— Ой, — вскрикнула Тамако. — Это же мама Томоми!
— Да.
— И ты показал эту фотографию Томоми?
— Да, на днях, на улице.
— Зачем же ты это сфотографировал?!
— Как раз для того, чтобы ей показать.
— Я этого не понимаю.
— Дзёдзима из рыбной лавки показал мне эту Томоми, когда она проходила мимо со своей компанией. Он сказал: «Самая высокая — это внучка Кидзаки, у которого была малярная мастерская». А еще он рассказал мне о том, что она над тобой издевается. Эй, опять что-то случилось с твоим лицом. На тебя страшно смотреть! Сделай милость, не корчи такую кошмарную рожу.
Хозяин рыбной лавки был отцом одноклассницы Тамако, Тидори Дзёдзимы, которую шайка Томоми тоже преследовала издевательскими фразочками вроде: «Рыбой воняет» или «Не входи в класс, а то от твоей вони не продохнуть». Но ребенок, которого травят, редко рассказывает об этом родителям; вот и Тидори рассказала не о себе, а о том, как издеваются над Тамако.
— После смерти Кидзаки, хозяина малярной мастерской, — продолжал Кэндзо, — его дочь Сидзука, известная в нашем районе красотка, развелась с мужем, мастерская разорилась, и теперь Сидзука работает в баре с дурной репутацией. Об этом мне рассказал молодой повар Хидэо из ресторана «Санкити-дзуси». Он мне так и сказал: «Этот бар „Голгофа“ у станции — то еще заведение». Вот я и отправился туда с фотоаппаратом. Хидэо не обманул. Там, похоже, каждый вечер творится примерно то же, что и на этой фотографии.
— И никто не заметил, что ты фотографируешь?
— Я купил дорогой фотоаппарат, которому не нужна вспышка. Снимать скрытой камерой не сложно.
— Гранпа, а что ты сказал Томоми, когда показывал эту фотографию?
— Ничего не сказал. Она, бедная, как увидела, сразу расплакалась. Я молчу, а она сама говорит: «Больше никогда не буду издеваться над Тамако». Слабая девчонка — мне и угрожать ей не пришлось.
Тамако впервые подумала о дедушке, что он страшный человек. Но ведь он сделал это, беспокоясь о ней, так что возразить было нечего. Кэндзо пристально смотрел на задумавшуюся Тамако, наконец, вздохнул и сказал:
— Послушай, Тамако. Можешь пообещать мне одну вещь?
— Какую?
— Давай договоримся, что между нами не будет никаких секретов.
Тамако подумала, что дедушка, наверно, беспокоится, как бы из-за секретов не возникло непонимания, и кто-то из них не влез бы некстати в дела другого, и кивнула.
— Хорошо, — сказав это, она поспешила добавить: — То есть я правильно поняла, что нам достаточно просто прямо отвечать друг другу на заданные вопросы?
Она подумала, что иначе дедушке придется рассказывать и о своем прошлом.
— Да, — сказал Кэндзо и внимательно посмотрел на внучку. — А ты не глупа.
Шайка Томоми оставила Тамако в покое, но издевательства над Матико, Тидори и другими продолжались. Правда, сама Томоми с каждым днем все больше мрачнела и уже не участвовала в травле напрямую, предоставив заниматься этим трем своим подручным — Кацуми Ханадзоно, Маи Кабасима и Канна Кётани. И если в такие моменты Томоми чувствовала на себе взгляд Тамако, то сразу же втягивала голову в плечи и отворачивалась, словно кошка, которую застукали, когда она пыталась стащить с кухни еду.
Кацуми, Маи и Канна, похоже, были недовольны Томоми. Однажды, выбрав момент, когда Тамако случайно оказалась после уроков в классе одна, они втроем окружили ее и принялись за свои обычные оскорбления.
— Эй, как поживает дедуля-зэк?
— Он тебя учит людей убивать?
Тамако никогда не умела противостоять Томоми, которая знала ее еще с детства и была свидетельницей кое-каких постыдных Случаев, приключившихся с Тамако в начальной школе. Но этих-то троих — хоть они и оторвы — она не так уж и боится… Почему они позволяют себе так обращаться с ней?
Тамако вышла из себя.
— Слушайте, вы, потише! Совсем охренели?! — крикнула она и у нее сделалось то самое «страшное лицо», о котором говорил дедушка. — Я и сама легко найду сотню способов с вами расправиться. Вам что, жить надоело, идиотки?!
Выражения, запомнившиеся из фильмов про гангстеров и якудза, сами собой слетали с языка, и Тамако в исступлении кричала все громче и громче.
— Перестань, перестань… Мне страшно, — бледная от природы Канна еще больше побледнела и задрожала.
— Прости. Мы больше не будем! Обещаю, мы больше не будем! — в слезах кричала Кацуми.
Маи просто впала в ступор, от ее ног поднимался пар — она обмочилась.
— Видите, что Томоми ведет себя смирно? — сказала Тамако, немного успокоившись и слегка ужасаясь самой себе — и в ней, стало быть, течет дедушкина кровь. — И вы тоже ведите себя скромнее. Хватит издеваться над Матико и Тидори.
* * *
Наступила зима. Второй триместр уже подходил к концу, когда в один из учебных дней школу захлестнула волна беспорядков. Все началось с шума во время урока в третьем классе. Учитель пытался урезонить хулиганов, в числе которых был и Хироси Токунага, но опрометчиво упомянул характеристики [15]. В ответ разъяренные ученики начали бить окна, а потом накинулись на учителя. Вслед за ними стали буйствовать мальчишки и в других классах, и вот уже и в классе Тамако Бундзи Сакасита, а потом и другие ученики принялись бить оконные стекла.
Эту картину увидел Кэндзо, случайно проходивший мимо школы. Он забеспокоился и решил встретить Тамако после занятий.
— Ну и дела творятся у вас в школе, — сказал Кэндзо внучке, шагая рядом с ней домой.
— И ведь только недавно все стекла вставили, — пожаловалась Тамако. — Завтра опять придется мерзнуть на сквозняке.
— И часто у вас такое бывает?
— Да постоянно.
— Ужас.
Когда они дошли до комбини, оттуда с еженедельным журналом комиксов в руках вышел Юдзиро Татикава — один из школьных хулиганов, тоже третьеклассник, как и Токунага. Заметив Кэндзо и Тамако, он ухмыльнулся.
— Кажется, этот ученик тоже из хулиганов, — сказал Кэндзо.
— Ага. Его зовут Татикава, и он самый отпетый после Токунаги.
— О, дедуля-зэк. Не зазнавайся, — процедил Татикава в тот момент, когда дед и внучка поравнялись с ним.
Кэндзо неожиданно метнулся в сторону, схватил Татикаву, резко перевернул и прижал к стене комбини так, что Татикава оказался в положении вверх ногами. Затем Кэндзо навалился на него всей тяжестью своего тела, а правым локтем уперся парню куда-то за левое ухо.
— А-а-а, — Татикава завопил от боли.
— Что ж, это очень смело — грубить в лицо бывшему зэку, но тогда нужно быть готовым, что тебя могут и прикончить, — Кэндзо еще сильнее надавил локтем.
— Отпу-у-сти-и, — прохрипел Татикава.
— Передай вашим школьным хулиганам, чтобы они больше не буянили, понял?
Татикава в ответ лишь застонал.
— Если надавить посильней, кровь перестанет поступать в мозг, и ты превратишься в полного дебила. Как тебе такой вариант? — Кэндзо надавил еще раз.
— А-а-а, — Татикава вытаращил глаза. — Что-о-б ты сдо-о-х. А-а-а, в глазах темнеет. В глаза-ах темне-е-ет.
— А я что говорил? Отлично, — сказал Кэндзо. — Вот так ты и умрешь, — и он надавил опять.
Татикава закатил глаза. На мгновение он потерял сознание. Тамако вскрикнула, решив, что дедушка его убил. Несколько прохожих остановились и молча наблюдали за происходящим. Кэндзо поднялся. Татикава пришел в себя и с трудом встал на ноги.
— Будешь знать, как хулиганить, мелкота. Понял?
— Понял, — послушно кивнул Татикава, побывавший на грани жизни и смерти.
— Если уж ввязываешься в драку, так будь готов к тому, что придется постоять за свою жизнь.
— Я больше не буду, — Татикава был напуган донельзя.
— И друзьям своим передай.
— Хорошо.
— Они обязательно будут тебе мстить, — сказала Тамако дедушке, когда они уже подходили к дому. — Всей своей компанией.
— Я на это и рассчитываю, — ответил Кэндзо с улыбкой.
— Гранпа, разве ты справишься с ними? Они же тебя убьют.
Дедушка лишь усмехнулся в ответ, и Тамако решила, что он, должно быть, не вполне уверен, что одолеет их всех. Девочка почувствовала благодарность — надо же, дедушка готов пожертвовать собой, чтобы покончить с хулиганством в школе своей внучки.
* * *
Приближался Новый год. Каждый раз накануне Нового года отец, спохватившись, начинал планировать семейное путешествие, но все места в модных гостиницах с горячими источниками оказывались уже забронированы более предприимчивыми отдыхающими, так что, в конце концов, всей семье, включая бабушку, приходилось проводить первые три дня Нового года в каком-нибудь скучном курортном отеле. Иногда они даже оставались дома. В этом году мест в гостиницах опять не было, и жена, как обычно, упрекала Кэйити:
— Ведь ты же знал. Нужно было заранее бронировать. Ну и размазня же ты!
