— Мой дорогой, я собрала вещи, мы можем просто заехать в отель и забрать их.
— Петра, вы меня потрясаете.
— Я знаю.
— Откуда вы знаете, будет ли вам хорошо в моем доме?
— Мне рассказывали. В любом случае мне хорошо с вами.
Он тряхнул головой, захмелев от гордости. Но все же одна деталь его беспокоила.
— Меня тревожит, что я не знаю, устроит ли вас ваша спальня…
— Моя спальня? Я думала, она у нас будет общая. — И, подтверждая свой намек, она убрала ноготь и погладила его руку.
Вим густо покраснел.
Пока Вим вез ее домой, он был разговорчив, как никогда: не закрывал рта, чтобы скрыть смущение.
Петра фон Танненбаум обошла его жилище-галерею с тремя гостиными, отпуская одобрительные замечания. Наконец он ввел ее в самую интимную часть дома.
— Здесь замечательно, — сказала она, оглядев спальню.
Он склонил голову, как почтительный слуга, потом принес снизу ее чемоданы.
— Идите в ванную первым, Вим, я люблю готовиться ко сну не спеша.
Вим выполнил ее просьбу; из ванной он вышел в элегантном черном кимоно.
Петра наградила его благосклонным взглядом, потом с несколькими сумочками удалилась в ванную и закрыла за собой дверь.
Вим сходил за водой и воспользовался моментом, чтобы проглотить две таблетки успокоительного, потом лег в постель.
И стал ждать. Полчаса спустя он встревожился и легонько постучал в дверь:
— Петра, все в порядке?
— Все отлично, дорогой.
И он продолжал терпеливо ждать ее появления.
Но она все не выходила. Успокоительные таблетки подействовали, и, поскольку он уже давно лег, на него стал наваливаться сон. Вот стыд! Она выйдет и найдет его задремавшим. Он щипал себя и пытался по-всякому остановить накатывавшую на него волну покоя, которая грозила вот-вот увлечь его в сонное царство.
Прошло еще около получаса, и он услышал из-за двери голос Петры:
— Милый, тушите свет. Я не слишком люблю полную иллюминацию по вечерам. Оставьте только ночник.
Вим выполнил ее просьбу и учел на будущее.
— Я иду.
Он приготовился к ее торжественному появлению на сцене, он знал, что она мастерица на такие вещи. Но ничуть не бывало: невзрачная тень скользнула в постель — и все.
Она устраивалась поудобнее на подушках, как будто Вима тут вообще не было.
Когда она улеглась, он счел нужным сказать хоть что-нибудь:
— Я счастлив, что вы здесь.
— Очень хорошо. Я тоже. У вас великолепное белье.
Он протянул к ней руку, надеясь, что она его подбодрит. Она не реагировала, и он решился стиснуть ее запястье.
Она подскочила на месте:
— Ой! — Она обратила к нему свой божественный лик. — Милый, забыла вас предупредить: я терпеть не могу секса и никогда им не занимаюсь.
Он уставился на нее. Она не шутила. Просто сообщила эту важную деталь, как будто речь шла об одном из многих обстоятельств.
— Вы на меня не сердитесь? Спасибо.
С этими словами она свернулась калачиком спиной к Виму, предоставив ему любоваться лишь ее роскошными длинными черными волосами.
Он уставился в потолок, сделал глубокий вдох, потом выдохнул с облегчением: с этой женщиной они смогут понять друг друга.
— Этот парень гениально двигается…
— Да уж, сегодня он зажигает!
Виктор вызвал одобрительные возгласы зрителей, столпившихся по краям танцпола. Когда в изысканном ночном клубе, где посетителям в основном было по тридцать с небольшим, появился гибкий и ловкий двадцатилетний красавец, который, мягко и соблазнительно покачивая бедрами, прикрыв глаза и чуть приоткрыв рот, танцевал, погружаясь в транс, по залу пробежали разряды, как бывает только на самых удачных вечеринках.
Виктор обожал танцевать. Он был в полной гармонии со своим телом, радовался тому, с какой готовностью оно его слушалось, и, освобождаясь от привычной неловкости, импровизировал под музыку, не отдавая себе отчета в том, какие желания будит в душах зрителей.
Он крикнул своей компании, сидевшей за столиком:
— Что же вы? Идите сюда!
Девушки возбужденно хихикали. Несколько парней поднялись, уверенные, что, начав двигаться, они будут выглядеть так же притягательно, как Виктор.
Не сбиваясь с ритма, Виктор приблизился к своим подругам, исполняя что-то вроде танца живота, и по очереди грациозным движением руки пригласил их танцевать вместе с ним.
Несколько пар вышли в круг. Между ними Виктор двигался танцуя, как будто пытался понравиться одновременно и парням и девушкам. И все с готовностью втягивались в его игру.
— Он сделал сегодняшний вечер!
— Да, здорово он всех завел.
— Хозяину заведения полагалось бы ему заплатить.
Виктор решил не развлекаться в обществе своих приятелей по университету: с того момента, как он получил анонимную записку, и особенно с тех пор, как она исчезла на кухне, он побаивался, что кто-то из девушек или парней имеет на него виды. Поэтому он предпочел присоединиться к группе ребят постарше, друзей Натана, и отправился с ними в клуб, где раньше не бывал. Его появление стало сенсацией не только потому, что он был там новым человеком, но и потому, что у тридцатилетних возникла иллюзия, что они — его ровесники; они уже были женаты, некоторые с детьми, на самом пике карьеры, а в клуб отправлялись, чтобы убедить себя в том, что по-прежнему свободны. Сейчас они не были ни старыми, ни юными: постаревшие юнцы.
— А с кем этот Виктор? Ему нравятся девушки или парни?
— Ему никто не нравится.
— Шутишь! Он такой красавчик, к нему небось очередь стоит. Заметила, какой он отвязный? Если такой парень — девственник, то я — Жанна д’Арк.
Не успели Том и Натан вернуться к столу, как на них накинулись подруги:
— Вот вы нам сейчас все расскажете! Мы тут думаем, Виктор любит женщин или мужчин?
— С чего это вас заинтересовало? — посмеиваясь, спросил Том.
— Только не вздумай нам морали читать, — проворчал Натан. — Ты сам только об этом и думаешь.
— Думаю, но только когда парень мне нравится.
— Да они все тебе нравятся. По части секса ты настоящий экуменист!
— Да хватит вам друг друга задирать! Лучше нам ответьте!
Том и Натан задумчиво посмотрели друг на друга, а потом, пожав плечами, ответили:
— Мы не знаем.
Девушки поразились:
— Что за чушь! Неужели ни один из вас к нему не подкатывал?
— За кого ты меня принимаешь, дорогуша? — возмутился Натан. — Мне вообще скоро под венец. Вон Том очень спешит с этим.
— А что, перспектива брака добавит тебе верности? — подначил Том.
— Ладно, я ляпнул глупость, простите.
— Если честно, — признался Том, — хоть мы к нему и не подкатывали, но понять, кто ему нравится, пытались.
— И кто же?
— Непонятно.
— Лучше сказать, — уточнил Натан, — кажется, ему нравятся все.
— Но мы думаем, что ему не нравится никто.
— Мальчики, да вы в своем уме? Посмотрите, как он танцует!
И они показали на Виктора, который теперь открыл глаза и одаривал жгучими взглядами танцующих рядом с ним.
Натан разозлился:
— Ну да, он всех заводит… и что с того? Если женщина со всеми кокетничает, это еще не значит, что она со всеми спит.
— Чаще даже наоборот, — вставил Том. — Самые развязные девчонки сваливают, как только дойдет до дела. А вот якобы святые оказываются такими потаскухами…
— Как мать Тереза, например! — ляпнул Натан.
Девушки прыснули со смеху, потом снова посмотрели на Виктора. Через минуту Натан крикнул им:
— Эй, не забудьте, что вы замужем!
— Что, уже и помечтать нельзя?
— И еще, малышки, не забудьте, что вы его на десять лет старше!
— В нашем возрасте какие-то десять лет ничего не значат.
— А в его — еще как значат!
Девушки смерили его недобрым взглядом: границу, отделяющую смешные шутки от неприятных, он явно уже перешел.
Том взял Натана за руку и увел его танцевать.
А у них за спиной Виктор прихватил бутылку водки, отхлебнул прямо из горлышка и дальше, в танце, предлагал ее всем, кто танцевал вокруг него.
— Каждый раз одно и то же, — прошептал Том. — Сначала заведет всех, а потом схватится за бутылку, хоп — и уже пьяный. И ему никогда не приходится расхлебывать последствия своих провокаций…
— Э-ге-ге! — выкрикивал Виктор, отплясывая свинг.
Он прижался ягодицами к девушке, танцевавшей рядом, потом — к ее партнеру. В клубе становилось все жарче. Виктор метался, как шальная молния, от одного тела к другому, чувственный и желанный, само искушение.
На следующий день Виктор смог оторвать голову от подушки только часам к одиннадцати. Первым делом он доплелся до ванной, порылся в аптечке и принял горсть таблеток от похмелья.
