— Да.
— Илья Петрович, доброе утро. Ступар.
Ступар? Легок на помине!
— Илья Петрович, вы предупреждали насчет телефонов, поэтому я решил заехать. Не спуститесь ли вы вниз? Нужно срочно поговорить по затронутым вами вчера темам.
— Давайте, только я умоюсь, оденусь… Вы меня подняли с постели. Хотите, поднимайтесь, подождите здесь.
— Я, с вашего позволения, подожду в машине. И одна просьба… оденьтесь, пожалуйста, не в ту одежду, что вчера… Ну, вы меня понимаете.
— Понимаю.
Это напоминание было кстати: вчера, после ухода Елены, Енисеев в поисках «жучков», которых, правда, никогда в жизни не видел, ощупал всю куртку — швы, воротник, подкладку, но ничего не обнаружил. Он вытряхнул всё из карманов, придирчиво изучил бумажник, брелок от ключей — с тем же результатом. Тогда он сказал себе: «Ну, ты, пророк, найди без ощупываний!», закрыл глаза, попытался проникнуть внутренним взором за подкладку, как было с виртуальным пиджаком Бориса Михайловича, но тщетно. «Видимо, на электронику мой дар не действует», — усмехнулся Енисеев, скатал куртку в рулон, завернул наглухо в старое одеяло и засунул на антресоли. Бумажник (без денег, естественно) и брелок он выбросил в мусорное ведро. Осмотр джинсов и сапог (и на них, в принципе, могли как-то присобачить микрофончик, пока он сидел с завязанными глазами) тоже ничего не дал, поэтому Енисеев на всякий случай отправил их вслед за курткой. Можно обойтись ботинками и плащом, тем более, что на улице еще не холодно. «И тем более, что теплая куртка и сапоги тебе могут скоро вообще не понадобиться», — добавил какой-то гнусный голос в голове Енисеева. Он мысленно сплюнул на этот голос, потом перекрестился и пошел умываться.
Ступар сидел в своем «Ауди», шевелил кончиком носа и курил. Вид у него был помятый — плохо спал, наверное. Когда Енисеев сел рядом с ним, Лев Данилович, расплывшись в вымученной улыбке, протянул ему руку, но тот не отреагировал, предложив насмешливо:
— Давайте еще целоваться.
— Неужели вы так обиделись на меня?.. — пробормотал Лев Данилович, убрав веснушчатую лапу.
— Нет, я вас обожаю! Предал меня, не дождавшись и первых петухов, и еще грабли тянет! Давайте ближе к делу, не рассусоливайте. У нас не так много времени: вас завтра убьют — и меня, наверное, тоже. Но меня немного позже — после того, как попросят найти золото КПСС или миллиарды Ходорковского.
Ступар, заслышав о такой возможности, затуманился и задергал носом.
— Я много размышлял над тем, что вы мне вчера сказали и написали… — откашлявшись, начал он. — Поначалу мне казалось, что вы несколько преувеличиваете, но потом, детально проанализировав всё, я понял, что вы, как всегда, правы. Скажите, вы увидели это? — перешел на шепот он, придвинувшись к Енисееву.
— Что? — шепотом же ответил он.
— Ну, то… кто «заказал» Бориса Михайловича.
— Да. В этом можете не сомневаться.
— И сказали им об этом?
— Да.
— Зачем?!
— Затем, что они это поняли уже по выражению моего лица, а я по выражению их лиц понял, что они это поняли. И не имело никакого значения, что я им скажу.
— Так-так-так, — постучал пальцами по баранке Ступар и снова зашептал в ухо Енисееву. — Есть только одна возможность спастись от этих Владленов Константиновичей и Павлов Исааковичей.
— Какая?
— Здесь не поговоришь, надо ехать ко мне в офис. Там прослушки нет, мои парни из группы технического обслуживания регулярно проверяют с приборчиками. И утром проверили, я позвонил.
После смерти Бориса Михайловича в этот офис Енисеева не тянуло, да где, действительно, еще можно без опаски поговорить?
— Что ж, поехали. Но меня интересует возможность избавиться не только от Владленов Константиновичей и Павлов Исааковичей.
— А от кого еще?
— Поехали, по пути расскажу.
Ступар завел мотор, подал «Ауди» задом к арке, а Енисеев, уже не шепча, стал ему рассказывать о Ефреме и его банде.
— Ну, это семечки, — снисходительно сказал Лев Данилович, когда он закончил. — Этих просто вобьют в землю.
— Что ж, посмотрим, кто там вобьет и как. Я иду на сотрудничество с вами, только если мои условия будут приняты, что называется, в пакете.
— Нет проблем. Проблемы, как вы сами понимаете, не с этими господами.
— Понимаю. За нами «хвоста» нет? — спохватился Енисеев. — Вы следите?
— Пытаюсь. Вроде бы нет. Ну, а если есть, что из того? Ну, узнают они, что мы едем в мой офис… Дальше что? — снова зашептал Ступар. — Ничего подозрительного в этом нет, вы же работали у меня. Мало ли какие дела… А в сам офис они не сунутся.
— Да? — усомнился Енисеев. — Вы видели их?
— Мордоворотов Владлена? Видел, он же с ними приезжал… Но вы сейчас увидите не менее впечатляющих мордоворотов.
— Вот как? А вы здорово испугались!
Лев Данилович промолчал.
Действительно, у офиса АВПП стояли один за другим три «Хаммера». Внутри же, в коридоре, было, как в кино: охранники, уже с оружием в руках и в бронежилетах, стояли, расставив ноги в тяжелых ботинках, у каждой двери. Особенно много их было в приемной Ступара: они маячили в просветах всех окон и заняли все стулья вдоль стен. Здесь уже и пахло, как в казарме — сапогами и оружейной смазкой. Молоденькая секретарша Льва Даниловича (маленький оазис французского парфюма), в жизни, наверное, не видевшая такого количества мрачно поблескивающего оружия, сидела на своем месте вся зеленая.
«Ну, потратился прижимистый Ступар! — изумлялся Енисеев. — Это ж сколько надо было заплатить за услуги этого взвода!»
— Извините, мы вас должны обыскать, — низким голосом сказал один из охранников.
Енисеев метнул недоуменный взгляд на Ступара.
— Так надо, — коротко подтвердил тот.
К удивлению Енисеева, обыскали не только его, но и самого хозяина кабинета, забрав, как это сделали и «мордовороты Владлена», мобильники. Затем предложили снять верхнюю одежду. Енисеев, почуявший неладное еще у дверей офиса, вдруг заколебался, стоит ли вообще входить в кабинет Ступара. Но его туда уже никто и не приглашал: охранник, распахнув дверь, просто подтолкнул Енисеева в спину мощной дланью.
* * *
Все жалюзи на окнах кабинета Ступара были опущены, а электричество, между тем, не было включено, отчего тусклый свет ноябрьского утра превратился в полумрак, в коем шемякинские уродцы, и на свету-то не очень приветливые, выглядели еще более зловеще.
Горела лишь лампа на столике, окруженном кожаным диваном и креслами, где сиживали клиенты и гости Ступара. Вот и сейчас там сидели три человека и пили кофе. Один был сед, как лунь, с волчьим взглядом близко посаженных глаз, другой кругл лицом, лысоват и лишен признаков нижней челюсти — она заканчивалась сразу за нижней губой, третий был зализан, скуласт, узкоглаз и всё время как будто улыбался. Все трое были одеты скромно, но дорого, как одеваются банкиры — в неброские солидные костюмы.
— Разрешите представить, господа, — как-то по-особому выгнув спину и склонив выю, подобострастно сказал Ступар, — Илья Петрович Енисеев.
— Мы о вас знаем, — промолвил седой, не шевельнувшись. — Называйте меня Виктором Андреевичем, — добавил он после некоторой паузы. — А это, — повернулся к круглолицему, — Яков Аронович и, — указал на узкоглазого, — Фарид Сабитович.
Он замолчал. Все трое, не стесняясь, разглядывали Енисеева. Тот почувствовал себя перед ними, как перед неким судом.
— Может быть, мы присядем? — повернулся он к хозяину кабинета, хотя в присутствии этой троицы тот явно не чувствовал себя здесь хозяином. — Или вы предпочитаете беседовать с этими людьми стоя?
Не дожидаясь ни от кого приглашения, Енисеев опустился в свободное кресло и оказался напротив Виктора Андреевича, с Фаридом Сабитовичем справа и Яковом Ароновичем слева. Ступару, получилось, места вокруг столика не досталось, а присесть на диван рядом с Виктором Андреевичем он, очевидно, не отваживался. Глуповато улыбаясь, Лев Данилович продолжал стоять.
— Садитесь, Ступар, — кивнул Яков Аронович.
Ступар побежал за стулом, втиснул его между креслом Енисеева и Якова Ароновича и сел, сложив руки на коленях.
— Вы служили в армии? — спросил Виктор Андреевич у Енисеева.
— Нет.
— Тогда понятно. В армии просят разрешения присесть.
— И еще курить, — сказал Енисеев, доставая сигареты и закуривая без разрешения. — А вы что — военные? Генералы?
— Вы — дерзкий человек. Особенно в вашем положении, — отметил Виктор Андреевич. — Нет, мы не военные, но для вас мы генералы. Или даже маршалы.
— Любопытно. Я, знаете ли, самонадеянно мнил себя пророком. И, хоть как пророк я не состоялся, я не встречал в жизни другого пророка, которого мог бы считать генералом или маршалом. Для меня таковыми были Моисей, Илия, Даниил… Не думаете же вы, что, оставив пророческие амбиции, я признаю над собой власть светских генералов и маршалов, военных или гражданских? Лев Данилыч, попросите принести кофе, а то вы меня сдернули с постели, не дав позавтракать.
