— Эй, ты… Вставай!
Павел проснулся. Пробуждение было мучительное. Все тело болело. Правый глаз заплыл. Левая рука не двигалась, словно отсохла. Скорее всего, в месте удара прикладом были сломаны ребра.
Сделав усилие, Крючков сел на кровати и в ослепительном электрическом свете увидел стоящего на пороге мужчину с хлыстом. Кособокое, длиннорукое, как у шимпанзе, тело и обезьянья, с выдающейся нижней челюстью, физиономия погоняльщика показались Крючкову знакомы. Он попытался вспомнить, где раньше встречал негодяя. Но так и не смог.
— Пошевеливайся, — гаркнул мужик. — Не успеешь пожрать, будешь работать голодным. Здесь у нас без церемоний.
Чтобы донести смысл сказанного, мужик звонко стеганул по полу хлыстом.
Павел поднялся и заковылял к выходу. Проходя мимо мужика, он с ненавистью проговорил:
— Значит, вы тут с людьми, как со скотом обращаетесь?
— Чего? — ответил на дерзкий вопрос погоняльщик. — Поговори у меня. — Он толкнул Павла в спину.
— Фашист, — подавив в себе боль, еле слышно процедил сквозь зубы Крючков.
На улице было темно. Только яркие прожектора освещали дорогу к бараку. Там же — в одноэтажной составленной из отделанных сайдингом утеплительных блоков постройке находилась столовая. Внутри нее пол был изгваздан следами. Средь утробного пара за столами из досок на таких же дощатых грубо сработанных нарах сидело около полусотни людей. Все они, низко склонившись над мисками, ели кашу. Среди едоков то и дело раздавалось покашливанье. Воздух был зловонен и влажен. Здесь пахло гниением, немощью, хронической вялотекущей болезнью. Рабочие ели бурое месиво сосредоточенно, в полном молчании. У источавшего запах машинного масла огромного бака стояла очередь из азиатов.
Погоняльщик подвел Павла к месту раздачи, проговорил:
— Здесь накормят, — и куда-то ушел.
Крючков взял с лотка ложку и миску с отбитой эмалью. Толстый неряшливый повар в засаленном колпаке и заляпанной телогрейке наполнил его миску стряпней. Получив краюху серого хлеба, наш герой направился к нарам и занял место среди едоков.
— Вы говорите по-русски? — спросил Павел соседа — худого широкоскулого азиата. Тот дико оглядел Павла и замотал головой.
Павел заметил, как к месту раздачи подходит высокий мужчина лет сорока. Голова у мужчины была совершенно седая, к ноге прикована гиря; он с трудом волочил ее за собой. Забрав свою порцию, мужчина потащился к свободной лавке в другой конец зала.
«Вот с кем желательно поговорить», — подумал Крючков.
Его соседи лихо стучали ложками, доедая вонючее кушанье. Чувствуя голод, Павел последовал их примеру. Съел кашу с жадностью, без аппетита. Не успел он дожевать черствый соломенный хлеб, как в столовой появились охранники и стали кричать, чтобы рабочие выходили на улицу. Вместе с другими невольниками Крючков вышел во двор.
Перед бараком произошло построение, по окончании которого началось распределение невольников по участкам и видам работ. С азиатами общались одетые в зипуны и бараньи шапки-ушанки три упитанных бая. К Павлу подошел погоняльщик; он распорядился:
— Возьмешь в инвентарной лопату и будешь расчищать снег с дорожки у административного корпуса, до самых ворот. Задача понятна?
Тут Павел вспомнил, где видел эту гадкую сволочь. Когда он был учеником первого класса, его с одноклассниками возили в колхоз «Светлый путь». С октябрятами разговаривали взрослые дяди и тети, отмеченные за достижения в труде в обновляющейся перестройкой стране. И эта обезьянья рожа, тогда, конечно, выглядевшая помоложе, с важностью распиналась об обязательствах перед попавшей в нелегкое положение Родиной. Ошибки быть не могло. На следующий день после встречи с колхозниками учительница заставила назвать поименно доблестных представителей трудового народа. Павел запомнил имя — Игнат Ползунов. Он был бригадиром звена трактористов-ударников и его фотография гордо висела в красном углу вместе с другими героями социалистической стройки рядом с лысым черепом Ленина на стенде почета. Получалось, что в прошлой социалистической жизни Игнат был примером для подражания. Кто же на самом деле этот пресловутый Игнат Ползунов? Он — человек, который всегда шагал в ногу со временем — совершал отвечавшие современным ориентирам поступки, не жалел соответственных времени слов. Так что же переменилось? Человек или время? Ему кинули клич социального дарвинизма, он подхватил. Еде он теперь — отпрыск простого народа? Вот он — сильный и злой. Перестроился и занял достойное место. Он не вызывает презрения. Скорее, наоборот. Он герой. О нем снимают бесконечные сериалы, его образ не слезает с экрана. Говорят, раньше можно было без опасений гулять по вечерней Москве… Ну и что?
Крючков убирал грязный снег перед входом в панельное здание. Его мучила боль. Но он терпеливо шкрябал лопатой, поминутно поднимал голову и осматривал стройку. Наконец Павел заметил его.
Седой мужчина стоял на площадке рядом с бетономешалкой и загружал в ее чрево цемент и песок. Нога, которой он волочил гирю в столовой, на сей раз была прикована к бетономешалке.
Видя, что за ним не наблюдают, Крючков решился переместиться к прикованному и завязать разговор. Для конспирации он потащил за собой и лопату.
Павел занял позицию за спиной мужика и начал скрести снег на площадке. Агрегат издавал рычащие звуки и в его шуме Павел спросил:
— Вы давно здесь работаете?
Мужчина поставил рядом с собой мешок с цементом, разогнулся и, не поворачиваясь, произнес:
— Две недели.
— Как вас зовут?
— Савелий, — ответил мужчина.
Не прекращая имитировать уборку снега, Павел проговорил:
— Почему вы прикованы?
— Для моей безопасности. Пытался сбежать. Другой раз, сказали, убьют. Хотя им моя смерть в убыток. Они ждут, пока за меня выкуп заплатят.
— Они деньги у вас вымогают?
— Я задолжал ростовщику. Братья Зверидзе перекупили мой долг. Тут все в той или иной степени должники.
К бетономешалке приблизились два узкоплечих, пожелтевших от непосильных работ азиата с носилками. Седой замолчал и принялся выгружать из емкости на носилки готовый бетон. Азиаты с дрожью в конечностях подхватили тяжелую ношу и, покачиваясь, понесли к котловану. Небо уже побледнело. В нем растворялись лучи победивших ушедшую темноту растаявшей ночи работающих прожекторов.
— Эти тоже должны, — продолжил Савелий. — Верней, не они, а их главный бабай. Взял деньги и за долг отдал их в рабство. Они думали, что едут на заработки. Теперь у них нет ни связи с родными, ни денег, ни документов. — Савелий махнул рукой в сторону возведенных уже перекрытий. — Видишь парня в очках? — спросил он.
Крючков посмотрел в указанном направлении. На втором этаже стоял юноша интеллигентной наружности, который держал в руках развернутый план и, сверяясь с ним, сквозь большие очки изучал детали строительства.
— Он тоже невольник? — удивился Крючков.
— Да, — ответил Савелий. — Он дипломированный проектировщик. Взял ипотечный кредит. Грянул кризис. Уволили. Сейчас ест баланду, ночует в бараке, отрабатывает заем.
Крючков увидел, как Игнат Ползунов подкрался и стеганул проектировщика по ягодицам хлыстом. Ошпаренный юноша взвизгнул и в недоумении уставился на погоняльщика.
— Быстрей думай, очкастый, — проблеял Игнат. — Не то отхлыстаю как следует. Решай ребус немедля, тебе говорю!
Ошарашенный Павел вцепился в лопату и замер как вкопанный. Он пробормотал:
— Безумие какое-то. Это же ад.
Савелий, нагружая емкость бетономешалки песком, ответил:
— Ад на земле. Правда, у меня до недавнего времени все было прекрасно. Семья, маленький бизнес, рыбалка… Думал, раскручу дело. Эти… — Савелий махнул в сторону азиатов, выкатывающих из инвентарной баллоны с ацетиленом, — тоже хотели подзаработать. А вот как все вышло. Больше всего боюсь, что жена не выдержит и продаст нашу квартиру. Что будет с ней и ребенком? Лучше я здесь один пропаду.
— Может, все-таки попытаться сбежать. Есть тут какие-нибудь дыры в стене? — спросил Павел, разглядывая бетонное ограждение, которым была обнесена стройка.
— Не знаю, всюду колючая проволока. Я вот забрался в кузов фургона; накрылся там телогрейками. Рассчитывал, вывезут за территорию, выскочу и убегу. Только у них здесь охрана серьезная. На КПП охранники обыскали машину, нашли и притащили к Вахтангу. Тот велел приковать меня к деревянной катушке в ангаре. Устроил себе аттракцион — ножи в катушку кидал. Втыкал их рядом с моей головой. Потом сообщил, что другой раз будет кидать прямо в голову. Чертов псих. Велел прицепить к ноге гирю.
Савелий внимательно посмотрел на Крючкова, поинтересовался:
— Ты-то как здесь очутился?
Крючков не ответил. Он увидел, что к ним мелкой рысцой спешит разгоряченный Игнат Ползунов; Павел еще сильней сжал лопату.
