Но самое главное – никогда еще Доктор не испытывал такого удовольствия просто оттого, что он живой. Как все просто в этой жизни! И как же человеку мало надо...
После он в газетах вычитывал про нее, про то, что было в Чечне. Уж он-то знал, как журналистам трудно удержаться от придумывания деталей и даже сюжетных линий, а то и вовсе концепций описываемых событий. Какие им для этого требуются нечеловеческие усилия. Через что им приходится перешагивать... Но где ж искать информацию, как не в газетах? Негде. Они это знают и пользуются этим. Твари, конечно, но куда деваться...
Самая увлекательная заметка называлась так: «Подвиг журналистки». Там было с подробностями описано, как Зина проникла в штаб Басаева. Втерлась в доверие. Особо автору удались строчки про то, как Шамиль отстегнул протез и скакал за ней по штабу на одной ноге, а она убегала и смеялась. Потом она спросила – а где остальные? Да, типа, в предбаннике ждут уже. Тогда из кофра, где по идее должна лежать фотоаппаратура, она достала бомбу – пояс шахидки... Откуда ж у нее этот пояс? Украла в Ханкале, у военных прокуроров, с которыми там пьянствовала (с кем только не приходится бухать репортерам). Это был вещдок, он проходил по ингушскому делу. Там только сели батарейки, так она вставила свои аккумуляторы из блица – пальчиковые. И короче, она взорвала там всех. Весь штаб – там же перегородки были фанерные, как в Вороньей слободке. Потом, как известно, тело Басаева было перевезено в Ингушетию, и там был устроен второй взрыв – это чтоб запутать врага и прикрыть свою агентуру...
Была там забавная интимная подробность. Перед тем как взорвать свою адскую машинку, Зина разорвала на себе майку, обнажила грудь. Последнее, что в этой жизни увидел чеченский бандит, был выколотый на девичьей груди портрет Президента. О как. Прочитав это, Доктор оторвал глаза от газеты и направил бессмысленный взгляд на оконное стекло. Он вдруг вспомнил смешной Зинин рассказ про то, как некий генерал, с которым опять-таки была пьянка, обещал организовать ей выезд на эксклюзивную, небывалую фотосъемку при условии, что она сделает на одном месте одну татуировку. Зина смеялась и говорила, что наколка – дело плевое, главное – уделать конкурентов и товарищей, что, впрочем, часто одно и то же. Может, речь шла как раз про эту самую наколку? И съемкой обещал стать фоторепортаж из басаевского штаба? С нее станется; сталось бы...
Но с другой стороны, заметка выглядела все-таки немного высосанной из пальца; ну откуда ж такие подробности? Смешно... А и не смешно. Газета сообщила, что подробности стали известны от офицера ФСБ, который последние три года безотлучно находился при штабе, и сообщал руководству о перемещениях бандитов, и готовил покушение на Басаева. Там же главное не скомкать все, не с бухты-барахты, дело серьезное. За выполнение задания чекисту дали Золотую Звезду (а Зине – медаль «За отвагу», посмертно, само собой). И теперь герой Россiи пошел на губернаторские выборы... Кремль намекнул, что поддержит его.
Вообще писали про это много. Упоминали про деньги, которые были собраны на выкуп Зины; деньги пропали, а на каком точно этапе – вопрос. Саму Зину сравнивали с телевизионщиком Шереметом, которому журналистское начальство когда-то приказало нелегально перейти границу, а что он мог сгнить в белорусских тюрьмах – так это плевать. Так и тут...
Доктор не искал новых подробностей. Он даже был немного рад, что не знает всего. «Что она – другая, не как я, что она не жилец, это я знал, чувствовал; вопрос был в другом – уцелею ли при ней я...» Он с некоторым смущением думал про то, что она умерла только потому, что поняла: быть с ним ей больше не доведется. Какая ж любовь посреди гонококков, гноя, нечистой крови, когда все исключительно ниже пояса? Ей, наверно, казалось, что никакая.
Когда позже Милосский вызвал Доктора, чтоб вручить ему медаль Зины и ее гонорар, он чувствовал себя немножко Надеждой Константиновной. А деньги он не взял: еще чего... То есть в первую минуту не протянул за ними руку, будучи уверенным в том, что не возьмет. Во вторую минуту Доктор взял пачку в руку как бы в задумчивости и выковырял из пачки одну банкноту, его внимание привлек неожиданный красный цвет новой купюры, про которую только на днях объявили. Там был портрет Президента, в папахе – и удивительное, роскошное достоинство банкноты: 20 тысяч рублей. Что так? В этом была интрига, которая уже месяц как тянулась и обещала экзотическую развязку. Писали о том, что в стране скоро будет новый Президент – не зря же на самой крупной в стране семитысячной банкноте нарисован Сурков. Теперь же стало ясно, что это был такой пробный шар, шарик даже. Но почему все-таки 20 тысяч? Так не кругло? Не 10 тысяч или там не 50 тысяч? Ответ простой: было решено по вместимости перебить пятисотевровую банкноту! А 20 тысяч – это как раз ближайшее к побитому рекорду круглое число...
(Кстати, Суркова Доктор видел накануне в новой телепередаче, это были вернувшиеся блудные персонажи – Хрюн и Степан. На этот раз обошлось без кукол и мультфильмов, играли вживую. Степаном был, разумеется, Сурков, а Хрюна исполнял Максим Соколов – бородатый, под сельского батюшку, кремлевский журналист.)
В общем, получилось так, что в итоге Доктор таки деньги взял и засунул приятной толщины пачку в карман джинсов...
Доктор вспомнил...
Как-то она исчезла на три дня. (Всякая короткая ее пропажа теперь так ностальгически вспоминалась, короткая отлучка была так родственна полному исчезновению ее с поверхности Земли.) Где она была тогда? А делала съемку про банковский обвал. Гм... Вялая, конечно, отмазка. С одной стороны. А с другой – некая паника с банками все ж таки была объективно. Может, она и стоила того, чтоб трое суток не спать ради нескольких фоток в газете. С третьей стороны, если глянуть на это все, так это и вовсе не его дело... И вот они, встретившись, пили чай на кухоньке. Долго не виделись и смотрели друг на друга весьма плотоядно. Доктору, надо сказать, все ж таки прибавляли аппетита мысли про то, что Зина приехала к нему, оторвавшись от чужих мужских тел, которые то и дело встают у нее перед глазами. И он тоже сделан из того же самого мяса, и она, дотрагиваясь до него, будет воспринимать его как животное; забавно, увлекательно, странно. Но и батарейки от этого подзаряжаются, надо признать. И вот они сидели за чаем, делая вид, что им дико хочется чаю, и никто не увлекал другого в койку, типа, кто кого пересидит. И они разговаривали, а что ж делать. Доктор высказывал вслух в порядке бреда, как они вообще любили:
– Банк, ставки, обвал. Орут: «Мы не знали! Почему нас не предупредили?» Как же не стыдно этим пострадавшим врать? Им было заблаговременно выслано предупреждение, причем в письменном виде... Сколько раз напоминали! Так двоечник утверждает, что-де ему не задавали ничего и урока не объясняли и он-де учить учил, да только не запомнил ничего... Взрослые люди наши обманутые вкладчики, а туда же. Помнишь? Нет? Дам тебе текст предупреждения. Я цитировать буду навскидку, по памяти: «Не копите богатств на земле, где мыши сожрут их и воры разворуют. А копите их в царствии небесном...» Ну, куда ж понятней? Все просто в жизни, и это было понятно еще 2 000 лет назад... Ладно, про МММ там не было ни слова, – но так ведь и МММ тогда не было! Зато принцип всем разъяснили...
Да и с самими этими богатыми процентами, в банках, все ж вроде ясно. Ведь о чем прилично просить? А что можно счесть чрезмерным? В материальном плане? Хлеб насущный – это необходимость, о нем не грех попросить, и многие делают это. Просить – но сколько? Амбар? Нет – сколько съешь: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». То есть сегодня. А завтра, надеемся, еще заработаем. Причем желательно не сидя на рыбалке с удочкой в руке, – чтоб денежки шли, пока мы сидим, – но в поте лица... Все это давным-давно было разъяснено людям... Покопаться в умных книжках, так там про все можно найти...
Она пила вторую или третью чашку и все на него тогда смотрела. Взгляд был глубокий, комплиментарный, не хотелось его обрывать – редко женщины так смотрят, – так что Доктор говорил и говорил не останавливаясь, нечаянно выбалтывая вещи, о которых он не собирался распространяться с девицами:
– Когда я думаю про такие вещи, мне иногда кажется: я понимаю, что такое вечность. Вот сейчас попробую объяснить. Вечность – это когда нет нехватки времени. Когда ресурса полно, он валяется кругом, его не жалко, и можно легко потратить сто лет на одного-единственного человека. Взять и для одного какого-нибудь Васи или Коли соорудить целую страну или даже Вселенную. Рассмотреть покадрово (при слове «кадр» она слегка встрепенулась) всю его прожитую жизнь и после ее с ним разбирать всю. «Вот смотри, Вася! Посадил ты дерево – и такой дал всем пример, что обширные пространства люди засадили садами. Подал нищему три рубля – а вслед за тобой и еще сто миллионов человек дали убогим по десятке... О скоко. Украл на заводе отвертку – и по твоему примеру другие люди всю страну разворовали. Откосил от армии лично ты – и вообще некому в ней стало служить, и вот уже бандиты захватили роддом на юге твоей бедной брошенной страны...» Вася в ответ будет говорить, что он такой не один, что от него одного ничего не зависит, что его дело маленькое... Может, он прав. А вдруг – нет? А что, если каждый наш мелкий поступок ложится на некие весы, где взвешивается судьба, к примеру, целой страны? И решает всю ее судьбу? А люди в это время бегут вкладывать деньги в какую-то жульническую контору... Страшно даже представить себе такое. А как оно на самом деле – неизвестно. Вот так живи и бойся...
