Быть может, в 1972 году Спасский играл ниже своих возможностей именно поэтому!
Но тогда напрашивается возражение: почему же на Фишера не оказывает влияния огромный приз? Ведь положение соперников одинаково?
Даже если участники будут в равном положении, то теория равных возможностей здесь неуместна. Если, например, заставить обоих партнеров играть не сидя, а стоя — кто победит? Далеко не обязательно тот, кто победит в нормальных условиях! К тому же положение Фишера и его противника лишь на первый взгляд кажется одинаковым. Американцы с малых лет приучаются к большому бизнесу…
Напрашивается вопрос: почему же это произошло? Плоха конституция шахматного государства? Не подходит шахматам демократия?
Да, плоха! Да, не подходит!
Потому что это буржуазная демократия! Эта система была прогрессивна в 1949 году, когда она пришла на смену шахматному феодализму. К 1972 году шахматный капитализм достиг своей высшей и последней стадии. Именно поэтому финансовый вопрос был самым больным вопросом при организации матчей 1972 и 1975 годов.
Как учит нас история, вслед за экономическим кризисом приходит политический. Неудивительно поэтому, что матч в Багио несомненно войдет в историю как самый грязный и скандальный из всех поединков за шахматную корону.
Да, положение в шахматном мире нуждается в переменах.
Заявление Шахматной федерации СССР от 11 ноября — это луч надежды в нынешнее неспокойное шахматное время.
На первый взгляд может показаться, что это заявление приведет к расколу шахматного мира; а новые правила розыгрыша первенства мира под эгидой Шахматной федерации СССР противоречат принципу спортивного отбора претендента, и фактически означают возврат к системе, практиковавшейся до 1949 года.
Справедлива ли подобная критика?
Думается, что нет.
Нет никаких оснований опасаться раскола шахматного мира, потому что никто не заявлял о прекращении международных соревнований. В Заявлении от 11 ноября говорится только об отказе советских шахматистов от участия в розыгрыше первенства мира ФИДЕ. Следует также отметить, что представитель л ю б о й страны может быть назван советской федерацией в качестве претендента на шахматную корону.
Что же касается сходства Новых правил с «правилами», практиковавшимися до 1949 года, то следует отметить, что сходство это — чисто мнимое. До 1949 года претендента определял сам чемпион, а теперь этим будет заниматься Шахматная федерация СССР.
Главный довод противников Новых правил сводится к тому, что претендент будет н а з н а ч а т ь с я, а не выявлятся в спортивной борьбе.
Но справедлив ли принцип спортивного отбора?!
Вопрос этот кажется абсурдным только на первый взгляд. Шахматная федерация СССР будет определять претендента на основании всех имеющихся данных, в то время как при спортивном отборе неудача в о д н о м турнире может вывести из дальнейшей борьбы достойнейшего кандидата.
Обратимся к истории.
Осенью 1940 года в Москве игралось двенадцатое первенство СССР. В чемпионате принимали участие новички: Керес (Эстония к тому времени стала уже Советской Республикой), Смыслов, Болеславский. Турнир должен был дать ответ на вопрос: кто должен представлять Советский Союз в борьбе за первенство мира с Александром Алехиным.
Первые два места поделили Бондаревский и Лилиенталь. Смыслов был третьим, Керес — четвертым, мы с Болеславским поделили пятое и шестое места. Было объявлено о проведении матча на первенство СССР между двумя победителями турнира.
Я послал письмо завотделом шахмат В.Н. Снегиреву, где иронизировал по поводу того, что чемпионом страны, то есть лидером советских шахмат, должен стать победитель матча Бондаревский — Лилиенталь.
Снегирев понял мой намек и взялся за дело, — как всегда, бесшумно и энергично. Как он сумел убедить начальство — не знаю, но месяца через два было объявлено об установлении звания «абсолютного» чемпиона и проведении матч-турнира шести победителей чемпионата. Смысл, который вложил Снегирев в понятие «абсолютный», был ясен: именно абсолютный чемпион СССР должен играть матч с Алехиным.
Подобных примеров из своей биографии, когда своевременный сигнал ответственному товарищу корректировал создавшуюся в результате спортивной борьбы несправедливую ситуацию, я могу привести множество. Жизнь наглядно продемонстрировала правоту автора этих строк, когда в 1948 году мировое первенство было завоевано представителем СССР.
«Советский спорт»20 ноября 1978 г.
* * *
Хотя третья декада ноября уже вступила в свои права, на душе у Леонида Ильича Брежнева, бодро шагавшего по коридору старого московского Кремля, было по-весеннему тепло. Возможно потому, что его сопровождала Диаманта Гамилтон, которая, несомненно, была одной из красивейших женщин своего времени. А может быть причина была в том, что он только что вернулся из круиза по Карибскому морю; хотя советскому народу было объявлено, что вождь вновь кратковременно отдыхал в Крыму.
Внезапно Брежнев остановился и, наклонившись, внимательно вгляделся в стену. Затем, выпрямившись, окликнул караульного:
— Немедленно собрать здесь всех, находящихся сейчас в Кремле, членов Политбюро!
Через несколько минут весь цвет советского народа столпился вокруг Брежнева и красавицы Диаманты.
— Что это значит? — спросил Леонид Ильич, указывая на темное пятно на стене.
Насмерть перепуганные члены Политбюро молчали.
— Ну что ты будешь с ними делать? — усмехнулся Брежнев.
— I would get rid of these motherfuckers! — высказала свое мнение Диаманта.
Брежнев расхохотался.
— В общем так, ребята! — Брежнев строго покачивал указательным пальцем в такт своим словам. — Если я еще раз увижу, что кто-то из вас здесь поссал, или посрал — все будете убираться! Уразумели?
«Члены» утвердительно закивали головами.
— А где Кузнецов? — осведомился Леонид Ильич.
— Василий Васильевич вчера вылетел в Ялту. Сегодня он принимает участие в традиционном Крымском марафоне! — торжественно произнес Андропов.
— Сколько раз я ему говорил! — воскликнул Брежнев. — Марафонский бег несовместим со столь напряженными занятиями культуризмом! В организме начинается конкурентная борьба за энергию.
«Члены» слушали с вежливым вниманием.
— А это что за личность? — спросил Брежнев, с любопытством рассматривая довольно молодого крепыша с открытым русским лицом.
— А это Борис Николаевич Ельцин — новый товарищ, из Свердловска! — представил новенького Андропов.
— Крепкий парень! — Леонид Ильич похлопал Ельцина по плечу. — Надо будет тебя проверить!
Борис Николаевич смущенно улыбался. Похоже было, что он понравился Брежневу.
— Суслов — ко мне в кабинет! Всем остальным — продолжать потеть на благо Родины! — распорядился Брежнев. — А ты, Борис, приходи через час в сауну. Попаримся, поплаваем в бассейне, пивка дернем. Потом будем бороться на руках! Надо тебя проверить.
Несколько минут спустя в уже знакомом нам кабинете Брежнев беседовал с Сусловым.
— Я читал заявление Шахматной федерации. Работаешь неплохо! — похвалил вождь своего холуя. — Утром я прочел в «Советском спорте» статью Ботвинника. Этот маразматик хоть ничего и не знает, а выступил нам на руку. Не зря он пишет в своей книге, что его личные интересы всегда совпадали с общественными. Вот ты — главный идеолог страны, а ты знаешь что такое общественные интересы?
— Сегодня общественные интересы — это ваши интересы, Леонид Ильич!
— Смотри-ка — это знает! — засмеялся Брежнев. — Кстати, раз уж я вспомнил, почитай эту новую книгу Ботвинника «К достижению цели». Этот дурень там забавно описывает, как он однажды обосрался! А что касается моего матча с Карповым, то это дело уже пора выводить на финишную прямую. Вопросы есть?
— Нет, Леонид Ильич!
— Ну тогда иди потей!
Как только Суслов ушел, в кабинет вошла Диаманта.
— Лео, два часа назад секретным рейсом в Москву прилетел генерал Пиночет. Он уже в Кремле. Генерал просил передать тебе, что у него, к сожалению, мало времени — завтра вечером он улетает.
— Обычно он любит отдохнуть с дороги. Передай ему, что сегодня вечером мы можем провести совместную тренировку, а завтра утром — поработаем в кумитэ!
— А смогу я на это посмотреть? — у Диаманты аж загорелись глаза.
— Ну конечно! Если только генерал не будет возражать. А сейчас пошли в сауну! Борис, наверное, уже ждет! — и Брежнев вышел из кабинета, насвистывая популярную мелодию из третьего альбома группы «10СС».
Интересно, почему я так презираю своего противника (Карпова — В. С.)? По-видимому, это неприязнь ко всему его облику — и к внешнему, и к политическому, да, пожалуй, и к шахматному. Лицемерием, фальшью пронизаны черты этого человека — его поведение, его высказывания в прессе, его «общественная» активность.
