— Времени хватило бы для разведывательных раскопок, — уточнила Лика Мальцева. — Мы смогли бы по крайней мере узнать, есть там что-нибудь или нет, чтобы оставить ориентир для следующей экспедиции.
— Увольте меня от построек, — процедил Мэлори, обводя взглядом участников экспедиции. — Хотите сыграть в Османаджича? Я балагана не допущу.
Двое-трое присутствующих неуверенно хихикнули. Всем был памятен "казус Османаджича", якобы нашедшего на Балканах пирамиды возрастом десять тысяч лет. И хотя Османаджич умер в 2046 году, а публикации о "пирамидах" третье столетие пылились в библиотечных фондах на самых дальних полках, археологи продолжали поддразнивать своих коллег именем великого шарлатана. Впрочем, как знать? Шарлатана ли? По некоторым данным, Османаджич сам горячо верил в то, что распространял.
— А если там в самом деле строения? — спросил молодой барнардец по имени Амаи Ори. — Не можем же мы так сразу отказаться, без проверки...
Пораскрывай мне ещё тут рот, подумал Мэлори.
— Голосования не будет, — звучно объявил он. Взгляды археологов сошлись на нём в одну точку. — Квадрат двадцать пять оставляем на следующую экспедицию. Копаем в семнадцатом.
Лагранж посмотрел ему прямо в глаза.
— Инструкция не даёт вам полномочий закрывать экспедиционный совет, господин Мэлори, — с подчёркнуто старинной формальностью проговорил он. Начальник экспедиции ответил ему взглядом, полным откровенного пренебрежения.
— Инструкция нигде не запрещает мне это, — усмехнулся он. — А вас-то что волнует, Симон? Вы сами только что высказались за семнадцатый квадрат.
Лагранж только сморщил лоб в ответ. Мэлори демонстративно прокашлялся.
— Садитесь, Лика, — сказал он, — благодарю за доклад. Итак, безусловно, я принимаю нетипичные меры. Однако они обусловлены нетипичной ситуацией. Вы знаете, что у нас осталось мало времени. И мы должны потратить его на более перспективный участок. У меня есть основания полагать, что таким участком является семнадцатый квадрат...
...органика, думал он, это почти гарантия. Если бы нам удалось обнаружить останки марсиан, это была бы новая страница в археологии. Ведь до сих пор никто ещё не находил на Марсе захоронений...
— ...кроме того, — прибавил он, — не забудьте, что через два дня к нам прибывает специалист с Барнарды. Мы должны быть в состоянии что-то ему предъявить. Необходимо хотя бы начать работы в квадрате семнадцать.
Три недели — ещё три недели этой бодяги, и ты свободен, подумал Мэлори, захлопывая за собой дверь кабинета. Признай, наконец, что твоя должность чисто административная — от тебя ждут, что ты будешь следить за техникой безопасности и не вмешиваться в научную сторону работы... А технику безопасности он знает назубок.
Он знал. Инструкция предусматривала начисление штрафных баллов за нарушение техники безопасности, в том числе за порчу оборудования и программного обеспечения на станции. Набравший двести и более отстранялся от участия в любых археологических экспедициях — даже земных — сроком на три года. Особо злостных нарушителей могли лишить допуска в экспедиции навсегда. Метод был варварским, но эффективным: ни один учёный не захочет быть изгнанным из своей профессии, если он действительно учёный, а не авантюрист.
Оставались барнардцы. Их эта система не устраивала, но, оказавшись в совместных марсианских экспедициях, они вынуждены были подчиняться. Всё-таки Марс подлежал юрисдикции Земли. Правда, для них угроза лишиться допуска была не так страшна — отлучив барнардца от права участвовать в совместных программах на Земле и Марсе, земляне не могли запретить ему работать у себя на Барнарде. Случайность ли, подумал Мэлори, что из тридцати шести археологов, погибших за столетие раскопок на Марсе, двадцать восемь были барнардцами?
Мало мне четверых, с тревогой подумал он, теперь мне на голову сваливается ещё один, и неизвестно, что он за штучка. Если и впрямь крупная величина в межпланетной археологии, значит, с гонором, и его надо остерегаться. Важные спецы — они всегда с гонором.
Мэлори рассеянно вывел на монитор окно локальной марсианской сети, нашёл библиотеку, ввёл пароль. Что бы такое почитать? Ага, Уэллс, "Война миров". Кто-то балуется — выкладывает на сервер фикшн. Ничего, Мэлори не стукнет на библиографов — он прекрасно понимает, нужно же людям чем-то занять себя во время песчаных бурь, вызывающих томительные перерывы в работе.
— Посмотрел бы Уэллс, — усмехнулся он, — как мы тут с барнардцами раскапываем Марс.
А господин прогресс настроен иронически, подумалось ему. Стоит посмотреть на человечество на заре двадцать четвёртого столетия: пьём в баре с обитателями другой звёздной системы, а о том, что творилось в прошлом у нас под самым боком, до сих пор имеем смутное представление. Например, какая цивилизация обитала на Марсе?
"Марсианский сфинкс", наделавший столько шуму в конце XX века, оказался блефом, разоблачённым через пару десятилетий. Но следы цивилизации всё-таки были. Правда, настолько неотчётливые, что почти ничего не могли сказать об их создателях. В основном — сохранившиеся в слое песка контуры стен разрушенных городов. Редко где высота руин превышала полметра, и трудно было судить как о технологии постройки, так и о том, что их разрушило — природная катастрофа или военные действия. По следам городов нельзя было сделать никаких выводов о технологическом уровне марсианской цивилизации. Ещё меньше они могли сказать о том, какие существа их населяли. Эволюционировали ли они из местных форм жизни или колонизировали Марс в незапамятные времена? Палеонтологам ещё не удалось обнаружить на Марсе следов высокоорганизованных животных, так что многие марсоведы склонялись ко второй версии.
Кем бы ни были таинственные марсиане, они вымерли за миллионы, возможно, миллиарды лет до того, как на Земле появились млекопитающие. С человеком они встретиться никак не могли (разве только в загробной жизни, порой мрачно острили археологи). К концу XXII столетия древний энтузиазм поиска внеземных братьев по разуму значительно поугас. Единственной разумной цивилизацией, обнаруженной за всё это время в доступных окрестностях Галактики, была раса с планеты в системе Летящей Звезды Барнарда. Но охи и ахи стихли уже лет через десять-двадцать после первого контакта. Барнардцы почти ничем не отличались от земных людей — ни по внешности, ни по образу жизни. Они давно уже были просто партнёрами в науке и торговле. Они даже не возражали против того, чтобы их именовали барнардцами, понимая, что родное название их планеты неудобно для земной документации; да ведь и на Земле ещё иногда приходилось объяснять, почему "Земля", "La Terra" и "die Erde" — одно и то же.
И одному из них почему-то настоятельно требовалось посетить экспедицию D-12.
— Попка дур-рак! — пронзительно заверещал компьютер. Мэлори перекосило, хотя он слышал этот вопль уже несчётное множество раз. Его предшественник обладал своеобразным чувством юмора, раз поставил такое почтовое оповещение. За два марсианских месяца работы экспедиции Мэлори так и не смог найти, как сменить сигнал, а спросить у кого-то более компетентного по части электроники — у персонала станции или хотя бы у Амаи Ори — стеснялся. Ещё, чего доброго, подумают, что он комплексует. Мэлори был достаточно умён, чтобы понимать — такие вещи в глазах подчинённых авторитета не прибавляют.
Он набрал пароль и открыл почтовый ящик. Сообщение было послано ещё несколько дней назад. Оно было помечено адресом космопорта на Барнарде.
Уважаемый Артур,
я прилетаю 1 сентября рейсом BR-43, между 15.30 и 17.00.
Всегда Ваш
Виктор Лаи.
— Первое! — охнул Мэлори. — Это же завтра!
Точное время выхода лайнера из свёрнутого пространства, разумеется, рассчитать нельзя, хотя за последние полтора века удалось добиться приемлемых уровней погрешности. Но целые сутки? Неужели рейс отменили, и он взял другой? Или ему просто не терпелось?
Регулярных рейсов между Барнардой и Марсом не было, и любопытствующий одиночка наподобие Лаи оказывался перед выбором из двух вариантов: совершить утомительный транзит через Землю или присоединиться к очередному экспедиционному вылету. Второй вариант был ненадёжен — экспедиций с Барнарды могло быть три-четыре в неделю, а могло и не быть месяцами. Но Лаи, видимо, подвернулась возможность, которой он не преминул воспользоваться. Судя по номеру, это был именно прямой барнардский рейс.
— Хорошо хоть не сегодня, — наливая себе воды, добавил он. — Чёртовы письма! Двадцать четвёртый век на дворе, а космическую почту так и не можем наладить!
До него не сразу дошло, что письмо было написано по-английски.
