А еще через неделю, под майские праздники, телекомпания «Останкино» и Российский канал выпустили в эфир целую серию передач, которые Гавана восприняла как «недружественные». Российское телевидение показало почти полуторачасовой документальный фильм «Никто не слушал» кубинского режиссера-диссидента Хорхе Ульи, в котором в весьма доходчивой и шокирующей для простого советского зрителя форме было продемонстрировано царство террора на острове Свободы. В программе «Центр» появился сюжет о визите в Москву группы видных кубинских оппозиционеров и их встречах с соотечественниками, постоянно проживающими в России. Программа «Панорама» рассказала о том, что собой представляет «другая Куба» — кубинская оппозиция в изгнании. Короче, «процесс пошел», и, глядя на Москву, начали почесывать маковки те левые, которые долгие годы заигрывали с режимом Кастро.
Осенью 1992 года в антикастровский стан переметнулся Жоржи Амаду, выдающийся бразильский писатель, считавшийся одним из самых верных сторонников кубинского режима. «Кастристская революция на Кубе, — заявил он в интервью мексиканскому еженедельнику „Просесо“, — вылилась в диктатуру». В стране «полностью отсутствуют политические свободы».
Сегодня уже немногие помнят, что еще в 1962 году, после первого своего посещения Кубы, Амаду говорил о том, что испытал «некоторое разочарование». «Я верил в демократическое будущее, ибо, как латиноамериканец и писатель, не мог по совести отрицать завоевания и величие кубинской революции, — пояснил он. — Но свобода для человека так же необходима, как хлеб».
С начала 60-х годов Жоржи Амаду вместе с другими выдающимися писателями континента, такими, как Карлос Фуэнтес, Марио Варгас Льоса, Габриэль Гарсиа Маркес, активно сотрудничал в выходящем на Кубе литературном журнале «Каса де лас Америкас». Это был период бурного расцвета латиноамериканской литературы. Культурная политика Кубы приобрела в те годы континентальный размах. А кастризм стал идейным символом, объединившим устремления разных литераторов, вооружив их идеологическими ориентирами и осознанием своей культурной общности. Но с годами это единство начало распадаться. Именно отсутствие демократических свобод на острове стало причиной отхода от Кастро, в одних случаях явного, в других — постепенного, ведущих писателей континента. Резкое осуждение кубинского режима со стороны Жоржи Амаду означало, что Фидель потерял в его лице последнюю прочную опору среди латиноамериканской интеллигенции.
В интервью итальянской газете «Стампа» Амаду заявил: «Когда социализм пробуют строить на основе каких-то идеологий (а все идеологии — одно дерьмо), он неизбежно вырождается в диктатуру. Причем левые диктатуры еще хуже, чем правые: против этих последних хоть можно бороться открыто».
По мнению Амаду, упадок кастризма был предопределен союзом с СССР, который заставил Гавану покупать себе советскую поддержку «ценой идеологии». «Я не антикоммунист, — пояснил свою мысль Жоржи Амаду, — просто коммунизм перестал воплощать в себе демократический социализм. А я продолжаю верить в социальную справедливость».
Вход — рубль, выход — два
На протяжении семидесяти с лишним лет коммунистической диктатуры ложь пропитывала жизнь нескольких поколений, живших «под глыбами». На лжи замешен и кубинский агитпроп.
Ложь начинается уже в кубинском консульстве, куда на всякий случай захожу перед отлетом в Гавану.
— Вообще-то въезд на Кубу безвизовый, — вкрадчиво говорит консульский работник. — Но вам лучше приобрести у нас туристическую карту за двадцать долларов, на всякий случай.
— Так что, без карты не пустят?
От прямого ответа дипломат профессионально уклоняется:
— С картой при въезде вы будете чувствовать себя увереннее.
Рисковать поездкой из-за 20 долларов неразумно, и я выкладываю искомую сумму в обмен за бумажку-пропуск на остров Свободы. За свободу нужно платить!
Надо ли говорить, что ни при въезде, ни во время пребывания на Кубе про этот квиток никто нигде и не заикался? Так работают кубинские «лохотронщики».
В аэропорту Гаваны — паспортный контроль. В паспорт ставят небольшой квадратный штампик, размером с ноготь. Это — для внутренней отчетности. Ведь туристы-западники, приезжающие сюда из Канады, Франции и других стран, заигрывающих с режимом Кастро, рассчитывают задешево отдохнуть на местных пляжах. Побережье Варадеро считается одним из самых чистых в Карибском бассейне. Зачем ехать, к примеру, на соседнюю Ямайку и переплачивать вчетверо?
Въезд на Кубу действительно безвизовый и бесплатный. Живи себе целый месяц и «не бери в голову». А если захочешь продлить время пребывания — нет проблем. Высотный отель «Гавана либре», построенный еще при американцах, знает любой житель столицы. Здесь при входе — столик, где за 25 долларов вас могут быстро оформить на «новый срок». И не забудьте, что при отъезде в аэропорту нужно будет заплатить еще 20 «зеленых» — за право покинуть остров Свободы. «Вход стоит рубль, выход — два».
После паспортного контроля — получение багажа и таможня. На россиянина здесь — ноль внимания: это направление особого интереса у местных спецслужб не вызывает. Ведь мы — бывшие солагерники. Зато в глазах аэропортовской обслуги — откровенная неприязнь. Они — «невыездные», а тут все время кто-то мотается по миру. Ждем чемоданы у движущегося транспортера. Грузчики выносят чей-то «негабарит» и с размаху бросают его на пол. Слышен хруст стекла. Владелец — художник, с которым в самолете перебросились парой слов. Романтик 60-х, он везет на Кубу выставку своих картин. И тут — столкновение с «соцреализмом». Романтический флер рассеивается как дым, и маэстро в гневе кричит: «Твари! Коммуняки!» А в ответ — довольные улыбки и — «транкилидад!» (спокойствие!). Дескать, сбавь обороты!
Действительно, что-то разбили. Но кто будет платить за ущерб? Это рядом, в Штатах, владелец багажа, поврежденного при перевозке, без лишних слов у специальной стойки получает от авиакомпании минимум 20 долларов, если, например, у чемодана треснул угол. Престиж фирмы дороже. Но здесь, в «предзоннике», «у кубинских собственная гордость». Служащие аэропорта и служитель муз лезут с кулаками друг на друга. С испанского переходят на английский: «What’s up?» — «Shut up!» («О чем базар?» — «Заткнись!»)
Наверное, это один из последних романтиков, рискнувший иметь дело с Кубой на свой страх и риск. Еще в 1990 году на режим Кастро пахали тысячи советских специалистов, а после развала Союза «подпитка» кончилась и народ потянулся с острова. Тайфун по имени «Михаил Горбачев» «сдул» с острова Свободы 12 тысяч советских специалистов. К маю 1992 года число «спецов» из стран СНГ на Кубе сократилось до беспрецедентного уровня: их осталось всего 250 человек. И не просто уезжали, а навсегда исчезали из поля зрения своих ведомств. Всем памятны случаи, когда в транзитном аэропорту Гандер (Канада) десятки «возвращенцев» стройными рядами шли в полицию и просили политического убежища, становясь невозвращенцами…
А тем временем у стойки ветеринарного и растительного контроля разыгрывается еще одна сценка. Чиновница извлекает из саквояжа «нового русского» несколько яблок — «предметы, запрещенные к ввозу в страну». А он и не возражает, но хочет, чтобы все было «в законе»: ждет акт на «конфискат». А «девочка с яблоками», положив добычу в свою сумку, уже работает с очередным клиентом. Она довольна уловом: сегодня за семейным ужином к столу будут витамины.
«Малиновый пиджак» идет на принцип — так нагло и откровенно его еще не «кидали». Он подходит к шмональщице и жестами требует накладную. На секунду оторвавшись от очередной кошелки, она мотает головой, мол, разговор закончен. Но плохо она знает «русо нуово», ох плохо! Это вам не закомплексованный «совок», которому раз в жизни дали бесплатную путевку от профсоюза, а перед поездкой накачали «товарищи из органов».
«Лоб» вырывает у добытчицы сумку, достает свои законные фрукты и начинает с аппетитом хрумкать у нее на глазах. Кубинку трясет, но «трогать его не моги», и надо делать вид, что она действует по инструкции. Наша очередь медленно движется, и мы следим за развитием событий. Вот от яблок остались только огрызки в полиэтиленовом пакете. Их-то и хочет получить «законница» для «дальнейшей утилизации». Но едок, решив, что пакет ему еще пригодится, высыпает огрызки прямо в руки ошалевшей работницы санэпиднадзора: «Куба — си, фрукты — но!»
Выхожу в зал прилета и, как обычно, иду мимо водителей такси, предлагающих свои услуги. Ведь как бывает в нормальных странах, в нормальном аэропорту? Таксисты клянутся, что автобусов здесь нет, и готовы за это «жрать землю». Но где-то сбоку — неприметная остановка автобуса, и до города можно добраться за копейки вместе с простым людом. Ведь не на лимузине же аэропортовская уборщица каждый день мотается на работу из Гаваны?
