Кстати, в тот самый день Елизавета Петровна шепотом сообщила Элле, что собирается в Довиль.
— Всего на пять дней, но я все равно совершенно счастлива! Между прочим, Элла, вами очень интересуется один человек… Вот вернусь из Довиля, непременно вас познакомлю!
— Да, и кто это? — улыбнулась Элла.
— Прелестный человек, умница, вдовец! Он влюбился в ваш голос, стал расспрашивать о вас, а я порекомендовала ему посмотреть ваше шоу, и он теперь жаждет познакомиться с вами. Это мой сосед по дому, у него своя сеть аптек, пока небольшая, но…
А вот и кандидат в глупые ревнивые мужья, как предсказал Пузайцер.
Из Останкина она поехала на строительную ярмарку — присмотреть сантехнику и плитку для ванной и кухни. Люба уговорила ее начать ремонт. Она уже поменяла два окна — в кухне и в большой комнате. На третье пока не хватило духу Она решила, что спальню трогать не будет, нужен хоть один неразоренный уголок. Плитку для кухни она купила сразу, а для ванной пока ни на чем не остановилась. Выбор огромный, глаза разбегаются, а ведь плитка не обои, через год-два менять не будешь. В воображении она видела ванную в розовых тонах, но пока не могла ни на что решиться. Попрошу Любку со мной поехать, она в ремонте разбирается, правда, у нее и деньги совсем другие, но она человек деликатный и поймет, что я не могу покупать то же, что она. А вкус у нее прекрасный. И почему я раньше об этом не подумала? К тому же у Любы машина, с ней можно поехать даже на Каширский рынок, там, говорят, все гораздо дешевле. И унитаз надо поменять… Да, тут только начни…
Выходя с выставки, она заметила еще один магазин плитки, заглянула и туда, там цены были намного круче! Но она тем не менее принялась разглядывать выставленный товар. Интересно же!
— Извините, пожалуйста, вы что-то определенное ищете? — обратилась к ней девушка-продавщица.
— Ищу плитку для ванной, но пока только присматриваюсь.
Девушка вздрогнула, уставилась на нее:
— Это вы?
— Что? — не поняла Элла, с изумлением разглядывая странную плитку — малюсенькие кусочки керамики, наклеенные на сетку, которую можно свернуть в рулон. Похоже на мозаику. Очень красиво. Но, взглянув на цену, она решила, что ничего красивого в этой плитке нет. Вот тут-то и прозвучал вопрос девушки.
— Ой, это вы по телику выступаете, да? Я по вашему рецепту пирожки малюсенькие пеку, все просто тащатся!
— Спасибо, мне приятно это слышать!
— Хотите купить эту плитку?
— Эту? Да ни за что! Мне она не по карману!
— А мы вам скидочку сделаем!
— Спасибо, но у меня от нее в глазах рябит!
И ванная у меня совсем небольшая.
И она направилась к двери, слыша, как девушки зашушукались.
— Ой, подождите! — пронзительно крикнула одна из них. — Вы мне автограф не дадите?
— Да, пожалуйста! — Автограф Элле давать еще не приходилось. Она расписалась на какой-то бумажке и поспешила уйти.
Ну за каким чертом ей мой автограф? Перед подружками хвастаться? Нашла чем! Гляньте, девки, у меня автограф Эллы Якушевой! А кто такая Элла Якушева? Первый раз слышу! Как, вы не знаете?
Она печет пирожки по телевизору! Тоже мне персона!
Да, вот так у людей и едет крыша! Но у меня же есть все-таки чувство юмора… И жизнь меня достаточно помытарила, у меня хватит ума относиться к этому с иронией. Хотя, черт возьми, приятно! Все, конечно, так, но себе-то самой я могу признаться, что курица взлетела? А это покажет доигрывание. Но в полет ведь она все-таки ушла, курица? А далеко ли она способна улететь? Это будет видно. И куда ты, курица, летишь? Да никуда, я не лечу, я летаю! Даже, можно сказать, порхаю!
Порхаешь по магазинам плитки и сантехники? а хоть бы и так! Почему-то на душе вдруг стало хорошо и спокойно. И она поехала домой. Поймала частника. Это был молодой человек лет двадцати пяти, который не обратил на нее ни малейшего внимания. Она сидела сзади. Вдруг у водителя зазвонил мобильник, заиграл «Турецкий марш».
— Алло! — ответил он. — Да, привет! Часика два еще поезжу. Курицу? Ладно, куплю! Пока, моя хорошая!
«Моя хорошая»! Как ей нравилось это словосочетание. Сколько в нем теплоты и нежности. Счастливая, должно быть, жена у этого парня.
А ночью ей приснился дурацкий сон. Она входит в какой-то шикарный магазин обоев, и глаза у нее разбегаются. Она ходит вдоль стендов и видит синие обои, синие с золотыми пчелами. И сразу понимает, что ей надо купить именно эти.
Но вдруг с обоев слетает одна пчела и начинает кружить над Эллой и жужжать так воинственно, что сразу понятно — сейчас ужалит. Элла метнулась в сторону, а пчела пролетела у нее над ухом и прожужжала: «Моя хорошая!»
Через несколько дней в квартире начался разгром.
— Ничего, Элка, это разгром созидательный, — утешала ее Люба. — Сейчас, конечно, кошмар, а потом будет хорошо, красиво.
— Да, я понимаю, — довольно уныло отвечала Элла. — До красоты еще дожить надо!
— А хочешь, поживи у нас на даче? Там тепло, уютно, мы приезжаем редко, мешать тебе не будем.
Ты своих мастеров в квартире можешь оставить?
— В принципе могу. Да у меня и красть-то нечего.
— Ну так в чем же дело? На даче хотя бы можно нормально мыться по утрам.
Эта фраза решила дело. Она согласилась. Собрала вещички и смоталась.
Дача у Махотиных была небольшая, но современная, элегантная и очень удобная. Но это была лишь половина двухэтажного дома. Во второй половине жила семья эстрадной певицы не первого ряда — мать и две тихие, милые девочки четырех и шести лет, Саня и Маня, с которыми Элла сразу нашла общий язык. Сама певица появлялась крайне редко, как сказала ее мать, которая обрадовалась появлению соседки. И Элле было спокойнее, когда за стенкой живые люди.
— Это Любочка вас уговорила делать ремонт? — смеялась Алла Сергеевна. — Она все что-то усовершенствует, никак не успокоится.
По вечерам они часто чаевничали вместе, Элла как-то испекла даже «Наполеон» — у Мани был день рождения. Восторгу бабушки и внучек не было предела.
Уложив девочек, Алла Сергеевна в сердцах сказала:
— Тоже мне мать, даже и не вспомнила про день рождения… Все по гастролям мотается. Талант у нее, видите ли. Если талант, то зачем рожала? Куда это годится? У нее была нормальная профессия, в наше время вполне востребованная, экономист, и вдруг она все бросила и запела! А я тут отдуваюсь. У меня, между прочим, тоже профессия есть, и я нестарая еще, но ведь не бросишь девок, правда? Поет она! Это ее гадалка с панталыку сбила.
— Какая гадалка?
— Черт ее знает, будь она проклята! Моя дурища поперлась к ней, а та сказала: ты должна резко поменять жизнь, у тебя божий дар и все такое. Ну и началось. Она, правда, неплохо поет — что верно, то верно, и голос есть, но никак по-настоящему не выбьется. Ей уж и Вячеслав Алексеевич поспособствовал на телевидение попасть, но ничего это не дало. Деньги очень большие нужны, чтобы ее клип почаще крутили, а где их взять? Мы уж квартиру продали, чтобы этот чертов клип снять, тут вот теперь живем, а Маньке на будущий год в школу… И как тут быть?
— А отец девочек кто?
— Не отец, а отцы… Где — только одному богу известно. Ох, вы простите, Элла, что вываливаю на вас свои проблемы, но иной раз так припрет…
— Ну что вы… Я понимаю. Меня саму бабушка вырастила, я понимаю…
Но тут к дому подкатила машина.
— Неужели Анька приехала? Слава тебе господи! А девчонки-то уже спят!
— Зато утром сколько радости будет! — улыбнулась Элла и поднялась, чтобы не мешать встрече матери с блудной дочерью. Но Алла Сергеевна ее не отпустила, познакомила с дочкой, которая оказалась милой, немного застенчивой, с усталыми глазами. Она с удовольствием накинулась на Эллин торт. У нее куража нет, подумала Элла. Не выбьется она в первый ряд.
Прожив несколько дней на даче, она поехала в Москву, посмотреть, как продвигается ремонт.
Как это ни странно, в комнате уже все было готово, на кухне оставалось лишь наклеить моющиеся обои и установить новую мебель.
— Слушай, Элла, раз уж ты тут не живешь, давай мы и твою спальню тоже отремонтируем, ну глупо же полдела делать. Там у тебя ничего особенного — потолок побелить да обои поклеить, комната не кухня, трубы переносить не надо… — принялась уговаривать ее малярша.
Элла подумала и согласилась. В конце концов, ей хорошо живется на Любиной даче. Воздух свежий, тихо, не говорят по телефону всякие гадости, не тормошат без дела. И она отправилась покупать обои, благо в пяти минутах ходьбы от ее дома находилось множество магазинов и магазинчиков, торговавших тысячами видов обоев. Но она твердо знала, чего хочет, и довольно скоро вернулась домой с покупкой.
— Ой, Элла, я совсем забыла, — смущенно призналась Таня, плиточница. — К тебе тут мужчина заходил. Интересовался, где ты.
— Какой мужчина?
— А немолодой такой, в куртке.
Кто бы это мог быть? А впрочем, кто угодно!
