То, что происходило далее, лучше не описывать. Ограничусь лишь тем, что в ходе благородной с точки зрения животноводства операции, студенты чуть не оглохли от жуткого свинячьего ора (не хрюканья, визга, а именно ора), а одежда их полностью была запачкана грязью, сеном, и иными продуктами опять же свинячьей жизнедеятельности.
Через два часа, ребята — потные, разбитые, холодными и грязными руками до кончиков ногтей, не способными ни пот со лба вытереть, ни сигаретку из пачки достать, лежали на траве.
— Ну и сука этот завхоз! — шептал банковский сынок Птицын, — Так наколоть, а?
— А ты говорил — халява-халява, вот и дохалявились, — еле шевеля губами, отвечал Коля.
— Имэнно, — согласился выходец из Дагестана — Расул Махаев, чьи религиозные убеждения в ходе сегодняшней операции были страшно оскорблены, — если он нам сессию не поставит, я его самого кастрирую, шакала паршивого…
Как только была произнесена эта клятва, из кустов вынырнул паршивый шакал завхоз и предложил, а точнее потребовал быстренько разгрузить грузовик с мешками цемента.
Шипя и матерясь, студенты выполни ли это поручение и незамедлительно были отправлены в Москву, в одежде грязной и затвердевшей.
С тех пор у Коли появился очередной комплекс: если старший обещает, что ты выполнишь только одно поручение, а потом неожиданно предлагает сделать другое, то ничего кроме испорченного настроения тебя сегодня не ожидает.
…. Поэтому, услышав очередное Дашино предложение, он напрягся и наверняка показался внешне неприветливым, но Попова этому никакого значения не предала:
— Теперь сделаем имитацию программы по заявкам с двумя-тремя звонками. Программа называется «Счастливый вечер»: люди, обращаясь к нам, делятся своим счастьем, рассказывают об интересных, приятных для них событиях, которые произошли сегодня и заказывают музыку. В идеале, в начале часа ты объявляешь телефон студии, и предлагаешь звонить. Пока идут новости и прогноз погоды, ты принимаешь звонки. Того с кем будешь говорить, «завешиваешь» на телефоне. За это время ищешь заказанную композицию и ставишь вот сюда, — Даша ткнула пальцем в монитор, на экране которого красовался «плей-лист» программы «Наутилус», — новости, погода и первая песня проигрывают — выводишь слушателя в эфир. Поговорил, поставил заявку. Пока она звучит, принимаешь другой звонок и так далее…Со слушателями разговаривай приветливо, с юмором, но никогда не хами, даже в том случае, если звонящий — законченный дебил. Сейчас, правда, будем звонить мы. Попробуем?
— Попробуем, — согласился он, отметив про себя, что программный директор (возможно даже и умышленно) проинформировала его не обо всем. В частности она не сказала ему, что могут позвонить какие-нибудь мудаки и, оказавшись уже в прямом эфире, начать ругаться матом, оскорблять ди-джея, или, того хуже, — выкрикивать антиправительственные лозунги. В этом случае, следует, как посоветовал ему Птицын, «убрать мудака из эфира, опустив микшер, имитировать обрыв телефонной связи и отбить его бред своей фразой, ни в коем случае не показав при этом, что происшедшее тебя как-то взволновало и выбило из колеи»…
…Мысленно перекрестившись, Коля снова сел за пульт, надел наушники и, по сигналу Баблуна, включил кнопку микрофона.
— Вечер добрый, 19 часов в столице, в эфире радио Бум я — Николай Жданов. Если вы помните, дорогие друзья, буквально пять-десять лет назад в своем почтовом ящике можно было найти письмо следующего содержания: «Здравствуй, дорогой друг! Перепиши это письмо двадцать шесть раз, отправь своим друзьям и будет тебе счастье!». Сейчас, чтобы поделиться своим счастьем, заниматься подобной ерундой смысла не имеет. Достаточно просто позвонить нам по телефону 971-105 и 9 или написать по электронному адресу ди-джей-собака-радио-бум-точка-ру, рассказать о событиях, которые вас порадовали и послушать хорошую музыку! ...
….То, о чем говорил Птицын, случилось на третьем звонке. Выйдя в «прямой эфир», мужчина, вне эфира вежливым низким голосом просящий поставить для его дочки Машу, песенку в исполнении Аллы Пугачевой «Коралловые бусы», в связи с дочуркиным днем рождения, резко повысил голос и заверещал:
— Жиды-суки! Бей жидов — спасай Россию! Все посты, понимали, сволочи, козлы драные…….
— Да-а-а, — протянул Коля, одновременно соображая как бы достойнее ответить вероломному наглецу, и вспоминая, а что еще он должен сделать в этой ситуации.
— А кто такие козлы? — продолжал надрываться таинственный незнакомец, — это ведь….
Стажера прошиб холодный пот. Несмотря на его «да», возможные шутки и репризы, радио-хулиган по-прежнему был в эфире!
Чуть не вырвав микшер с корнем, Коля увел его вниз, для пущей безопасности выключил кнопку и, внутренне сгорая от стыда, но, стараясь вести себя вальяжно, понес в эфир примерно следующее:
— Увы, но мы так и не узнаем, кто такие козлы, дорогие друзья, зато, как и то в каком именно следственном изоляторе будет сидеть господин, только что между делам, совершивший преступления,…- здесь Коля запнулся, так как забыл номер статьи уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за разжигание межнациональной розни, — которые…, — он снова напряг память, но, осознав, что номер ему не вспомнить, вынырнул из дебрей юриспруденции, — …, можно было и не совершать, будь он поумнее. За ним уже выехали, так, что пожелаем ему исправления и досрочного освобождения из мест лишения свободы! Ну, а наша программа продолжается….
Когда Коля снял наушники, то он почувствовал себя весьма и весьма некомфортно, скорее даже отвратительно. Ему показалось, что звучал он не то, чтобы неуверенно, а просто ужасно. Уши пылали, пальцы поразила мелкая дрожь, ему хотелось уйти со станции и не появляться здесь больше никогда, он просто тонул в этом глубоком море позора.
Но, на поверку, оказывается, все было не так уж и страшно.
— Для первого раза — просто супер! — заявила Попова, — Правда вот не стоило делать упор на то, кто такие козлы, а так, молодчина! Предлагаю еще поработать над подачей, берешь шесть ночей на выбор, и если за это время ты подтвердишь сегодняшние успех и сумеешь учесть мои замечания — будем заключать контракт.
Коля согласился. Распрощавшись с родной милицией, он относительно успешно прошел стажировку, был зачислен в ночные ди-джеи, а через четыре месяца стал работать по выходным.
Утреннего шоу, правда, к огромному сожалению, не получилось: благодетель Серега, спустя две недели после Колиного прихода, уволился с радиостанции, назвав свое дальнейшее нахождение здесь полнейшим творческим бесперспективняком.
— Дерьмо это, а не работа! — с той же решительность заявил он, — Раскрутки — ноль, бабки смешные, пошли они к чертовой матери, умники! Лучше на телек пойду! Там тоже кой-какие подвязки имеются. Может вместе сунемся, а Колюнь?…
«Соваться» Колюня временно отказался. Во-первых, Серый уходил в «никуда», практически без гарантий, а у Коли не было папы-банкира и в случае фиаско данного предприятия, можно было остаться без работы и умереть с голоду. Во-вторых, Коле, несмотря на некоторые мелочи, о которых будет сказано ниже, действительно нравилась эта работа.
По сути, была обретена новая профессия, хотя поначалу казалось, что ничего кардинально нового не произойдет. Ведь еще до работы в милиции он активно участвовал в КВН-овских баталиях, являлся одним из ведущих артистов институтского Стэма, снимался в любительских, но все же видеофильмах! Играй себе, как играл раньше, ан нет! Эфир оказался делом несколько другим.
Выступая на сцене, например, можно было легче контролировать ситуацию, потому что он получал так или иначе ответную реакцию из зала, здесь же ее получать было не откуда: ди-джей всегда говорит в пустоту.
Кроме этого, некоторое время мешала комплекс репетиций. Перед тем, как выступить с каким либо информационно насыщенным спичем, Коля придумывал его, записывал на бумажке, проигрывал в слух, а затем уже выходил в эфир. Иногда подобная схема работала безотказно, а иногда — нет.
Могла, к примеру, войти уборщица и начать энергично орудовать шваброй, забегала программный директор и начинала развешивать важные обвинения, или еще хуже, — вваливался словоохотливый охранник Женя, плюхался в кресло и доверительно сообщал:
— Надоело там сидеть (там — это на вахте, именуемой на западный манер «ресепшн»), у вас все-таки поинтереснее будет.
В подобных случаях ди-джей успевал только раскрыть рот, а Евгений уверенно подносил указательный палец к губам и «успокаивал»:
— Я тут тихонько побуду.
Репетировать в таких случаях было как-то нелепо, выгонять — неудобно, и поэтому, выходя в эфир, Коля откровенно «лажал», или банально запинаясь, или позорно забыв включить микрофон.
И только спустя три месяца он научился культурно выпроваживать посетителей, говорить без бумажки и получать от работы большое человеческое удовольствие.
