Вот этот круглолицый здоровяк, похожий на большого ребенка, прямо признается, что давно хочет гидроцикл, ведь с детства обожает водные просторы и мотоциклетный спорт. «А еще, когда много работы, мечтаю создать машинку для зашивания трупов. Мне кажется, что это вполне реально. В космос летаем, а покойников зашиваем вручную. Давно пора создать такой аппарат». Как я его понимаю, особенно сейчас, когда впереди еще добрая сотня стежков, а то и больше.
Другой вторит ему, но мыслит куда более масштабно. Этот грезит полностью автоматической линией, которая тянула бы весь похоронномедицинский процесс, от старта до финиша. «Уверен, что в будущем такие линии появятся. А санитары будут только следить за их работой.
Автомобили раньше тоже собирали вручную, а теперь роботизированные линии — обычное дело», — аргументирует он. С ним трудно не согласиться. Так же трудно, как и представить себе такой морг.
Вот совсем молоденький дневной санитар, с легкой романтической улыбкой взирающий с фотографии. Мечтает, чтобы любимая девушка перестала просить его об увольнении. Видимо, подруга парнишки боится за него, ведь работа тяжела и чревата травмами. В худшем случае — просто брезгует, стесняясь сказать о роде занятий своего парня гламурным подругам.
А вот и санитар старшего поколения. Судя по фотке, ему хорошо за пятьдесят. Интересно, о чем мечтает этот? Ага, хочет найти древний клад, полный старинных монет и предметов искусства. Скажете, какая странная детская мечта для взрослого человека. Может, он кладоискатель, из тех любителей, что роются в развалинах с металлодетектором? Нет, вряд ли. Скорее, он хочет найти клад потому, что устал день за днем находить то, что ждет его на работе в судебном морге. Потому и не говорит ни слова о похоронах. Ему не нужны автоматические линии и машинки для зашивания трупов, он в них не верит. Нужен клад, полный сокровищ. И попадись они ему в руки, сразу же обменяет на главное сокровище. На возможность никогда больше не появляться в стенах морга.
Так, что у нас дальше? Ярко-красная банальная мечта о шестистах лошадях под капотом породистого итальянского суперкара. Кругосветные путешествия, собственная крокодиловая ферма. А вот это интересно. «Очень хочется когда-нибудь написать книгу о нашей непростой и нужной работе, — признается один из них. — Не ради славы и денег, а чтобы показать людям, как это все на самом деле и кто мы такие». Сразу видно, творческое зерно, зреющее в этом парне, уже толкается изнутри, пытаясь пробиться наружу. И если ему хватит сил, а санитару решимости — будет книга.
Замыкает подборку фотография брутального молодого человека лет двадцати семи, экстремального вида, с радикальным ирокезом и тоннелями в ушах. Его зовут Игорь, работает в морге одной из областных больниц. А что скажет он? А, ну конечно, так я и думал. Вместо мечты — эпатажная картинка. «О чем я мечтаю? Мечтаю вскрыть череп, снять отпиленную черепную коробку и увидеть там полотенце. Никаких мозгов, сразу полотенце, которым мы набиваем голову перед тем, как зашить. Честно!» Честно? Врет, конечно, это понятно.
Занятно представить его с золотой рыбкой в руках.
— Отпусти меня, Игорь. Я выполню твое заветное желание, — как и положено, говорит она ему человеческим голосом.
— Погоди, дай подумать, — отвечает он, судорожно тасуя в голове варианты.
— Подумать? Зачем? Все уже исполнено. Завтра придешь на работу, станешь вскрывать, а в голове, как ты и хотел, полотенце. Кстати, какое надо — вафельное или махровое?
Представляю себе, как бы он обломался.
Листая несуществующее издание, я незаметно закончил шитье. И ухмыльнулся, вспомнив, как один мой знакомый, чья жена работала в журнале «Бурда Моден», искренне решил помочь мне с продвижением дебютной книги. Она произвела на него сильное впечатление, и он позвонил мне на мобильник как раз в тот момент, когда я заканчивал очередной секционный день, стоя у стола с иголкой в руках. Сняв перчатку, взял трубку. После стандартных приветствий он сказал:
— Слушай, Темыч, а может, интервью с тобой сделаем, в «Бурда Моден», а? Как ты на это смотришь?
— Да я не против, только непонятно, с какой стороны я к ним отношусь. Журнал-то тематический.
— А я как-то об этом и не подумал, — растерянно согласился он. — Ты часом не вяжешь?
— Нет, дружище, с вязанием как-то не сложилось. Зато шью много, — вдруг сообразил я, глядя на аккуратный убористый шов, протянувшийся от паха до кадыка мертвеца.
— Что шьешь? — не понял он.
— По коже работаю, по человеческой, — серьезно пояснил я.
— Ага, представляю себе эту выкройку, — хохотнул он. И мы оставили эту затею.
В секционную зашел молодой врач Юрка, прозванный мною «доктором радио» за привычку комментировать вслух ход своей работы, не заботясь о том, слушает его кто-нибудь или нет. Он с нетерпением ждал, когда освободится стол, ведь уже была наготове фамилия следующего постояльца, которого ждала аутопсия.
— Мне Игнатенков нужен. Документов на него почти никаких нет. Только какая-то дохлая выписка из стационара, и та трехлетней давности. Так что там все непросто, я долго возиться буду, — сразу честно предупредил он.
— Будет тебе Игнатенков, — заверил я врача, легким рывком сдвигая со стола на подъемник вымытый труп. — Минут через двадцать подходи.
— Понял, через двадцать, — кивнул он и пропал в дверях секционного зала.
Но случилось так, что мы встретились у стола значительно раньше. Я сам нашел его, как только оскальпировал гражданина Игнатенкова. И на то была веская причина. Внезапная находка техногенного характера поставила меня в тупик, и я был просто обязан показать ее врачу. Ничего подобного я раньше не видел. Признаться честно, она так удивила меня, что хотелось показывать ее всем подряд. Но сначала — Юрке.
Надо сказать, что за время секционной практики мне приходилось видеть немало технических приспособлений, инсталлированных в человеческие тела. В основном это были кардиостимуляторы. Встречались металлические скобки, скрепляющие грудину, когда-то давно распиленную хирургами. Пластиковые сердечные клапаны. Обрезки подключичных катетеров, крошечные прищепки, пережимающие ослабшие кровоточащие сосуды. Но на этот раз.
Протянув тонким маленьким скальпелем разрез от уха до уха, я отделил кожу головы, завернув ее вниз, на лицо покойного. И тут же увидел небольшую прозрачную кнопку. Да-да, именно кнопку. Выпуклая, размером с подушечку большого пальца руки, она была сделана из прочного, упругого пластика бледно-розового цвета. И располагалась в паре сантиметрах за левым ухом. Аккуратно вмонтированная в кость, кнопка так и просила нажать ее. Но я не решался, изумленно оглядывая свою нежданную находку. «Киборг, ей-богу киборг, — бормотал я. — Или, может, это скафандр. И если кнопку нажать, то внутри вместо мозгов крошечный инопланетянин сидит. И шепчет слабеющим голосом про спасение галактики, — вспомнилась популярная голливудская киношка. — Ай да Игнатенков! Прав был «доктор радио». Здесь все непросто».
Наклонившись вплотную к освежеванному черепу, в упор рассмотрел кнопку. И прежде чем пойти за врачом, не устоял и легонько нажал ее, чуть утопив. Она мягко подалась, издав странный, еле слышный звук. А когда отпустил ее, вообще изменила цвет, став белесой. «Ладно, срочно врача. Человеку плохо, у него в голове кнопка», — подумал я и отправился искать Юру.
— Ты вскрыл уже так быстро? — недоверчиво спросил доктор, когда я обнаружил его с сигаретой на крыльце служебного входа.
— Слушай, там что-то просто невероятное творится.
— Что такое? — встревоженно изменился в лице врач. — Судебка?
— Да нет, не похоже, — успокоил я его, ведь передача трупа в судебный морг означала для врача кучу звонков и бумажную волокиту. — Это покруче будет.
— Покруче?! В смысле? — недоумевал Юра, бычкуя об урну недокуренную сигарету.
— В прямом смысле, в прямом. Сейчас сам все увидишь, — держал я в напряжении доктора, когда мы торопливо зашагали к секционному залу. — Очень не хочется тебе впечатление портить. Хотя, может, это только я такой впечатлительный.
— И точно не судебка? — терялся в догадках доктор.
— Не, это скорее для НАСА тема.
— Да врешь, поди, Темыч. Ты ж писатель, — отмахнулся он, при этом прибавив шаг.
Скажу честно, я, конечно же, понимал, что у этой истории с кнопкой есть сугубо медицинское объяснение. Но так хотелось, чтобы его не было. Чтобы сбежалось все отделение, и ошарашенная Петрова сперва бросилась бы звонить в полицию, но, подумав, решила, что лучше сразу в ФСБ. И чтобы в клинику примчались спецагенты и вскоре целиком накрыли здание надувным колпаком, как это бывает в фильмах про внеземные контакты. А нас всех заперли бы в карантине, заставив подписать бумагу. Эх, если бы судьба подарила мне такое приключение, я стал бы безмерно счастлив. Но надежды на такой исход было, к сожалению, мало.
