Димка снял чехол со своей гитары и это оказался полуакустический новенький бас. Парни по очереди рассмотрели инструмент, подергали толстые струны, одобрительно клацнули языками и воткнули в бас штекер шнура. Паша включил аппаратуру, послышалось глухое гудение и шипение колонки. Подключили провода в оставшиеся гитары, и гул стал тише. Длинноволосый парень, которого звали Антон, взялся за "Аэлиту". Джон уселся за ударные, Паша — за акустику, а Димон нерешительно перекинул через плечо ремень баса.
— Ну, что "Дым" для разминки? — спросил Антон.
Палочки Джона проворно отсчитали "шесть" и Антон рубанул резкими короткими гитарными аккордами Дипперпловского хита. Вступили ударные, акустика бренькнула легкой "подкладкой" и Димка дернул толстую басовую струну, как ни странно, попав в нужную ноту. И этот сыросвареный оркестр зазвучал! Впервые я услышал, что такое рок вживую. Правда, акустика Павла то и дело выпадала из состава, когда он тянулся к ручкам усилителя, чтобы отрегулировать звук.
— А ну, малой, попробуй с акустикой. Я пока усилок отстрою. — подмигнул мне Паша. И я попробовал. И даже совсем неплохо наложил акустику под соло электрики, на которой совсем вошел в азарт Антон. От этого неожиданного созвучия, пусть и на подвальном уровне и дилетантском мастерстве, наши лица расцвели. Мы улыбались, таращили глаза, гримасничали и наслаждались доселе неведомым мне, но столь увлекательным делом.
— Ну, хватит на сегодня. — сказал Паша через время, так и не покинув настройку аппаратуры, которая увлекала его заметно больше, чем сама игра на гитаре. — Завтра я допаяю микшер, и звук будет почище. Микрофон бы еще. — констатировал он.
Улица встретила нас темной синевой мартовского вечернего неба с несколькими вкраплениями тусклых звезд. Мы выпали из времени, увлекшись игрой, и даже не предполагали, что уже стемнело. Я шел домой, унося с собой ощущение открытия. Тайну!
Мама покачала головой, встретив меня необычайно поздно со школы. Но, заметив блеск счастливых глаз, взбучку решила не назначать. Накормила ужином и занялась своими рабочими бухгалтерскими бумагами, проконтролировав — сел ли я за тетради с домашним заданием.
— Учись серьезней, следующий класс решающий, выгонят с неполным средним в ПТУ, потом всю жизнь будешь грязь месить на заводе. Брат твой уже заканчивает высшее, в столице останется. Тянись за ним. — умоляюще говорила мать.
Я обещал тянуться, хотя уже две четверти врал, что табелей нам не выдают, утаивая количество трояков.
— Сейчас плохо с бланками в школе. — говорил я. — Впрочем, как и со всем остальным.
В магазинах пустые прилавки. Если стоит очередь, значит, что-то привезли. Прохожие вначале занимали очередь, а потом уже интересовались, что дают. Крупа, сахар, синие куриные трупы — за всем нужно было отстоять по часу. Более быстро можно было купить только хлеб и молоко. Перестройка шла по стране. И мы перестраивались, в очередях.
Конечно, мать старалась все покупать сама, не мучить меня в магазинах. Но иногда продукты давали дозировано на руки. Например, сахар — по одному кило в руки. Хочешь больше — стой две очереди. Потом и вовсе талоны появились. Выдавали на месяц вместе с зарплатой. И сколько денег не зарабатывай, больше нормы не купишь, без связей в торговле, конечно. А у нас таких связей не было.
* * *
Я деловито вытащил из внутреннего кармана куртки большой, блестящий металлической сеткой, микрофон, который я выменял у одного пацана на коллекцию фантиков от жвачки "Турбо".
— Ну, как? Сойдет? — спросил я у парней.
Паша подключил микрофон в аппарат и повесил его на длинном шнуре прямо с потолка.
— Раз, раз… — пробует на звук Паша мой вклад в общее дело. Одобрительно кивает, это значит, что я становлюсь пайщиком музыкальной студии.
Димка с Андреем надели ремни гитар, а Джон, как дирижер, отсчитал палками вступление.
— "Я пытался уйти от любви
Я брал острую бритву и правил себя
Я укрылся в подвале я резал
Кожанные ремни, стянувшие слабую грудь" — запел Павел репертуар "Наутилуса".
Теперь был комплект. Вокал, единственное, чего нам не доставало и за который так каждый из нас боялся браться в электричестве.
— Ну, вот! Теперь хоть в ресторане рубли заколачивай. Молоток! — похвалил меня Паша.
— Только я не вокалист. — предупредил Павел.
Он действительно не был талантливым вокалистом. Он замечательно пел все композиции, где не требовалось тянуть ноты, но "давал петуха" в вокальных песнях. Хотя, голос у него был, несомненно, красивый, и если бы он занялся серьезно вокалом, у нас был бы отличный фронтмен.
Мы вышли на улицу. Апрель вступал в права, жизнь возвращалась в озябшие вены деревьев. Была весна, была юность.
— Ну, для ресторана конечно может и сойдет. — оговорился я — Но если настоящая группа, то должна быть своя идея, свой материал.
Парни призадумались, наморщили лбы.
— Я вообще больше к металлу склоняюсь. Если делать свое, то тяжеляк. — сказал Антон.
— Не, я больше легкую музыку люблю, а-ля Битлы и Стоуны. — запротестовал Джон.
— Да, чего тут дебатировать? — прервал нас Паша. — Пусть каждый пишет свой собственный материал, послушаем, поработаем, и дальше будет видно.
— А прикинь, что пройдет пару лет, съездим на какой-нибудь фестиваль и проснемся звездами. — полушутя, хотя и с долей надежды, мечтал Антон.
— А что? Очень даже возможно.
В тот апрельский вечер я сел за гитару в ином амплуа, сочинителя и творца. Повертев аккордами, я вырисовал их очередность. Затем взял ручку и за пять минут, на одном дыхании написал текст.
"Обрывками фраз наполнены сны
И всё, что есть у нас, только мечты.
Тёплые кухни, пепел костров,
Холод подъездов песни без слов.
Луна упала в дворовую лужу.
Ветер кашляет чердаком.
Скулит где-то пес —
Никому не нужен.
Воет холод о чем-то своем
Весенняя грязь, я твой брат!
Из тебя получился я таким, какой есть!
Весенняя грязь, ну, что же ты так черна?
Из тебя получился я. В тебя и уйду.
Весенняя грязь всё ест старый снег,
Да запивает холодным дождем.
Утро молчит лишь, вороний смех,
Да солнца луч улыбается днем.
От этих слов сдавило виски,
Прохожих не видно нигде.
Посмотри вокруг, ну, что же ты скис?
Посмотри вокруг. Ведь. Просто день во дворе.
Весенняя грязь!…"
Песня получилась энергичной, с плавным куплетом и надрывным мощным припевом.
* * *
— Ирина Васильевна, а давайте дискотеку сделаем! — нестройным хором просим мы нашу классную руководительницу.
— Эм…Дискотеку? Нужно подумать, можно, наверное, если себя вести будете хорошо.
— Мы будем себя вести! — обещаем мы.
— Хорошо вести! — уточняет с улыбкой наша молоденькая классручка.
Дата проведения назначена на ближайшую пятницу.
Что такое дискотека в восьмом классе? Это когда темно, то есть свет выключен, на магнитофоне крутят модные песни, парни стоят под стенкой, а девчонки танцуют перед ними, делая вид, что им безразличны взгляды парней.
— Ты как, с Анкой танцевать медляк сегодня будешь? — спрашиваю я Саню.
— Наверное. — уклончиво отвечает он. — а ты с Кирой?
— Посмотрим. — очень серьезно, глядя в даль, произношу я. И мы идем по домам, чтобы переодеться, пообедать и дождаться вечера. Дискотека назначена на семь, когда закончатся уроки у второй смены.
Мы встречаемся под липами. Я, Димон, Серега, Саня и еще десяток пацанов из нашего класса. На улице все еще по-зимнему холодно. И наши обесшапленные по случаю дискотеки головы мерзнут ушами.
Перенимая взрослые привычки, мы закуриваем несколько сигарет на всех. Передаем их друг другу по кругу. Ухмыляемся. Сигареты нам бьют по "шарам". Начинает немного пошатывать и неприятно тошнить.
— Вот это вставило! — смеется Серега.
Димка на это только ехидно посмеивается. Ему уже не привыкать к куреву.
— Пойдем, что ли? — предлагаю я, и неуверенно иду впереди по шатающейся под ногами тропе.
— Фу, блин, тошнит. — кривится Саня. — Димон, как ты их куришь?
— Нормально курю. Маленький что ли?
— Ты типа большой сильно!
Мы заходим в класс и видим наших девочек в совсем непривычном для нас дискотечном виде. Они все поголовно ярко накрашены. Челки торчат от лака, как кокошники, кверху. Мы даже открываем рты при их виде. Девочки явно смущены нашим пристальным вниманием. Хотя и очень польщены. Они переглядываются озорно между собой. А мы между собой. В класс входит Кира вместе с Анкой. Ее подведенные черным карандашом глаза стали необычайно хороши, их миндалевидный разрез теперь напоминает восточных красавиц.
Очнувшись от созерцания наших прелестных девочек, мы с парнями начинаем передвигать парты под стенку, чтобы очистить центр класса.
