Когда-то ты предал мечту и вместо цветущей саванны увидел пустыню. Застыл на пороге пещеры теней и смотришь, как ветер заметает следы на песке. Жизни плетутся, тянутся сумбурным тоскливым ожиданием и исчезают бесследно. Они так и будут петлять, возвращая тебя к выходу из пещеры снова и снова. А выход один — шагнуть в пустоту, за пределы экрана с немым чёрно-белым кино. Без времени сны повторяются до бесконечности. Уродливое лоскутное одеяло, бессмысленная мозаика городских улиц, бездна, поглотившая все лица на свете.
— Нельзя слишком долго всматриваться в неё, не сможешь закрыть глаза и проснуться.
Твой перекрёсток, где люди идут мимо нескончаемым потоком, где вдруг осознаёшь, что тебя давно нет среди них, тебя нигде нет. И мне не найти, не догнать тебя. Бескрайние лавовые поля, где ничто не цветёт, дома погребены под пеплом, не поют птицы, никто не смеётся, не слышно голосов, а мой крик тонет в пронзительном свисте и плаче ветра. Точку ставит усталость, когда нет сил идти, и понимаешь, не достичь горизонта — он всегда удаляется. Ульвиг, я — твоя Ариадна-душа. Я несу свет. Наши судьбы отражают друг друга, как зеркало, они — миражи наизнанку. Мы и есть твой переворачивающийся Бог, одно целое.
— «Да не будет разделения между мной и тобой в присутствии того, кто хранит равновесие!». Пока есть двое, притяжение и связь между ними, мир устоит, уцелеет. Простая, но совершенная формула гармонии. Вы должны уйти вместе, чтобы половинки расщеплённой души соединились, а звезда изменила цвет.
Ты взял меня за руку. Ангел взял нож. Полосовал себя ножом, как средневековые медики трупы в надежде найти душу. Чувствуют ли ангелы боль так, как её чувствуют люди? Есть ли у них душа? Неужели ангел тоже устал и мечтает стать человеком, чтобы обрести время?
Картина четвёртая: «Цветы забвения»
(натюрморт)
Темноту разрезали полосы света. Умереть во сне и… проснуться. Не понимать, где ты и кто. Вглядываться в потолок с паутиной острых изогнутых трещин, как в разбитое зеркало. Потолочная известь — белый лист с испарившимися чернилами. Такое зеркало не отражает лица, ни моё, ни чьё бы то ни было.
Незнакомая комната качается из стороны в сторону. Вырвать из вен иглы капельницы, шатаясь, как на палубе в шторм, подойти к окну. За окнами февраль стрижёт бумагу — белые-белые хлопья снега, маленькие истребители. А я помню дождь. Где я была всё это время? Метель. Кружит-кружит до тошноты, и снова темнота. Нет, не сон, обморок.
Больничная палата похожа на старый корабль, дрейфующий без управления меж водянисто-зелёных стен. Ухает, воет, скрипит всеми мачтами и вот-вот налетит на айсберг. Мою команду давно смыло в море, и я одна на борту.
— Вы в нейрохирургическом отделении, — сказала медсестра, помогая подняться с пола и добраться до койки.
— Что со мной произошло?
— Андрей Николаевич, ваш лечащий врач, всё объяснит.
Врач сказал, что уже конец апреля. Весна в этом году медлительная, ленивая, метёт за окнами, как в феврале.
Мой корабль, оказывается, на всех парусах мчится в лето. Сколько же я спала?
— Вам повезло, Кира, — сообщил он, — недолго спали, не прошло и года. Некоторые спят всю жизнь, просыпаются молодыми, стареют за несколько дней или месяцев и — в гроб. Не жизнь, а репетиция смерти. Летаргия — малоизученная болезнь, до сих пор никто не умеет её лечить, ждут, когда пациенты очнутся сами, искусственно поддерживая жизненные процессы.
— Летаргия? Но почему это случилось со мной?
— Причин множество. Переутомление, нарушение режима сна. Или вы, к примеру, болели ангиной?
— А кто не болел?
— Одна из гипотез — стрептококковая инфекция мутирует и поражает мозг.
— Тогда любой может заснуть и не проснуться.
— Может. Но к счастью, летаргия — редкое заболевание, за последние годы всего тридцать зарегистрированных случаев в мире. Я считаю, все болезни от нервов. Вы пережили что-то серьёзное, травму, стресс?
Колотый лёд. Повседневные ранки не затягивались. Не заметила порезов и истекла кровью, не залатала пробоин, и корабль потянуло ко дну.
— Я была несчастна. Хотела уйти.
— Мысли о суициде?
— Нет! Это убило бы моих родителей. Я люблю их. Нельзя покидать тех, кто тобой живёт.
— Родители навещают вас через день. Ваша мама рассказывала, как нашла вас. Не отвечали на телефонные звонки. Дверь пришлось взломать. Квартира выглядела нежилой: пустой холодильник, чашки с плесенью на дне. Кошка, озверевшая от голода. Вы много дней не выходили из дома. Прилегли отдохнуть на часок, а провалились в летаргический сон. Они вызвали «скорую», и вас привезли в нашу больницу. Сначала решили — кома, но все жизненно-важные показатели были стабильны, мозг активен, и вас из реанимационного перевели ко мне, в нейрохирургию. Вы у меня первая с летаргией, — улыбнулся он.
— Можно позвонить родителям?
— Конечно. Телефон — по коридору напротив. Нина или Ариадна помогут дойти. Самой вам вставать и ходить пока нельзя. Долго лежали без движения и сильно ослабли.
— Ариадна?
— Ариадна Петровна. Медсестра. Вы её видели.
Ариадна — та, что тащила меня от окна до кровати. С лицом дебелой красавицы. Румяные щёки с россыпью веснушек. Кокошника ей не хватало для полного образа из русской сказки. О чём думали родители, давая ребёнку имя? Наверно, как сороки на всё блестящее: слово понравилось. Ариадна кормила меня через трубки. Капельница — её золотая нить и моя связь с жизнью.
— Кто-нибудь ещё меня навещал?
— Редактор вашего киножурнала. Звонил на мобильный, и родители сообщили, где вы. Смешной такой дядька, принёс ананас. Мы его съели на дежурстве. Вам и сейчас ничего, кроме супов-кашек, есть нельзя. Нагрузку на желудок нужно увеличивать постепенно. Просил передать, что больничный лист внештатникам не оплачивается, но должность за вами сохранится.
— А друзья? Ко мне приходили друзья? У них странные имена, запоминаются. Ульвиг, Аморген, Маугли…
— Кто-кто?
И тут меня будто ошпарило.
— Они мне снились…
— Очевидно, да. Но не волнуйтесь! Летаргия не психоз. Психически вы, скорее всего, здоровы. Просто путаете сон с явью. Со временем всё встанет на свои места.
Недели через три, когда разрешили разгуливать по коридору и ходить в туалет одной, а не под ручку с Ариадной, заглянула к Андрею Николаевичу в кабинет. От натюрморта на его столе зазнобило: ветка белых лилий в графине, семь бутонов — три распустившихся, четыре увядших, половинки граната на блюдце. Переминалась с ноги на ногу на пороге и зябла от накатившего ужаса. Доктор ложечкой ел налитые бордовым сиянием зёрна. Поднял глаза и вздрогнул от неожиданности.
— Кира, с вами всё в порядке? Смотрите как на привидение.
— Эти цветы… лилии… цветы забвения…
— Подарок пациента, он в понедельник выписался.
— Как его звали? Нет, лучше не говорите, иначе всё рухнет.
— Не понимаю.
— В имени заключена судьба.
— Кира, присядьте, пожалуйста. И давайте начистоту. Вы плохо идёте на поправку. Ариадна Петровна сказала, недавно опять упали в обморок, температура скачет, то в жар бросает, то в холод. Я не смогу вас выписать до тех пор, пока не окрепните. Вы сами себе мешаете выздоравливать. Что вас мучает?
— Мир моих снов. Он был настоящим! Но там словно отсутствовало время, никак не могу вспомнить, какие события происходили до, а какие после, — история распадается на эпизоды из разных кинофильмов, которые показывают на экране одновременно. Во снах встретила близких людей, и они любили меня. Не могу смириться с тем, что их нет, что они плод моего подсознания, что все они умерли.
— Успокойтесь, не надо плакать. Эти люди будут жить внутри вас, в сердце и памяти. Они — это вы сами.
— Во сне была каждым из них поочерёдно, видела их глазами, дышала их лёгкими, знала все их секреты. Но почему? И откуда вы это знаете?
— Старая истина. Любой человек, живое существо и даже неживые предметы и события — всё, что нам снится, является нашей проекцией. Сон отражает нас, как зеркало.
— А в зеркальной комнате со множеством углов я делюсь на бесконечное число отражений? Расслаиваюсь и становлюсь сразу всеми?
— Да у вас синдром Демиурга! — расхохотался доктор. — Нет, вы не Бог, вам не создать вечно расширяющуюся Вселенную. Ваш мир конечен, и он не рождается в вакууме только фантазией. Вы, судя по всему, очень начитанный, образованный человек. Книги, фильмы, картины, учителя-наставники, встречные и знакомые наполняют вас, как сосуд. Кажется, сны — созданная вами реальность, но черпаете из того, чем успели наполниться. Ваш мир — воспроизведение существующих миров с незначительными отклонениями. Поэтому почти невозможно отделить свои воспоминания от «чужих» — приобретённых. Трудно разобрать коллаж на фотографии. Но сон вдохновляется жизнью. А вдруг вы проснулись, потому что вычерпали жизненный опыт до донышка, и снам больше не из чего стало рождаться? Думайте о жизни, а не о снах, научитесь любить её, ценить то, что дано.
