А на следующий день, он неожиданно легко согласился отпустить нас до одиннадцати.
Сейчас на часах уже без пятнадцати, мы торчим на кухне второй час, а готовиться к выходу начали вообще в шесть вечера. Кажется, никто и не собирается приходить к нам сегодня. С чего я вообще взяла, что они придут? Поприкалывались мальчики вчера и думать о нас забыли, а мы вырядились, как невесты, сидим, ждём. Стыдобище!
– Пошли спать, – командую я, – зря только отпрашивались.
……..
Примерно в десять минут двенадцатого я приподнимаюсь с подушки и слышу за окном короткий свист и гул голосов.
– Блин, надо было ждать, – ругаю я себя.
– Пойдём, – подскакивает Нинка.
– Всё. Сходили уже. Нас до одиннадцати отпускали, – я чуть не плачу от обиды.
Почему все нормальные люди гуляют чуть ли не до утра? Кто к нам будет ходить, к таким послушным? Как в следующий раз отпрашиваться? Как дальше вести себя с этими приколистами? Этот чёртов ковшик они долго будут вспоминать. Почему у меня всегда всё через задницу? Когда я уже, наконец, получу паспорт, стану самоуверенной и самостоятельной?
«Городские» ходят к нам на низ редко.
– Приветствую Вас, живущие на отшибе, – театрально здоровается Белый в эти нечастые визиты.
Чаще мы сами ходим вверх, хотя дедушка думает, что мы сидим на своей скамейке. Улица собирается около кормоцеха, а во время дождя внутри самого здания. Таперь войти туда можно не только через дырку в шифере. Сельчане разобрали одну стену по кирпичику, таким образом, сделав большой вход в сарай. Вверху улица всегда большая: кроме нас троих «с отшиба», Швецовой и городской четвёрки, во главе с Белым, на кормоцехе тусуются Тихоновы – три сестры, приезжающие к деду Тихону, Юлька-семиклассница, сдружившаяся с Маринкой-Сонюшкой, Виталик, Юрка и Рустам.
Девчонки Тихоновы – наши главные конкурентки. Непонятно откуда в этом году свалились на нашу голову эта странная, вечно шепчущаяся троица. Неясно, чем могут нравиться парням их постоянно недовольно-удивлённые рожицы?
– Лё-ё-ёш, – тянет Ленка Тихонова, – проводи нас до дома, а то там, возле кладбища страшно.
Белый посмеивается, но встаёт и ведёт Тихоновых домой. Возвращается, он, как правило, не скоро.
– Он, наверное, со Светкой встречается, – делится своими догадками Королёва.
– А мне кажется, с Танькой, – вступает в дискуссию Ирка.
– Таньку вчера Виталик провожал, – я готова отдать Тихоновым нашего Виталю, который в свете городских, кажется неотёсанным мужиком. Белого мне жалко. Какая-то доля ревности к трём сёстрам во мне сидит. Нет, я не влюблена в главаря шайки. Наверное, я обязательно бы влюбилась, будь Белый сантиметров на двадцать повыше. Но пока, нет – я не влюблена. Вернее, так: я влюблена во всех сразу. Все они: и Дэн, и Игорь, и Макс – такие интересные и непохожие на наших, сельских. Я не могу сделать выбор в пользу одного из них. Меня смешат приколы Белого, хотя они иногда довольно обидные. Мне приятны прикосновения Игоря, у которого вчера я сидела на коленях. Я не могу налюбоваться на смуглое лицо Дэна. А Макс, который как-то в шутку пригрозил мне, что «зацелует до смерти», с тех самых пор стал для меня просто секс-символом.
Нинке нравится красавчик – Дэн. Королёва выбирает между Игорем и Максом. Ирка, как обычно, ни к кому не питает симпатий, она всегда и во всём находит изъяны. У Белого, говорит она, нос как у орла, Дэн кажется Швецовой слишком женственным, а Макса с Игорем она назвала – «невдалыми». Я ещё очень долго смеялась над этим словом. А я обожаю их всех. Видимо со мной что-то не то, но прояви ко мне хоть капельку внимания кто-либо из городских, я с любым бы начала встречаться. Но парни внимания к нам не проявляют, а только прикалываются.
– Они же издеваются над вами, – доказывал когда-то нам с сестрой дедушка. Однажды вечером он вышел во двор (мы как раз были на нашей скамейке) и услышал, как Белый приставал к Нинке:
– Жена, ты меня любишь?
Хорошо, что дедушка услышал только это. Обычно шуточки Белого, куда более язвительные, а уж, сколько многоэтажных матов я узнала за это лето…
Вообще Белый – очень жестокий и нас он, по-моему, совсем не уважает, даже Королёву:
– Молчи, умнее выглядишь, – частенько говорит он ей.
– Ты подумал, прежде чем это сказать? – злится Маринка, – или, думаешь, тебе всё с рук сойдёт?
Это Королёва намекает, что у неё куча защитников.
– А ты думаешь, что в сказку попала? – ржёт Белый и отворачивается.
Королёва подскакивает и уходит.
– Марин, ты куда? – кричу я ей вслед.
Подруга не оборачивается, будто бы это я её обидела.
– Ну, мы пошли, – прощаюсь я со всеми, как бы извиняясь за поведение Маринки.
– А-а, – тянет Белый, – ну глядите, чтоб я не волновался.
Я не могу понять, когда этот человек серьёзен, а когда прикалывается. Поэтому и не знаю, стоит ли на него обижаться. Ещё случай с ковшиком при первом знакомстве посеял во мне это отношение к шуткам городских. Ведь, я так до сих пор и не поняла, правда ли ковшик был не очень чистым, или это такой специфический юмор. У Белого есть ещё одна подобная шутка-непонятка, при встрече он протягивает человеку руку, а когда тот пожимает её, Лёшка брезгливо морщится, и, вытирая ладонь о чёрные спортивные штаны «Монтана», громко объявляет:
– Фу, у тебя руки влажные.
И понимай, как хочешь, то ли руки здоровающегося действительно потные, то ли Лёшка так развлекается.
Чтобы не попасться на этот прикол, я, завидя издалека, синюю бейсболку Белого, начинаю судорожно тереть руки о джинсы.
Остальные пацаны из шайки всегда поддерживают своего главаря дружным смехом, но сами так шутят нечасто. Может быть, без своего кумира, они были бы совсем безобидными. Но без Белого мальчишки не ходят.
Особенно сильно их неуважение проявляется по отношению к Маринке бабкиной Улиной. Ох, и невзлюбили они её.
– Это что за лошадка? – спросил Белый, когда Улина в первый раз вышла на улицу.
Прозвище крепко прицепилось к Маринке. Белый вообще специалист по кличкам, он даже своим пацанам их даёт, каждый день новые.
– Сегодня ко мне Юра-угловой приходил, – рассказывает Белый Максу.
– Кто? – Макс смеётся, и уже приготовился слушать новую прикольную байку.
Оказалось, заходил к Белому Карась – бывший Королёвский ухажёр. Он живёт на углу между магазином и школой, поэтому Иваниха – бабка Белого сказала внуку, что к нему пришёл Юра-угловой. Боюсь, что теперь Карасю долго придётся носить это прозвище.
А когда Игорь у костра опалил брови с ресницами, и вообще заработал ожог второй степени, его жалели все, кроме Белого.
– Жжёный, – определил он, встречая друга, ковыляющего с медпункта.
– Копчёный, – тут же подхватил Макс,
– Заговорённый, – заржал Дэн.
Игорю ничего не оставалось, как поддаться всеобщему веселью, и уже в этот же день он был на улице, напрочь забыв о своих волдырях на щеке.
В тот день мы играли в «колечко», и Королёва целовалась с копчёным Игорем, ни капли не брезгуя его ожогами.
Мне выпало целоваться с Максом, в общем-то, я была не против, но Макс завёл меня за яблоню и, смачно простонав оттуда на публику, повёл обратно. Я расстроилась. Неужели никого из парней совсем не тянет ко мне. Моя Нинка уходила за деревья с Дэном. Вышла оттуда смущённая, и именно в тот вечер влюбилась в него.
Так хочется, чтобы пацаны были вежливыми, чтобы уважали нас, чтобы не издевались, чтобы не бегали к Тихоновым и к Плотавцам. Я бы встречалась, например, с Максом, Нинка – с Дэном. Сидели бы на скамейке, тихонько болтали и обнимались.
Но нет же, сейчас вот Белый снова «чмырит» Маринку-лошадку, так и говорит:
– Фу, лошадь, у тебя изо рта воняет, зачмырю.
Маринка Улина никогда не психует и не уходит, она старается парировать все приколы, тренируя своё остроумие. Зря, по-моему. Куда ей до Белого.
– Это у меня паста такая, – честно объясняет она.
Взрыв хохота.
– Белый, отвали от неё, – Королёва сама задирается – привыкла, что мальчишки ею восхищаются.
Но эти ведь не такие.
– А ты лучше лицо попроще сделай, глядишь – люди потянуться, – бросает ей Белый и отворачивается ко всем спиной.
– Ты куда? – смеётся Дэн.
– А я тут сейчас буду втихаря что-то кушать.
Снова дикий смех.
Хотя, что такого сказал сейчас главарь шайки – ничего ведь смешного.
Стелятся все перед ним, да и только.
– Надоело мне что-то у вас, – начинает выделываться и Макс, – сколько уже времени?
– А сейчас бабка-кукушка выглянет – скажет, – лениво отзывается Белый.
Теперь смеюсь и я. Действительно, Королёвская бабка Зина каждые полчаса выглядывает из хаты, словно кукушка из часов:
