В тот день Синобу не выбросила старое кимоно. Переборов тошноту, она аккуратно сложила его и спрятала в глубине шкафа.
Ёко вылезла из чана и начала мыться. Опираясь на бортик, уселась – видно, утомилась. Вяло двигала мочалкой, размазывая мыло по шее и груди.
Увидев, что она с натугой перекинула мочалку на спину, Синобу вышла из воды и подошла к старухе.
– Давайте потру вам спину.
А сказав, подумала: что это я? Только что выслушав такую отповедь! Она была противна сама себе: мыть кому-то спину только потому, что когда-нибудь этот человек может помочь матери…
Но руки Синобу, энергично выжав мочалку, сами терли спину вверх от поясницы. Грязь скручивалась, как содранная кожа. Забавное зрелище: комочки грязи скатываются и падают, словно стертые ластиком – от боков к рукам, от затылка к плечам. Ёко прищурилась на хлопья грязи, падающие на колени.
– Вот благодать! Всегда прихожу сюда с Табо, и спину-то как следует помыть не могу.
– Хороша же ваша невестка! Уж собственного-то ребенка могла бы сводить в баню.
– Да ведь и она тоже занята: то готовкой, то стиркой, вот и провозится допоздна. Да и Табо хочется спать.
Смыв всю грязь, Синобу хорошенько намыливает мочалку. От подбородка к затылку, от подмышек к коленям движутся внимательные, не пропускающие ни одной впадины пальцы. Смыв, развернула на спине прополосканную и отжатую мочалку и энергично похлопала по плечам.
– Больно было рвать зубы? – не удержалась от вопроса Синобу.
– Когда замораживали иглой, кольнуло, потом неприятно, когда бормашиной сверлили – др-р-р! А так ничего.
Утомленная купанием мать сидела неподвижно, но тут встрепенулась.
– Действительно все что угодно можешь разжевать?
– Все, все, абсолютно все.
– Во что же вам это обошлось, тетушка? – наконец спросила Синобу.
Тридцать тысяч иен…
Надевая кимоно, Синобу быстро прикинула в уме и решила: пройдусь-ка по соседям и соберу заказы на учебную энциклопедию. Кажется, внук председателя районного собрания в этом году поступил на первый курс, а сын ломбардщика сейчас на третьем, там, пожалуй, купят…
Когда, пройдя сквозь бамбуковую темно-синюю занавеску с фирменным знаком бани «Минатою», они вышли на улицу, ветер еще больше усилился. Тучи рассеялись, и опять показались трубы. Казалось, их крутит неистовым красно-фиолетовым водоворотом, обволакивая удушливым, смрадным дымом.
– Какой отвратительный запах.
– А по-моему, ничем и не пахнет, – удивилась мать.
Синобу чихнула. Подумала: неужели опять простуда? Немного пройдя, остановилась и, запрокинув голову, снова принюхалась. Поморщила привздернутый, как у матери, нос. Потом на ее лицо вернулось задумчивое выражение, и оно сделалось удивленным и милым, как у нашедшего что-то ребенка.
– Все-таки здешний воздух режет горло. Принюхайся хорошенько.
И Синобу зашагала, одной рукой держа банные принадлежности, а другой – сжимая руку матери.
Окономияки – несладкое печенье с овощами.
Дзё – единица измерения жилой площади, несколько больше 1,5 кв. м.
Фусума – раздвижная перегородка в японском доме.
футон – ватное одеяло, матрас, постель.
Сусия – заведение, где подают суси – колобки из вареного риса, покрытые рыбой, яйцом, овощами и приправленные уксусом и сахаром.
Дзори – легкие сандалии.
Речь, видимо, идет о героине популярной телепередачи.
Момпэ – рабочие шаровары.
Сасими – кушанье из сырой рыбы.
