К этому времени у меня вся рука была в крови. Я подумала: если придется умереть, пусть это случится посреди номера Кей Боб Бенсон, чтобы уж напакостить ей напоследок.
Когда мы ушли с поля, Эдвину Уикс вырвало, а Пикл перевязала мне руку моим гольфом, чтобы остановить кровь. Костюм болельщицы, конечно, проигрывал без одного гольфа, но ничего другого нам не пришло в голову. Мы выступали до конца, и наши победили.
После этого болельщицы должны выбежать на поле, обнять футболистов и сказать, какие они молодцы. Батюшки, ну и пахнут же они! Никто не предупреждал меня, что они будут такие потные и вонючие. Наверно, мой командный дух слабоват.
Сегодня запястье у меня заклеено пластырем и смотрится классно, можно подумать, я хотела свести счеты с жизнью. В школу я явилась в черных очках, и Пикл всем сказала, что я пережила серьезную личную драму и лучше меня об этом не спрашивать. Видели бы вы, как на меня все смотрели! Завтра мы разыграем в школе эту серьезную личную драму, надо только придумать все как следует. Думаю, она будет иметь отношение к Тони Кертису[74] и его недавней женитьбе.
11 октября 1956
Джимми Сноу вернулся и подарил мне 25 долларов. Мы с Пикл пошли по магазинам, вооружившись журналом «Севенти». Я купила пару белых кожаных мокасин и несколько воротничков, в том числе один меховой на зиму, ненавижу воротнички, но Пикл они нравятся, а еще несколько свитеров и пару новых юбок.
Пикл уверена, что когда похолодает, нас пустят к Батарее для выпускников. У выпускников есть специальная батарея в конце коридора, рядом с кабинетом директора, вокруг которой они зимой греются. И хотя мы еще только в десятом учимся, но если станем популярны, нас могут и принять. Приходится прилагать много усилий, чтобы завоевать популярность, всем подряд улыбаться, даже тем, на кого смотреть тошно.
Ходили мы с Мастардом и Марионом Юджином в кинотеатр для автомобилистов «Втулка» на двойной сеанс: «Земля против летающих тарелок» и «Лачуга на шоссе 101» с Терри Мур и Фрэнком Лавджоем.[75] Все шло хорошо, пока не началась «Лачуга на шоссе 101». Мальчишки набулькались пива и посчитали слово «лачуга» таким смешным, что всякий раз, как его произносили с экрана, они корчились от смеха и визжали. Пикл заставила Мастарда перелезть на заднее сиденье, а я села рядом с ней на переднее и смотрела кино. Картина-то хорошая, вся про шантаж и преступления.
Мы с Пикл решили написать Терри Мур, сказать, что она слишком часто снимается в фильмах о преступлениях и грабеже. Пусть бы сделала смешной фильм, комедию, или, может, мюзикл, а то все эти злодеяния могут дурно повлиять на ее характер.
15 октября 1956
Я больше никогда в жизни не смогу ни на кого из школы глаз поднять. Меня так никогда в жизни не унижали. Впору бросить школу и идти работать на картофельный склад вместе со слабоумными. Моя лучшая подруга сейчас могла бы меня поддержать, но она прилегла поспать в соседней комнате. А виноват во всем ее дурацкий брат, который привел этого дурацкого мула к этому дурацкому бассейну.
Мы с Пикл с удовольствием плавали. На мне был раздельный купальник с цветочками и резиновая шапка с такими же цветочками. И тут Лем привел этого кретинского мула и предложил:
— Давай прокачу тебя на Мелассе.
Я ответила, что боюсь ездить на лошадях. Он говорит — не бойся, я просто повожу его по парку.
Моя дорогая подруга Пикл сказала (цитирую):
— Да ладно, пойди покатайся, он у нас смирный, как ягненок.
Я взгромоздилась на зверюгу, а на нем вместо седла индийское покрывало. Спрашиваю Лема, за что же мне держаться.
Он говорит:
— Держись за мула.
Я спрашиваю:
— Ему не будет больно?
Он:
— Нет, мулы ничего не чувствуют.
И повел меня по парку, но я испугалась, вспомнив историю миссис Дот о девушке из Мемфиса, которая упала с лошади. Животное наступило ей на правую грудь и раздавило, теперь она с одной ходит. И я попросила Лема ссадить меня.
И в это мгновение Меласса, который, по словам Лема, ничего не чувствовал, ужалила пчела, и он сорвался с места и развил бешеную скорость. Галопом он вырвался из парка и помчался по шоссе номер 3. Пришлось держаться одной рукой за гриву, а другой за очки. На каждом прыжке я подскакивала фута на три. Я беспрерывно орала «Тпру, тпру!», но бестолочь Меласс даже не подумал остановиться. Примерно через полмили я увидела, что навстречу мне едут джипы, полные солдат. Им пришлось свернуть на обочину, чтобы меня не сбить, а когда я скакала мимо, солдаты провожали меня улюлюканьем и свистом, от души колотя ладонями по бортам. Вот тогда-то я и обнаружила, что верх от моего купальника слетел и я скачу по шоссе голая. Там выстроились штук двести джипов, и прикрыться руками я не могла, потому что убилась бы.
Пришлось выбирать между достоинством и смертью, и я едва не выбрала смерть. Слышали бы вы, как изгалялись эти солдаты. Можно подумать, они никогда не видели голой девушки верхом на лошади. Господи боже мой, даже я читаю «Нэйшнл джиографик».
Меласс свернул с шоссе и, проскакав три поля, вернулся к дому Пикл. И остановился точнехонько перед Лемом, с которым стояла половина футбольной команды Магнолия-Спрингз. Увидев среди них Флику Хикса, я кинулась в дом и спряталась в комнате Пикл, но она все еще ждала меня у бассейна. Когда она наконец вернулась, я рассказала ей, что случилось, и Пикл постаралась успокоить меня, сказала, что ребята наверняка ничего не заметили, потому что, скорей всего, пялились на мою цветастую резиновую шапочку, она ведь такая красивая — глаз не оторвать.
Надеюсь, она права, но мне все равно хочется умереть от стыда. А что, если в армии узнают мое имя и в газете напечатают, как я скакала по шоссе с голой грудью? Тогда у нас не будет шансов когда-нибудь попасть к Батарее для выпускников, хотя Пикл готова поклясться на Библии, что это была не я.
Кроме того, в жизни мне не было так больно. Может, я теперь никогда не смогу сесть на задницу, но зато гораздо больше уважаю ковбоев. Одно могу сказать: мистер Лемюэль Уоткинс очень пожалеет о содеянном, когда наденет жокейскую рубашку, в которую мы с Пикл напихали ядовитого плюща.
18 октября 1956
У Пикл неприятности из-за того, что осталась у меня ночевать. Когда она вернулась на следующий день из школы, отец обвинил ее в том, что она провела ночь с мальчиком. Я узнала об этом только потому, что, переодеваясь на физкультуру, увидела у нее на спине огромный красный след от ремня. Пикл не призналась, откуда он, но ее сестренка объяснила, что отец всегда их бьет, если думает, что они были с мальчиком. Она сказала, что Лем однажды пытался убить отца, когда тот лупил Пикл. Его чуть не отправили в исправительную школу. Теперь только и ждут, как бы от него избавиться.
Интересно, почему Пикл никогда об этом не рассказывала. Наверное, ей стыдно. Мой папа, может, и пьет, но зато никогда не поднимет на меня руку. Я так расстроилась из-за Пикл, что забыла о собственном позоре, спасибо хоть мне напомнила Кей Боб Бенсон, которая с тремя своими подружками вошла в школу и заметила:
— А вот и Леди Годива.
Я точно знаю, ей сказал Флика Хикс. Как пить дать, он!
26 октября 1956
Мы опять выиграли, и на сей раз оркестр выступил нормально. Мы представляли шоу джунглей, строились в форме африканского континента и в форме двух африканских барабанов, сыграли «Медовый месяц в Абадабе». Когда Кей Боб Бенсон крутила два светящихся жезла, на стадионе выключили весь свет. Потом мы перестроились в охотничью шляпу и сыграли «Охоту», потом — в череп с костями и сыграли «Доктор Ведьма».
Во время матча Натан Уилли получил травму, и Эми Джо Снайпс в истерике выбежала на поле с подающим воду мальчиком и тренером, и ее пришлось оттаскивать от Натана. А он всего-то навсего растянул лодыжку.
После матча мы пошли в «Прялку», я залезла в багажник машины Пэтси Руфь и свесила наружу руку, измазав ее кетчупом, но никто не заметил, только свитер испачкала. Натан расхаживает, используя Эми Джо Снайпс в качестве костыля. Ей нравится. Из нее получится идеальная женушка. По-моему, у нее на мозгах ортопедические скобки. Если мне придется еще раз обнимать этих футболистов, я ЗАКРИЧУ. Неужели нельзя проиграть!
Вельвета нашла у меня под кроватью кучу пустых бутылок из-под виски и спросила, откуда они. Папины — ответила я. Понадеялась, что она будет держать рот на замке. Мне до сих пор трудно заснуть. Папу я больше не вижу. Джимми за него беспокоится и пытается затащить к врачу. Папу рвет кровью, но пить он не прекращает.
Пикл сводит меня с ума. Может думать только о Батарее для выпускников. Она здорово сечет математику, а у меня с алгеброй большие проблемы. Мне плевать, равен икс зет или нет. Такое ощущение, что приходится учить уйму абсолютно ненужной чепухи. Единственное, что мне нравится, это английский, но только не грамматика. Пикл может даже составить схему предложения. Позволили бы мне выбрать специальным предметом труд, но нет, разве можно девочке-то. Я выбрала вождение, но провалю и его, потому что устроила лобовое столкновение на симуляторе.
