Эля сказала однажды, что это у меня ненасыщенный семейный инстинкт, и после того, как дети родятся, должно пройти. Не факт! Я думаю, это совсем другой инстинкт, хороводно-племенной (не путать со стадным). Сесть у огня, преломить хлеба с мамонтиной ногой и прочий провиант, все пустить по кругу, затянуть песню, закурить трубку, замутить легенду вроде той, что про короля Артура и про рыцарей - попрошу заметить! - Круглого стола. А чем мы хуже Артура - нам тоже каждому подавай рыцарей, апостолов, учеников, учителей, предшествеников, последователей и стол, бог с ним, можно и квадратный, но сядем-то вокруг - и понеслась! Кстати, Марсик утверждал, что психоанализ как наполеоновская армия - изможденный, покинет в конце концов эти края, изранившись об еще один инстинкт - национальный. Мы, дескать, боимся потерять "на кушетке" душу, из которой, как из сельди, вынут хребет до единой косточки и разполосуют на одинаковые дольки, и потому ни один из нас не скажет честно, сколько раз в неделю он имеет коитус, потому что это таинство и подлежит умолчанию. Тогда-то я и узнала задним числом, что такое "коитус" и что понимается под кушеткой. Марсик навис интеллектуальным превосходством - он это любил, особенно с тех пор, как я поступила в университет, а он - нет. Все стимул Михайло Ломоносова изображал - догнать и перегнать... На самом деле, я думаю, что всякие разные афористичные красивости - это Марсик не сам придумывал, это ветерок с бережка Эльвиры Федоровны. И даже про то, что все ангелы - евреи. Последнее в элиных устах звучало с мечтательностью героинь русской драмы: вот, дескать, интересно, имеют ли посланники божьи национальность.... А Марс ей в ответ: нет, душенька, не имеют, - в том смысле, что она у них одна на всех. А то как иначе: мог ли еврей не еврея изобрести, помнишь ли, кто "байбл" сочинил?!
Я думаю, что касается "сингла", тут тоже без нее не обошлось. Еще, вероятно, Дарвин - он тоже приложил свой великий мизинец к марсову вдохновению, даже беглое аллегро по классику не может пройти бесследно для неокрепшего ума. Просто поразительно, что остались еще материалисты, - и это при том, что павшие так активно меняют козыри в наших играх! Эля придумала Марсику "сингл", и чего только ни случилось вследствие того, когда Элечки и след простыл... и чего только ни стряслось со мной из-за Марсика, а ведь и до него уже далеко, гораздо дальше, чем до Эли, - так мне кажется, у Харона свой кодекс, чем тяжелей грехи - тем дальше он отвозит от Земли, дабы не искушать более. Так вот, когда мы сидели на крыше и мне жуть как хотелось продлить карнавал, Марсик не сворачивал с минора, потому что, видите ли, счастливым можно быть только один раз и не кажется ли мне так же? Разумеется, протестую, ваша честь! - я сочла, что мой долг перед человечеством опровергнуть исчерпаемость Главной нормы на душу населения и набросала вкратце пару живописных примеров движения судьбы по синусоиде, но Марсик отвечал, что волнообразие потока - всего лишь "n" в периоде, то есть одна решаюшая высота и бесконечный ряд ее бледных подобий, теней. Один раз в год сады цветут! Посему мудрый инстинктивно откладывает вершину поближе к выходу в тираж - после нее ведь все равно остается покоиться на лаврах и уходить с миром. А он, Марсик, свое острие уже прожил - по глупости и невезению. Я фыркнула, мол, и чего ж теперь, положить тебя в русской рубашке под иконами? Тут он неожиданно вспылил и все потому, что я в его понимании была не из достойных вникать в тему той ночи. Пришлось, нервно теребя извилины, поупражняться в дедукции на ближних, померять, у кого сколько "вершин". К великому сожалению, никаких синусоид обнаружено не было, мои ближние куролесили в свое удовольствие и у них как будто одна сплошная Среднерусская возвышенность вместо аверса и траверса, разве что одна барышня полюбила двоюродного брата и терзалась инцестуозными сомнениями, пока не принялась сожительствовать со зрелой вечной студенткой в модных круглых очках с прибалтийским акцентом, - и они обе выглядели совершенно счастливыми, и так мило готовились к Новому году, столько гостей назвали, и у них впервые я живьем видела трогательные католические шишечки-веночки и прочие рождественские финтифлюшки, - у нас ведь не было таких раньше. Идиллия закончилась весной (сезонный роман - обычное дело, иные связи словно флора и фауна не в силах пережить смену погоды). К старшей подруге приехал сын, а при нем никакой содомии! Понять можно, но та, другая, барышня-подруга, хотя мы не дружили особо никогда... - она так растерялась! Говорила, что ей и в маминой утробе так славно не было, как с той упитанной эстонкой с Санта-Клаусом подмышкой. Она затосковала. Я ее понимала наполовину - у эстонки была такая хата! Центровая "сталинка" с камином и с футбольными просторами гостиной, а в подъезде при входе - мохнатый автомат для чистки ботинок, и в холле украшали елочку, и лежали ковровые дорожки... Что касается самой эстонки, то это совсем не по моей части, я внутренне содрогаюсь при самой мысли... но чем черт не шутит, в конце концов, кто сказал, что удовольствие регламентировано ассоциативным рядом: Николай Крючков, Кларк Гейбл, Махмуд Эсамбаев и далее вплоть до Митхуна Чакраборти... Можно ли подобные истории причислять к "вершинам"? Если да, то плохи дела у той девчонки - связалась с теткой, малость нюх потеряла. И все-таки чушь собачья с этой выдумкой в духе Гюго - у него сплошные адские сковородки с крошечной щелочкой, куда по ошибке протекли маленькие земные радости. "А ты еще подумай, подумай, тогда поймешь, что все именно так и есть у людей..." Я подумала-подумала, но только ради того, чтобы Марсика уесть с его упадочными умствованиями, что хоть никогда и не приносило мне успеха - ораторство мое хромает, в споре у меня всего лишь скулы сводит от несправедливостей, и в досаде хочется съездить противнику по холеной физиономии, - так вот, все это не значит, что не надо пытаться все же выйти победителем из риторической стычки. Тем более речь о том, без чего и смысла нет сажать березки, растить сына, и писать, кажется, роман, но можно и повесть, и дочь, и сосенку - все равно нет смысла. Но мне, как назло, в голову лезла последняя ночная передача "Легенды мирового кино" про Дитрих: скажи на милость, упрямец, у нее "вершина" была с Ремарком или с Габеном? "У нее не было вершины вообще. Она ее вынесла за скобки..." То есть он имел в виду, что при жизни она карабкалась в своих узких брюках и шляпках набекрень все вверх и вверх, но до вершины не добралась. Тогда я говорю: а Мерилин Монро? У нее где? "Где, где... Господа гусары, молчать!" Кстати, про ММ мы поспорили. Я категорически против того, что ее убили братья Кеннеди, а Марсик - нет. То есть он считал, что кроме них некому, потому что она их заразила одной и той же болезнью. Тут мне стало обидно за ММ, я к ней с большим почтением. А что такого?! Большие сиськи еще не грех актрисы, да и чувство юмора не лишнее. Дитрих я тоже уважаю, ну да царство им обеим небесное. Так вот, даже если и заразила, так что ж? В конце концов, и ее ведь тоже заразили, как и многих простых смертных из тех, кто теперь завел мещанский акцент и о прошлом - упаси бог, предпочитают пить сакэ и палочками кушать... Но не убивать же из-за триппера! "Так ведь она не шофера дядю Колю заразила, а президентов... Дядя-то Коля, конечно, не убил бы, хотя и тут гарантия зыбкая..." Для Марсика такие вот братские сговоры в порядке вещей, а вступаться за незнакомого человека почему-то не принято. Хотя кости перемывать - пожалуйста. Да что уж теперь, все умерли - и Достоевский, и Монро, и Марсик.
Потом мне припомнилось все вместе: и Эля, и разговор этот пустой на крыше. Пустой, но не бесследный. Никаких параллелей, но у богов есть уши, они иногда нас слышат, особенно когда мы забираемся поближе к небу. Наша болтовня - она еще аукнется. Берегись! Не говори о смерти с жевачкой во рту.
Чем крепче сопротивляешься - тем глубже сомнения. Марсик заронил свое порченное зернышко, приходилось ловить себя на том, что вымеряю волнистость судеб направо и налево. Победил Достоевский (недаром даже ММ к нему тяготела). У него "макушка" аккурат к концу - "Братья Карамазовы" (ох уж мне эти братья!) У прочих - сплошная невнятность. Справилась у Марсика: вершина - она где: в любви, в картах, в деньгах, в ремесле? "Неважно, - отвечает, - где угодно может быть, но только одна".
Вот потому Марс и назвал плод размышлений "синглом", потому что "сингл" означает "один". Мало того, что жизнь одноразовая, так еще и в горку один раз и под горку один раз, вот и вся недолга, и впридачу бесплатное шампанское, если раззадоришься прикупить два холодильника зараз в нашем фирмастом лабазе на первом этаже. Больше ничего бесплатного, разве что кеды в угол поставить: остановить Землю и сойти - этот аттракцион гарантирован Доброй Феей даром, она еще и холопов своих подошлет, дабы придали нам ускорение пинком под зад... неприятная у Марсика вышла теория, гнилая. Спрашивается, кому она могла сойти за чистую монету?! Отвечается: мегаполису свойственно лееять мрачные сказки - это его помощь естественному отбору. Здесь тесно - должен же кто-нибудь пугаться и отступать, чтобы освободить место настырным. Впрочем, пугаться не обязательно, можно иронично выслушать и поставить рассказчику двойку за "домашнюю заготовку", как и поступил Вацлав, странная птица в крупнозернистых платиновых завитушках, всегда влажно прилипших к розовеющим щекам, как будто только что спасался бегством и озадачен. Он не постеснялся демонически насмехаться над Марсиком, дескать, какие трюизмы обсасывают недоучки на своих наивных кухнях. Дело кончилось дракой и примирением. Марсик лучше дрался, а Вацлав лучше думал. Прекрасный союз! Они это сразу поняли. Вацлав козырял парой-тройкой незаконченных образований (один из выгоднейших плюсов: проверить нельзя, а хвастаться можно). Но одно он все же одолел, - это если забегать вперед. И Марс с этим подозрительным поляком выдумали альянс на пустом месте. Хитрый Вацлав сразу смекнул, что Марсу нужна власть, девки, кутежи и в промежутках служба роду человеческому, но только, разумеется, если водка мешает работе, то ну ее, такую работу... Ваца не упускал случая пустить в ход обмылки своих университетов, умыть оппонентов академическим коктейлем и даже козырял отдаленным родством с высокопоставленным духовенством. На мой взгляд, Ваца не мог нравиться; к чему Марс затеял соревнование именно с этим альбиносом?! История не только умалчивает, она еще и отчаянно сопротивляется расспросам. Но язык у него висел там, где надо. Марс промолчал, лишь когда Вацлав замахнулся на Серафима Саровского. Есть у воцерковленных свои богоугодные кумиры, но и у них в биографии скользкие места с мирской колокольни. Уж где Ваца откопал компромат - не помню, но жила у Серафима в монастыре тихая монашка. У нее братец захворал нешуточно. И батюшка к питомице с просьбой: не можешь ли ты, невеста христова, умереть заместо родственничка, дескать руки у него золотые, да и мужик-то в хозяйстве нужнее. И ведь послушалась, преставилась. Брат, кстати, тоже. То есть оклемался. Я думала, сейчас Марсик покажет этому Саровскому. А тот словно рыба об лед - думает... Дивны дела твои, боже! Только девчонку зачем загубили? Почему вонючему чудотворцу было не обойтись без жертв...
