Коля закрыл дверь, бросив мне стопку документов для работы. Я сидел, не двигаясь и уставившись на четыре руки Ивана Васильевича.
– Чего уставился? – спросил Иван Васильевич. – Работай, не тяни…
– А почему у вас не две, а четыре руки? – спросил я как можно спокойней, надеясь получить ответ.
– У чиновников работы много, поэтому и рук должно быть много, – усмехнулся Иван Васильевич.
– Может, несколько иначе дело обстоит?
– Это как? – не понял Коля.
– Чиновникам двух рук не хватает, чтобы разные подания и взятки собирать, поэтому им нужно побольше рук, четыре или более, – пояснил, усмехаясь, я.
– Он над нами смеется! – произнес недовольно Коля, постукивая пальцем по столику возле окна.
– Да, он над нами смеется! – подтвердил Иван Васильевич, глядя на меня.
После короткой паузы я спросил Ивана Васильевича:
– А где вы две другие руки прятали, когда со мной с коридоре стояли?
– За спиной.
– Чтобы не шокировать меня?
– Нет, две другие руки мне требуются не всегда, – пояснил Иван Васильевич, – чего я буду перед своим носом всеми руками своими махать? Зачем?
Коля усмехнулся:
– Он еще нашего босса не видел!
– А кто это?
– Это наш начальник, – ответил Иван Васильевич, поднимая указательный палец вверх, – ясно? Его зовут Евсей Горыныч!
– Он тоже в этом вагоне?
Оба чиновника одновременно кивнули.
– А что у него такое страшное или невиданное?
– Поживешь – увидишь, если доживешь, снисходительно ответил Коля.
– Да, доживешь – увидишь, если не помрешь!
– Если не помрешь – увидишь, коли хошь! – засмеялся Иван Васильевич.
Я удивленно глянул на обоих чиновников, не понимая, почему они так странно заговорили и почти стихами.
– А ты не бойся, человек из толпы, – молвил Иван Васильевич, – не бойся, работай для нас, тогда всё у тебя будет хорошо и жив будешь, если захочешь…
Я вздохнул, подумав, что лучше бы оставался в том вагоне, в котором сидел в самом начале своего путешествия. И зачем я тогда встал и поменялся на другое место в вагоне?
– А почему мне все тыкают? Почему я человек из толпы? – недовольно спросил я, начиная сортировать документацию. – Покультурней бы разговаривали с народом!
– Гм, какой быдл-класс недовольный стал, смотрите-ка!.. И работать не хочет, и называй его еще по имени, отчеству?
Внезапно в дверь купе постучали.
Коля открыл дверь, вошел один чиновник в темном костюме, держа папку с бумагами.
– Я собираю все документы на подпись Евсею Горынычу, – сказал вошедший, – у вас всё готово на подпись?
– Да, – ответил Коля, беря у меня документы и отдавая их вошедшему чиновнику.
– А это кто?
– Это просто человек из толпы, – усмехнулся Иван Васильевич, – заблудился тут, ища вагон-ресторан.
– Нельзя же здесь посторонним шастать?
– Понимаю, что нельзя, – ответил Иван Васильевич, – но что быдл-классу скажешь?
Они разве понимают порядки?
– Нарушают они порядки, – подтвердил Коля.
– Вернее, я нарушил тут ваш беспорядок? – недовольно спросил я. – Вы нарушили сами порядок, запретив ходить пассажирам именно в вашем вагоне, а я ваш порядок (читай – беспорядок) нарушил!
– Да, какой грамотный быдл – класс пошел, – наморщил брови Иван Васильевич, – может, его познакомить с Евсеем Горынычем?
– Для чего?
– А пусть его поучит жизни!
Вошедший чиновник ушел с документами.
Я встал, смотря на обоих чиновников:
– Ну, я пошел отсюда!
– И куда?
– Мне в ресторан нужно попасть, поесть охота…
– Только ли поесть? Может, водочки попить?
– Нет, я не пью водку, только иногда шампанское в праздничные дни, – ответил я, продолжая стоять. – Откройте дверь, заперли ведь ее.
– Пока тут сиди, – скомандовал Иван Васильевич, – может, этот с документами уже о тебе Евсею Горынычу докладывает?
– Зачем?
– Откуда я могу сие знать!
– Может, он вопросы какие задаст? – заметил Коля, недовольно глядя на меня.
Внезапно послышался шум в коридоре, ругань и чьи-то крики. Мне показалось, что кто-то дерется.
– Что это? – вырвалось у меня.
– Это очередная серия фильма «Как подрался Анатолий Иваныч с Анатолием Никифоровичем»!
– Не понял…
– Это просто подковерная борьба у нас идет, – ответил Коля, весело поглядывая на меня.
– В каком смысле?
– А в самом что ни на есть прямом, – продолжал Коля, – ясно тебе, быдл – класс? Люди из толпы как дерутся? При всех и на виду? А нам, чиновникам, сие не разрешается!
Вот поэтому и дерутся наши чиновники под ковром.
– Зачем?
– Ведь тебе же объяснили: борьба под ковром, борьба подковерная, борьба за место под солнцем, за кусок хлеба с черной икрой, а не только с одним маслом!
– Вот именно, – усмехнулся я, – кому только хлеб с маслом, может, даже и без масла, а кому – черная икра!
– Быдлу – быдловое, а кесарю – кесарево! – съязвил Иван Васильевич, улыбаясь. – Или несколько иначе можно сказать: что не положено быдлу, положено чиновнику!
Раздался стук в дверь.
Коля открыл дверь, отходя от нее и впуская нового чиновника, едущего тоже в вагоне. Вид вошедшего чиновника ошарашил меня. У меня вытаращились глаза, я поднял указательный палец, вытягивая его в сторону вошедшего.
– Что это такое вошло?! – спросил тихо я, не понимая.
Конечно, мой дорогой читатель, тут и поневоле удивишься, когда входит некто в дорогом темном костюме с пятью руками, но… без головы!
– Смотрите, на нем лица нет… – сказал я.
– Конечно, лица нет, если у него головы нет, – поправил меня Коля. – Ну и что с этого?
– А зачем нашему человеку голова? – засмеялся Иван Васильевич. – Она в общем-то не особенно требуется, а вот руки нужны! Чем больше рук, тем больше хватательный рефлекс лучше развит! Побольше бы захапать!
– Да, – согласился я, – брать взятки и тащить госимущество можно и без головы…
– Ай да молодец, какой у нас догадливый быдл – класс попался!
Некто без головы потряс всеми пятью руками.
– Это что он хочет сказать? Эй, всадник без головы, я ничего не понял! – сказал я, смеясь. – Я язык жестов не знаю.
– Он не всадник без головы, – пояснил Иван Васильевич, – он чиновник высокого ранга без головы и мозгов, понятно? У него целых пять рук, а у меня только четыре! Чем больше рук, тем выше чиновник находится, тем выше его государственный пост. До его уровня пяти рук еще дорасти надо!
– Без мозгов расти тоже можно, стало быть?
– Конечно, можно и даже нужно, – объяснял Иван Васильевич, – иногда голова чиновнику только мешает в его трудной и сложной работе. Ему не думать ведь надо, а действовать: подписать, дать на подпись, что-то у кого-то зачем-то взять и другому дать на лапу, отказать в просьбе быдл-классу, отказать кому-то в аудиенции, накричать на кого-то из посетителей… Зачем здесь голова ему? Только одни рефлексии, только одно интеллигентское нытье, ну, зачем оно, всем уже надоело… Зачем это нытье, лучше быть без головы и мозгов!
Я удивился такой смелости и неожиданной откровенности чиновника:
– Вы так откровенно мне говорите о своей деятельности, будто знакомы со мной долгие годы. А если я кому передам ваши слова?
– Ничего не скажешь, – строго ответил мне Иван Васильевич, – не скажешь, побоишься нас… Если что всплывет, я просто скажу, что опять меня оклеветали, подам на обидчика в суд и обязательно выиграю дело в суде! Все суды нас всегда поддержат, ясненько? Уже бывали преценденты… Валяйте, жалуйтесь на меня, клевещите на высокого чиновника, если не побоитесь.
– Если мы его сначала отпустим, – добавил Коля.
– Я к вам, кажется, на работу не нанимался!
Некто без головы вышел из купе, не закрыв за собой дверь.
Шум и крики в коридоре усилились. Я высунулся в образовавшуюся щель и увидел непонятную возню под ковром на полу.
– Неужели они и в самом деле дерутся под ковриком? – вырвалось у меня.
– А что, – ответил Иван Васильевич, – обязательно на виду у всех драться?
– Да, – поддержал его Коля, – чтобы все видели, как чиновники дерутся?
– А борьба чиновников – это обязательное их занятие? – продолжал спрашивать я, смотря, как коврик постоянно ходил ходуном.
– Мы не можем открывать быдл – классу все наши секреты, – осторожно ответил Иван Васильевич, – достаточно и того, что я слишком разоткровенничался с тобой…
Поезд резко затормозил, я слегка ударился головой о стену купе.
– Что такое? – недовольно спросил Коля, смотря в окно. – Непредвиденная какая-то станция?
Я ничего не сказал, потирая ушибленное место.
Шум в коридоре прекратился.
Двое чиновников встали с пола, приглаживая волосы и отряхивая костюмы от пыли.
– И кто из вас выиграл? – спросил я обоих бывших противников, закончивших свою подковерную борьбу.
Но они прошли мимо, даже не посмотрев на меня и не отвечая.
– А тебе какое дело? – удивился Иван Васильевич. – Кому надо, тот и выиграл. Мы как-нибудь сами, чиновники, между собой разберемся и выясним отношения… У нас есть свои правила борьбы, свои собственные ранги в борьбе подковерной.
