживайтесь.
Она села, хотя больше всего на свете хотела бежать отсюда без оглядки. Впервые за два дня она осознала, что, помогая Егору выпутаться из беды, сама может огрести по полной. Если Ашот узнает, что она помогала его врагам, о карьере можно забыть.
Поправка.
Если Ашот узнает, забыть можно вообще обо всем.
Хорошо, если она сумеет сбежать из Москвы.
Но куда ей деваться?..
— Марина, вы хорошо знаете, где расположен дом, в котором, предположительно, держат Егора? — спросил Боталов почти ласково, и его суровая медвежья личина вдруг показалась ей вполне симпатичной. Она уже набрала воздуха в грудь, чтобы ответить, как вдруг скосила глаза на столешницу, на которой валялись сломанные пополам карандаши.
А чего? Нормальный вроде дядька.
