Весь вечер они с радостью посвятили мне. Во-первых, напоили и накормили; во-вторых, были в восторге от моей смелости по отношению к директрисе; в-третьих, на полном серьезе стали решать как мне жить дальше. Муж Женьки сразу же стал звонить кому-то из своих друзей, чтобы найти мне работу. Он долго с кем-то разговаривал и снова перезванивал, а мы с Женькой в это время пили чай и с удовольствием обсуждали общих подруг. Я была счастлива. Наконец муж Женьки сказал нам, что меня могут принять на секретарскую работу в какой-то офис, и я должна прийти туда послезавтра. Женька закричала, что мне их нужно сразить, а у меня нет действительно хорошей одежды, и поэтому она потащила меня к своему гардеробу в спальне. Мы долго мерили тряпки, то и дело вызывая мужа Женьки, чтобы он оценил меня мужским взглядом. Мне особенно понравился один костюм, а Женька сказала, что он ей стал мал и отдала его мне, уверив меня, чтобы с деньгами я не торопилась.
Когда я уходила от них, я плакала от счастья, что у меня есть такие друзья. Они хотели проводить меня, но я запретила, не желая больше злоупотреблять их временем.
Женька и муж были счастливы, и я радовалась за них, совершенно искренне наслаждаясь их счастьем. И я поняла, что если я не наслаждаюсь чьим-либо счастьем, то, значит, данные его обладатели мне не настолько важны, и не стоит терять на них время.
Красота на улице была неописуемая. Может, мое великолепное настроение заставило меня увидеть ее? Было неморозно и безветренно, снег падал легкими белоснежными хлопьями, нежно покрывая своей чистотой все поверхности, начиная с тротуара и доходя до крыш домов. Прохожих почти не было, зато уютно горел свет в окнах многоэтажек. Горели фонари и в их, идущем как вода из душа, свете, оттенка топленого молока, снежинки переживали свой звездный час. Эти фонари горели вдоль длинной, на протяжении многих кварталов дороги, машин на этой дороге сейчас не было и, когда я переходила ее, направляясь к своему дому, я обнаружила, что все эти горящие фонари мне видны чуть ли не на всем километре этой линии, и вся эта бесконечная, уходящая с обеих сторон в никуда, лента трассы залита мягким бежевым светом, и снежинки толпятся в нем, как девочки из балетной школы толпятся за кулисами перед выступлением.
Я не стала переходить на другую сторону тротуара, а пошла прямо по этой дороге, запрокинув голову на фонари и снежинки, пытаясь слиться с этим волшебством, рожденным трогательной любовью урбанизации и природы.
Это умиротворенное настроение не исчезло у меня и когда я вошла в квартиру. Было приятно оказаться в тепле после прохладного воздуха, я почувствовала бодрость и расслабление одновременно. Настроение было превосходное, как у удобренной почвы, готовой принять семена.
Я разделась, постелила себе постель, смыла косметику и намазала лицо кремом, надела сорочку и пошла на кухню попить. На кухне в окно были видны все те же фонари с их светом и снежинками, а откуда-то из дворика детского сада, расположенного рядом с моим домом, доносилось гребущее методичное шарканье широкой деревянной лопаты, возникшее от ее соприкосновения с асфальтом — видимо, сторож убирал снег. В ночной тишине это размеренное убаюкивающее шарканье стало главным и единственным звуком, оно показалось мне милым символом тихой мирной жизни, такой доброй и притягательной. Я почувствовала новый наплыв счастья оттого, что живу в мирной обстановке и у меня есть крыша над головой, и под этой крышей гнездится много-много надежд, которые сейчас спорхнули мне на плечи и все вместе превратились в уверенность. В уверенность, что я буду счастлива, что я смогу дарить счастье окружающим, что все у меня получится! Я начинаю новую жизнь! Начинаю, уверенная в себе! Я знаю, что у меня все удастся!
Как это прекрасно, как прекрасно!
Меня разбудил непрекращающийся телефонный звонок. Я открыла глаза. Комнату захватил свет, на улице каркали вороны, у соседей играло радио, у меня звенел телефон.
Сонная, я побрела на кухню и взяла трубку.
— Нина! — разрезал мое сознание голос матери, настолько звонкий, что телефонная мембрана задребезжала, словно угрожая лопнуть. — Ты еще спишь? Ты что, с ума сошла? Время уже восемь! Быстрей одевайся и иди на работу!
Моя сонность пошла куда-то в пятки и в итоге заземлилась.
— Мама, ты что забыла?.. — осторожно начала я.
— Да уж, твои штучки забудешь! — она выпустила воздух из легких и далее начала так, как будто я раньше просила ее о чем-то для нее, а она, скрепя сердце, пошла мне навстречу и теперь неохотно должна была поделиться результатами. — Звонила я вчера Наталье Дмитриевне, поговорила с ней по-человечески. Объяснила ей ситуацию, мол, ты не замужем до сих пор, одинокая, вот и сорвалась. Вот, а Наталья Дмитриевна женщина-то хорошая, она, собственно, все понимает и на тебя даже не обижается. Увольнять она тебя не будет. Но ты, все-таки, когда сегодня пойдешь, попроси у нее прощения. Извинись, поняла?
Я стояла, как облитая ледяной водой — сначала всю сковало, а потом начало трясти от возбуждения.
— Я никуда не пойду… Я уже вчера сказала… — срывающимся голосом тихо произнесла я.
Мать пропустила мои слова мимо ушей:
— Нин, ты уж меня тоже за вчерашнее извини, я погорячилась. Но просто кругом все с ног на голову поставлено, я и не выдержала. Мы ведь на типографию в суд подаем…
— Я никуда не пойду…
— Так, ты давай не глупи. Собирайся, иди, там извинишься, и все будет как обычно. Вечером к нам приходи, я что-нибудь вкусненькое куплю, потому что у веры день рождения сегодня, и она к нам придет праздновать. Нин, ну ладно, мне самой некогда. Смотри, чтоб пошла на работу! Ну давай, пока!
Я стояла испуганная. Мне показалось, что уверения матери о том, что «все будет как обычно» намного реальнее, чем мои свободолюбивые устремления. Возникший пессимизм, будто сжал всю меня, разрушая… «Нет, нет, не пойду туда! — послушались во мне отголоски прежней уверенности. — Не пойду, чтобы не смотреть на все эти рожи, чтобы не видеть всю эту их…» И вдруг я запнулась, потеряла все мысли, потому что вспомнила о нем.
Сразу так тоскливо защемило где-то под ложечкой и вместе с тем, словно какой-то свет появился! Но ведь я не смогу его больше нигде увидеть, кроме как на работе! Ну и иди на эту работу себе на здоровье, только не думай, будто что-то изменится, все будет как обычно, в тебе снова будет одна безысходность, усталость, ты как не нужна ему сейчас, так и не будешь не нужна никогда! Я понимаю. Понимаю я все это, понимаю! Но дайте мне хотя бы смотреть на него! Даже если это будет тебя уничтожать?..
Время уже девятый час! О чем это я еще тут думаю? Где утюг? Хоть бы он нагрелся сегодня без перебоев! Где новая зубная паста? Хоть бы сейчас не отключили горячую воду!
Я стою в ванной и в спешке судорожно чищу зубы. Я ненавижу куда-то торопиться, суетиться, но ничего не могу с собой поделать, ведь я тороплюсь, чтобы увидеть его. Наверное, жертва, зачарованная танцем питона, испытывает то же самое.
