— Что такое твой трайбл?
— Русские народные сказки читал? Помнишь, как там украшены заглавные буквы? Лилии, летящие птицы, львы вполоборота. И все плавно друг в друга перетекает.
— А-а! У нас в Ирландии тоже есть такие узоры.
— Ты из Ирландии? Что ж ты не сказал, что из Ирландии? Я люблю, если из Ирландии.
— К вам часто заходят ирландцы?
— Ты — первый.
— Но вы любите ирландцев?
— Охрененно! Тебя как зовут? А меня Володя. Я тебе, Брайан, скидку дам. Дискаунт. Обычно за тату площадью с сигаретную пачку я беру сто пятьдесят баксов. С тебя возьму сто двадцать. Идет?
Брайан стал расстегивать рубашку. Грудь у него оказалась волосатой. Он лег животом на кушетку.
— Сюда колем?
— Сюда, Володя.
Мастер ручкой нарисовал узор на коже, достал из шкафчика несколько тюбиков краски, натянул резиновые перчатки и включил татуировальный агрегат, который жужжал очень мерзко.
«Не больно?» — иногда интересовался Володя. «Все о'кей», — хмыкал Брайан. Сперва все затаив дыхание наблюдали за татуированием. Потом наблюдать надоело.
Мы сходили выпить пива, вернулись, поняли, что ничего не меняется, и заскучали. Мартин листал садо-мазо журнальчик. Мы с Дебби рассматривали скотчем приклеенные к стене объявления.
Иногда в помещение заходили другие мастера… а может, не мастера?.. Они обсуждали орнамент и трогали кожу Брайана грязными пальцами. Напарник Володи, сидевший в углу, все еще молчал.
Объявления на стенах оповещали о концертах в дешевых клубах и акциях андеграундных художников. Некоторые показались мне любопытными.
В клубе «Werewolf» вчера проходило байкерское шоу. В клубе «Рейхстаг» — концерт экстремальной музыки «Черная месса». В заведении «Рыло на боку» (чего только нет в моем городе!) — акция под названием
«Глухонемые за легализацию марихуаны».
Дебби, тоже изучавшая флаеры, спросила:
— Володя, вы коммунист?
— Я? Нет. С чего ты взяла?
— У вас на стене висит плакат с серпом и молотом.
— Не обращай внимания. Это студенческая эмблема.
— В каком смысле «студенческая»?
— Стас (кивок в сторону неразговорчивого напарника) — студент. Серп и молот означают «Коси и забивай». В смысле коси лекции и забивай на учебу.
— Это что-то значит?
— Never mind. Ты не желаешь тоже сделать наколочку?
Володя посмотрел на Дебби и широко улыбнулся. Одного переднего зуба у него не хватало.
— Тебе, подруга, за полцены сделаю.
— Нет. Спасибо.
— Это же модно. Мужикам нравится.
— В России мужчинам очень трудно понравиться.
— А пирсинг? В сосок?
— Мое тело нравится мне таким, какое есть.
— Да-а, хорошее тело…
Минут десять Володя молчал. Мне было видно, что ему есть что сказать.
— Скарификация!
— Что «скарификация»?
— Давай сделаем тебе скарп. Нанесем на тело искусственный шрам!
— Искусственный шрам?
— Да! Раскаленным железом! Выглядит, будто тебя пытались зарезать.
— А силиконовый имплантант в пенис у вас не ставят?
— Не хочешь скарп?
— Стогов, тебе не кажется, что мы давно не ходили пить пиво?
Володя увял. Еще немного пожужжав машинкой, он выключил ее, снял перчатки и закурил.
— Стасик, контур я набил. Заштриховывать тебе. Я не успеваю. У меня важное дело.
Лежавший на кушетке Брайан посмотрел на серое лицо Стаса… его дрожащие руки… похмельные глаза и заволновался.
— А-а… это…
— Не бойся. Стас — мастер. Выпил вчера, но для работы это не важно.
Стас первый раз подал голос:
— Может, сделаешь сам?
— Не могу. Нужно бежать. За мной мужик приехать обещал. На белом «БМВ».
— Зачем ты нужен мужику на белом «БМВ»?
— Мужик приедет. Он обещал. Я должен сделать наколку его собаке.
— Зачем собаке наколка?
— Мужик купил себе охрененно дорогую собаку. Пока собака была маленькая — она вся была черная. А как подросла, у нее вокруг глаз шерсть побелела. Вроде как пятно. А с пятнами на выставки не берут.
— И чего?
— Собака стоит несколько тысяч баксов. Мужику проще заплатить мне триста, чтобы я закрасил собаке пятно, чем завести новую.
Брайан спросил:
— Вы действительно будете татуировать собаку?
— Мне бы платили — я бы и суслика разукрасил.
— Вы красите собак теми же иголками, что и людей?
— Со стерильностью у нас строго. Не парься. Я даже работаю в одноразовых перчатках.
Володя попрощался и ушел. Стас занял его место, и через полчаса татуировка была готова. Брайан поднялся с кушетки и бросился к зеркалу. На его спине, под лопаткой, сплетаясь телами, расположились лев, хвост которого плавно перетекал в букет цветов, и птица Гамаюн.
— Shit! Ничего не видно! Дебби! Посмотри! Как там?
Дебби сказала, что узор получился красивый, ровно заштрихованный и очень яркий. Мне он тоже понравился. Стас предупредил, что первую неделю тату нельзя тереть мочалкой и лучше почаще смазывать кремом.
Мы вышли на улицу, и Брайан угостил всех пивом. Я спросил, что теперь?
— Не знаю. Посоветуй что-нибудь.
Дебби отбросила допитую бутылку и сказала, что вычитала на афишах, что сегодня в дискассинг-клабе «Dark Side» будет акция, которая называется «Анархо-елка».
— Ты же радикал. Может, тебе будет интересно?
— А что такое «анархо-елка»?
Я пожал плечами:
— Понятия не имею. Елками называются новогодние представления для детей. Об «анархо-елках» слышу впервые. Наверное, это новогодний праздник для анархистов. Хотя какой сейчас Новый год?
— Во сколько начало?
— Написано — в пять.
— Мартин, ты не занят сегодня вечером? А ты, Илья? Значит, договорились…
— Тебе это действительно интересно?
— Конечно! Я же левый!
— Как это?
— Я — парень преданный левой идее!
— Серьезно?
— Я — настоящий левый радикал!
Брайан засмеялся и сказал, что он настолько левый, что даже левша.
При упоминании о левшах перед глазами у меня всплыл окровавленный затылок Шона с торчащим из него топором. С торчащим с ПРАВОЙ стороны топором.
Я посмотрел Брайану прямо в лицо.
— А ты действительно левша?
— Действительно.
— Как интересно… Ты ведь единственный левша во всей нашей компании, да?
— Вообще-то, да. А что?
Мы смотрели друг на друга и молчали. Улыбка медленно сползала с его лица.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Да так…
Брайан смотрел мне в глаза. Я смотрел на него. Брайан отбросил докуренную сигарету, медленно раздавил ее каблуком и сказал:
— Знаешь что, Илья. Не здесь же нам обо всем этом говорить, правда? Пойдем в этот fucking клуб «Dаrk Side», там и поболтаем. — Он помолчал и добавил с усмешкой: — Поподробнее…
Сначала мы выпили бутылку грузинского вина. Ирландцам понравилось. «Хорошее вино», — сказали они. Потом было пиво — то ли по две, то ли по три кружки на человека. Потом я все-таки выпил свои сто граммов водки в маленькой разливочной неподалеку от Русского музея.
Когда в полпятого мы подъехали к клубу «Dark Side», голова уже не болела. Таксист искал указанный в афише клуба адрес так долго, что я засомневался: а хватит ли денег с ним расплатиться?
Дискуссионный клуб «Dark Side» оказался подвалом с обитыми жестью дверями. На дверях клуба висел плакат с улыбчивым карапузом и надписью: «Может быть, завтра он тебя убьет!»
Мы выбрались из машины. Перед входом стояли несколько длинноволосых типов в кожаных куртках.
— Не в курсе, где здесь «анархо-елка»?
— В курсе.
— И где же?
Парень был высокий, с черными волосами и давно не брившийся.
— А вот прямо здесь.
— Можно пройти?
— Вы по приглашению или как?
— Или как.
— На заседания Дискуссионого клуба вход только по приглашениям.
Он стоял под козырьком, а мы мокли под дождем. Парню было неинтересно на нас смотреть.
— Прессе тоже необходимы приглашения? Или вы все-таки не хотите, чтобы завтра всю вашу тусовку прикрыли как общественно опасное заведение?
— Это ты, что ли, пресса?
— Просто чудесная проницательность!
Тип оценивающе посмотрел на нас. На опухшие лица парней. На мою заляпанную грязью куртку. Задержался взглядом на круглом бюсте Дебби.
— Чем докажешь, что ты пресса?
Упражняться в остроумии стоя под проливным дождем не хотелось. Я просто протянул ему свое удостоверение. Парень повертел его в руках.
— Собираетесь писать о нашем заседании?
— Можно, прежде чем ответить, я все-таки войду внутрь и посмотрю, о чем здесь можно написать?
— Можно. Это с вами?
То, что он перешел на «вы», радовало.
— Это мои коллеги из Ирландии. Интересуются петербургскими радикальными организациями.
