Сделав некоторое усилие, я заставила себя отвести взгляд от золотой фигуры на троне. Мне хотелось видеть реакцию людей, собравшихся в зале. Они были ошеломлены и загипнотизированы. Когда я говорю, что Калки добился всего только с помощью голоса, я преувеличиваю. К тому времени публика была соответствующе подготовлена рок-группами, психоделическим освещением и запахом благовоний, которые курились в жаровнях, стоявших по углам пирамиды.
Как ни была я зачарована представлением Калки, мой мозг был занят тревожным ожиданием фейерверка профессора Джосси. Я оглянулась по сторонам, разыскивая его взглядом, Джосси я не нашла, зато увидела, как из-за статуи Вишну вышел Джейсон Макклауд.
Макклауд держал в руке «дипломат», очень похожий на тот, который я видела в Новом Орлеане. Казалось, он нервничал. Помню, в тот момент я подумала, не явился ли он за тем, чтобы арестовать Калки. Я хотела обратить на Макклауда внимание Джеральдины, но в это время Калки спрыгнул с трона и встал.
— Я — Вишну! — раздалось на весь зал. — Я исчезаю, но не могу исчезнуть! Я умираю, но в то же время живу вечно! Верьте, и вы возродитесь!
Затем Калки запел нечто совершенно непонятное для меня, но не для Джеральдины и остальных мандали. Он пел санскритский гимн в честь Конца. Да, Конца.
— О боже! — вскрикнула Джеральдина.
Не переставая петь, Калки указал на небо — точнее, на экран Джосси, который начал пульсировать светом. Все уставились на экран. За исключением Калки. Он исчез в пирамиде. Большинство заметило его исчезновение лишь тогда, когда пирамида начала медленно раскрываться, являя Калки верхом на белом коне.
В зале не было никого, кто не знал бы, что конец света настанет тогда, когда Калки воссядет на белого коня. Зал затопила волна эмоций — не говоря о волне звуков. Был ужас. Было… ожидание? Трудно сказать. Все произошло слишком быстро. Джеральдина опустилась на колени. Закрыла лицо руками. Я сделала то же самое.
Калки ехал к нам, размахивая мечом, украшенным самоцветами. Его голос стал резким и незнакомым:
— Те, кто был со мной до конца и даже после, будут со мной в Вайкунте!
А затем все взорвалось. Меня накрыла и оглушила звуковая волна. И все же мне удалось улучить мгновение и поздравить себя с тем, что я правильно догадалась, каким способом будет покончено с миром.
По приказу Калки Джосси включил цепную реакцию. Земля умирает, охваченная пламенем термоядерного взрыва. Я ощутила горькую радость от собственной правоты.
Но когда эхо взрыва утихло, мир оказался в целости и сохранности. Как и я. И Джеральдина. И статуя Вишну. И экран, на котором были видны частицы расщепленного атома, летевшие в разные стороны, как обезумевшие кометы.
Все на Земле осталось нетронутым, за исключением всадника и белого коня. Они распались на составные части. Повсюду была кровь. Я закричала первой.
Убийство на телевидении было самым драматическим событием в истории этого властелина душ. Братья Кеннеди и Мартин Лютер Кинг были убиты не перед объективами телекамер. Хотя Ли Харви Освальда убили перед объективом, в то время он не был ни звездой, ни даже сколько-нибудь значительной личностью. Напротив, Калки для миллионов людей был богом. Для всех остальных, не признававших его богом, он, несомненно, являлся самой важной фигурой последних дней века Кали. Суперзвездой.
Как ни странно, у меня сохранилось очень мало воспоминаний о трагических днях после убийства в «Мэдисон сквер-гардене». Почему-то я живо помню дебаты в конгрессе о том, стоит или нет приспускать государственные флаги в знак траура. В конце концов каждая община решила этот вопрос по-своему. Мэр Нью-Йорка отказался приспускать флаг над Сити-холлом из уважения к многочисленным в этом городе избирателям католического и иудейского вероисповедания. Однако два дерзких калкита шустро вскарабкались по флагштоку и спустили флаг. Фотография, запечатлевшая этот инцидент, появилась на первой странице «Нью-Йорк дейли ньюс». Но одно слово стоит тысячи фотографий. Особенно если это слово «нет».
Что еще? Вину за взрыв, который уничтожил лошадь и всадника, тут же возложили на профессора Джосси и его прибор. Джосси устроил пресс-конференцию. Он исписал всю доску диаграммами, доказывая, что его машина не могла причинить кому бы то ни было ни малейшего вреда. Это объяснение было принято, поскольку экскурс Джосси в дебри прикладной физики был совершенно непонятен. Я сознаюсь (теперь), что на первых порах тоже обвиняла его. Но мы все ошиблись.
Джосси тайком вернулся в Лозанну, напоследок сказав: «Этот Келли не был настоящей аватарой Вишну. Я убит». Из-за акцента Джосси журналистам показалось, что он сказал: «Я убил». Когда это было напечатано, началась полная неразбериха.
Помню, какое-то время все мы были убеждены, что это убийство совершил Джейсон Макклауд. Замечу, что у нас были на то основания. Джайлс заверил нас, что Макклауд выполнял приказ не Бюро по борьбе с наркотиками, а банды Чао Чоу, его главного работодателя. Макклауд был тройным агентом. Будучи добропорядочным агентом Бюро по борьбе с наркотиками, он проник в «Калки Энтерпрайсиз», и Джайлс был вынужден платить ему «гонорар за консультации». Кроме того, Макклауд проник в гонконгское отделение «Чао Чоу». Когда Макклауд узнал, что они заключили договор с «Триадой» на убийство Калки, он убедил их поручить это дело ему. Они были довольны. Кто посмел бы обвинить американского нарка в столь дерзком убийстве? До сих пор неизвестно, каким образом Макклауд сумел заложить в пирамиду бомбу, но мы знаем, что он это сделал. Однако ни одна газета не назвала его имени в числе подозреваемых.
Как я воспринимала эти события? Я впала в столбняк. Целые сутки никому не показывалась на глаза. Сидела в номере «Американы» и смотрела телевизор. Репортаж об этом ужасном событии повторяли каждый час. Замедленная съемка позволяла видеть, как лошадь и всадник исчезают в ярком пламени. Я не могла отвести глаз от этого ужаса. Напилась в стельку. Никому не звонила, кроме Арлен, которая была расстроена не меньше моего, а пьяна больше.
Через два дня после убийства Джайлс устроил пресс-конференцию на борту «Нараяны». Из Совершенных Мастеров на ней присутствовали только мы с Джеральдиной. Лакшми, принявшая успокоительное, находилась в другой части корабля. В то утро я надела черное платье и сделала гладкую прическу, не обращая внимания на фотографов. Разговаривала только с Брюсом, который стремился ко мне, как пчела к вейсианскому цветку. Пока устанавливали камеры и налаживали освещение, он сел рядом со мной на диван.
— Это его рук дело. — Он указал грязным пальцем на Джайлса.
— Зачем?
— Чтобы получить власть над толпой. Теперь она принадлежит ему.
— Нет. — Теперь я могу признаться в своих подозрениях. Да, пару раз я думала, что Джайлс мог искать смерти Калки. Однако эти подозрения вскоре рассеялись. Во-первых, у Джайлса не было настоящего мотива. В конце концов, они торговали наркотиками, будучи равноправными партнерами. Они нуждались друг в друге. От смерти Калки Джайлс ничего не получал, зато мог многое потерять. В ярком свете телепрожекторов Джайлс выглядел еще хуже, чем обычно. Кроме того, я заметила, что у Джеральдины красные глаза. Да, она была влюблена в Калки, решила я. А я сама? В каком-то смысле. Впрочем, что значит «в каком-то смысле»? Любовь либо есть, либо ее нет. Третьего не дано.
— Похоже, ты в чем-то дьявольски уверена. — Брюс бросил на меня проницательный взгляд репортера. Я ответила ему равнодушным взглядом маститого журналиста.
— Да, — сказала я. — Уверена.
— Тогда кто это сделал?
— Другая конфессия. Правительство Соединенных Штатов. А что, это имеет значение? — Я с ним не церемонилась.
— Имеет ли это значение? — Брюс посмотрел на меня так, словно у меня во лбу открылась дверца и оттуда вылетела птичка. — Если ты думаешь, что комиссия Уоррена, занимавшаяся убийством Джона Фицджеральда Кеннеди, потратила на него кучу времени, то знай: это цветочки. Увидишь, сколько времени потратит конгресс на расследование убийства Калки. Уайт уже летит в Нью-Йорк с половиной своей комиссии. У тебя случайно нет кволюда? — Вид у него был измотанный.
Кволюдом называлось успокоительное, популярное среди людей, занимавшихся шоу-бизнесом в конце века Кали.
— Нет, — сказала я, довольная, что могу отказать ему в помощи. — Попробуй встряхнуться так.
Джайлс поднялся на стул.
— Я хочу сделать заявление, — сдавленным голосом сказал он. В кают-компании было тихо, если не считать жужжания телекамер и щелканья фотоаппаратов. Джайлс начал читать по бумажке. — Калки жив. — Джайлс сделал паузу. Сознательно? Думаю, да. Первой реакцией собравшихся было изумление. Затем последовало несколько смешков. Причем не слишком добродушных. Журналисты — народ ехидный.
