– Ну и что?
– А тут друг ко мне, выручай, мол, есть немного денег, но только половина, давай, устроим через этого директора. Я случайно проболтался об этом предложении. Так, сидели, выпивали, вот и проболтался. А друг мой, будь он здоров, запомнил и сам пришёл. Вау… Ну, разыграли комедию, типа, его жена – это моя жена, у нас двое спиногрызов, нужна хата, как вы, типа, говорили. Чёрная. Я вас утомляю?
– Если честно, есть немного. Чем всё закончилось, Александр?
– Как в плохом кино. Этот директор потерял кучу бабок и компания закрылась, а таких как я у него оказалось человек тридцать. И вообще, говорят, что этот директор был заядлым коксавиком и по этой теме и попал так, что не смог разрулить ситуацию. Так что друг мой сильно пролетел. Такие вот дела. Лучше вам нормальным путём квартиру покупать.
– Спасибо, Александр, я тоже так думаю. А на «чёрную хату» я бы и не клюнул. Как жить в ней потом? Это же дом с привидениями какой-то, с ума сойдёшь, представляя, где сейчас, в этот момент тот человек, которого для меня отсюда попёрли, из его собственного дома… Мы, бывшие советские, знаешь ли, совестливые не в меру. Может, это теперь и ни к чему, но куда это деть, если оно в крови? Так-то, брат. (помолчали) А вообще, это долгий процесс? Наверное, оформления там, розыски квартиры, Бог весть ещё что…
– Да, суеты много,- он явно хотел предложить свои услуги, но перед дядей не решался открыться, что хочет подзаработать.
– Александр, а не хочешь ли ты подзаработать?
Глазки заблестели, но Александр держал себя в руках.
Наверное, мечтал в этот момент о плеере. Или «видике». Или о чём они сейчас мечтают? О MP3-плеере и DVD-проигрывателе. Тоже самое, но уменьшенное в размерах.
– Дядь Тим, вам нужна квартира, и вы мне предлагаете всё устроить, я правильно вас понял?
– Понятней некуда, малыш. Твои пять процентов от суммы сделки, за суету.
– Ну, пять это вы загнули, хотя, конечно спасибо. Хватит трёх процентов. Родных не обдирают.
– Спасибо. Настаивать не буду. Тебе видней. Три так три. Что тебе для всего этого нужно?
Юноша ненадолго задумался, потом начал загибать пальцы, считая.
– Знать: в каком районе, на каком этаже, дальше – скорее всего, именно вас будет интересовать вид из окна, это – три, сколько комнат, и последнее – сколько у нас на всё это денег?
Теодору понравилось это «у нас». Юнец брался за дело основательно, сразу видно – потомок теодоровского старшего брата, тот такой же скрупулёзный и фундаментальный. Они стали придумывать, какой должна быть квартира дядюшки-художника.
Сколько комнат, и какой вид из окна. Как какой вид? Конечно – на море, а как же иначе? Иначе в портовом городе – никак, иначе можно ехать в деревню или любую другую дыру. Зачем тогда жить у моря? Это ничего, что тут в дворницкой у Теодора нет вида из окна на море, но в его собственном доме – вид обязан быть. Сколько комнат… тут у Теодора одна и всё в ней помещается…
– У вас должен быть кабинет, для рисования, потом – библиотека. Что бы ничто не отвлекало, а у вас тут краской воняет.
– Пахнет.
– Пахнет. Вау… как пахнет… Вредно пахнет краской. Просто может показаться, что даже воняет. Если вы надумаете здесь спать, это очень вредно.
– Я здесь живу, а не только сплю.
– Тем хуже. Вредно. А пора думать не только о вдохновении, но и о здоровье, начнёте слепнуть, кто за вас рисовать будет?
– Да, слепнуть, это ужасно. Давай кабинет. И библиотеку, пожалуй, тоже.
– Хорошо, записал.
– Только, спать и есть я буду в библиотеке, среди книг, это навевает сны и аппетит.
– Вау. Бывает же такое. Значит, дядь Тим, вам нужна двухкомнатная квартира.
– Трёхкомнатная.
– А что вы будете делать в третьей комнате?
– Не скажу. И не смейся. Не знаю пока, поэтому и не скажу. Придумаю что-нибудь.
Кроликов буду разводить.
– На мясо?
– На кисточки. Знаешь, какие хорошие кисточки с кроликовым мехом? Не знаешь, вот и молчи. Не спорь со старшими. Мне нужна трёхкомнатная!
У Теодора сверкали глаза и вся поза говорила о необыкновенном душевном подъёме, словно звали его Моисей и стоял он сейчас не в подвале музея, посреди своего художницкого хлама, а на высокой горе пред ликом всевидящим, раскрывающим слепцу новые горизонты.
– Двадцать минут назад вам вообще квартира была не нужна, это моя идея, а вам и тут было неплохо.
– Идея, пацан, может и твоя… да только ты её просто озвучил, а я пережил.
Кузен отвесил художнику аплодисменты из партера, одобряющие, но не вдохновляющие.
Дальше было неинтересно – обсуждали нюансы предстоящей новоиспечённому риэлтору работы. Про компьютер уже никто не вспоминал, у них появилось дело поважнее.
А вот сейчас Теодор сидел на складном деревянном стульчике и курил. Саша, наверное, уже полгорода на уши поставил. Хорошо иметь таких родственников.
Сходили в банк, Теодор залез в свою ячейку: денег, как сказал Саша, хватит и на квартиру и на кучу компьютеров. Ну и хорошо. Это хорошо. Значит, опять не надо думать о хлебе назавтрашнем и можно спокойными, а не трясущимися в неуверенности пальцами держать кисть, уголь, карандаш. Рисовать. А, может… и – писать.
До сего дня, Теодор не пробовал писать ни стихов, ни прозы. Э… конечно, стихи в юности все писали. Но, сами понимаем, как далеки эти пробы от поэзии. Не об этом речь. Читал Теодор всегда с огромным удовольствием: Анчаров, Гессе, Ремарк, Маркес, Веллер, Пелевин, Орлов, много хороших и любимых авторов насобирал за прожитые годы. Не так много, как хотелось бы, но и не мало. Для требовательного читателя тоже книги пишут. А вот что бы сам сел за ручку, а не за кисть – не случалось. Что-то произошло сегодня, вдохновило и снова приоткрыло завесу, отделяющую мир этот от мира неведомого, из которого Теодор привносил сюда свои сюжеты и образы, делая их видимыми на холсте. У любого творящего человека этот процесс – норма, заглядывание за завесу – естественность, скорее даже «там» интереснее, «там» у них идёт вторая, или, параллельная жизнь.
Вообще же, у кого как, у кого и во сне вторая жизнь идёт, а у кого (у Теодора) и наяву. То есть, конечно, это не бред сумасшедшего, когда путаешь реальности и не в состоянии контролировать всплывающие в уме дополнительные реальности. Даже не то, что бы «контролировать», точнее сказать – идентифицировать. Не можешь, значит – диагноз. Так нельзя. А как надо? Просто: много кофе или чая, сесть в уютное местечко, затаиться и – представлять. Обычный полёт фантазии. В детстве это называлось – мечтать. Теперь – творить. Вот и весь секрет. Но сегодня нахлынуло необычное вдохновение. Новое. Картина как иероглиф – она застыла и уже в воображении смотрящего включает ход сюжета, вбирающего в себя жизнь. Сейчас же на «внутреннем экране» теодорова лба полилось повествование, которое хотелось записать.
– Итак, а не взять ли нам в руки ручку (перо, карандаш, т. п.)? – бормоча, Теодор порылся в поисках чистого листка, ручка у него была наготове. Найдя, уселся поудобнее и продолжил:
– Есть у меня такая подруга, Ксюша… Ну?
Рассказ про Ксюшу.
Однажды я приехал к Ксюше, и мне сказали, что ей Институт выдал новое собственное жильё.
Найдя её, после радостно-эмоциональных приветствий, мы пошли посмотреть на её квартиру. Да и требовались мои усилия в помощи переноски вещей из общежития.
Поднимаясь по стеллажам заброшенного строения, я, за давностью лет с немалым трудом вспомнил, что это здание – не что иное, как какой-то дополнительный корпус нашего (бывшего нашим в пору учения в нём) института. Но, видимо, институту жилось либо слишком хорошо, либо вообще никак, потому что только эти две причины могли допустить столь сильное запустение второго, необитаемого корпуса.
В зрелище, которое открывалось моим глазам, преобладали хаос и обречённость. Я представил, как Ксюша день за днём будет подниматься по этим ступенькам без перил, среди стен с отсутствием даже намёка на оштукатуренность, где ветер перестал быть сквозняком и просто мерно прогуливается по этажам или словно котёнок, носится средь бойниц окон и дверей. Так же заметил полное отсутствие человеческих проявлений. Даже запаха вездесущих бомжей здесь просто не ощущалось.
Дом вырос сам по себе, из земли, с неопределённым назначением и, без человеческого присутствия и внимания – разрушался как морская скала. Но, скалы полны природного же камня, крепкого как гранит и поэтому разрушаются десятилетиями. Брошенные на произвол ветра человеческие изваяния – живут не долго и гнетуще.
Где-то около вершины зиккурата мы толкнули пародийное исполнение двери, означавшее вход в Ксюшины владения. Уже сильно смеркалось, и нормально всё рассмотреть не получалось. Да мне и не удосужилось, тому была причина: во-первых, Ксюша, от природы переполненная нечеловеческим оптимизмом (которого хватило бы и на девятерых), щебетала мне о «проблемке» её нового жилища – выбитом стекле в окне. Понятное дело, я обещал помочь в силу своих мужских возможностей (а это значит – решить проблему, как и чем – неизвестно, но решить раз и навсегда, или хотя бы, на время). В мыслях об этом чёртовом окне я оставил сумки у входа и пошёл прямо, оттуда больше дуло. По пути заметил, что пол – каменный и грязный… видимо, бывший строительный мусор. Месторасположение окна подсказал сквозняк.
