Джон Кинг - Фабрика футбола

МАН СИТИ ДОМА

Этот гад схватил меня за шею и прижал мою руку к спине. Потащил меня к грузовичку, где один из его товарищей ударил меня по яйцам своей дубинкой. Боль пронзила меня, пройдя через кишки. Короткий резкий удар через все тело. Я молчал, потому что не доставлю им такой радости. Легавые недовольны, когда их жертва не стонет. Может кто-то не знает этого о полиции, ноя не собираюсь вступать в дискуссию по такому вопросу. Они могут состряпать любую сказку, какую хотят. Поэтому на моих губах печать.

– Залезай в воронок, ты, чертово животное. – Они потащили и бросили меня в салон. Я делал все, чтобы затруднить им эту работу, но без того, чтобы действительно сопротивляться аресту.Коп с дубинкой ударил меня снова. На этот раз сильнее. Скорее, больше колющее движение. Мои яйца подпрыгнули вверх, проникнув в тело. В глазах невольно появились слезы. Я не хотел, чтобы они подумали, что я плачу как десятилетний мальчик-ботаник. Яйца чувствительны к ударам, и когда тебя колотят дубинкой, это больно. Это химическая реакция. Ничего не может быть хуже. Прямо-таки охуенная агония. Они затолкали меня в грузовичок, и я мог ощущать запах дыхания легавого, настолько близко он сидит. Он убрал свою дубинку, покрылся потом, и я подумал, что его лицо растворится, если он не успокоится. Восковая фигура с эрекцией. Ему нравится такой имидж. Крутой мужик. Такой, кого надо избегать. Держите вашу голову, когда вы проходите мимо него по улице. Держись на правильной стороне от этого хуя.- Ты – отброс. – Он наклонился к моему лицу. Дышит прямо на меня. Этому вонючему подонку не мешало бы чистить свои зубы, если он хочет, чтобы ему отвечали. Я посмотрел в окно.- Таких как ты нужно ставить к стенке и расстреливать. Затем развесить по осветительным столбам между этим местом и стадионом и оставить гнить. Не снимать вас со столбов, пока вы не превратитесь в кучу костей.Я увидел Марка и Рода там, ближе к концу улицы. Они уходили от мусоров. Вели себя непринужденно, смешиваясь с толпой. Затерялись в массе людей, направляющихся к Стэмфорд бридж. Еще два невинных лица среди тысячи людей. Одна половина во мне рада тому, что они смылись, другая – грязная половина – хотела бы, чтобы их тоже повязали. Не слишком весело, когда тебя сделали, но хуже, когда тебя сделали одного.Легавые радуются. Я смотрю не отрываясь в окно и не отвечаю, когда они обращаются ко мне, зная, что чем больше я буду говорить, тем больше они будут спрашивать. Это не слишком хорошая мысль, если быть честным, но ничего хорошего нет в том, что ты попался. Видимо, тяжелый день. Я должен склонить голову и вести себя скромно, показать, как я офигенно раскаиваюсь, признать, что они крутые ребята, но нет, пошли они все на хуй. Бобби любят показывать «вою власть. Они хотят, чтобы я обоссался, превратился в сплошное раскаяние, но нет, не дождетесь. Я выживу. Я должен поддерживать какое-то общение с ними, потому что они будут писать свои отчеты, и хотя они толстокожи, как говно, и в два раза вонючей, они ловко обращаются со словами. Знают, как рассказать хорошую историю. Слишком активное воображение и злоба пронизывают всю систему, Доходя до костей. Суды верят тому, что они говорят, не задумываясь. Я должен играть по их правилам. Разыгрывая белого человека. Но мне не интересно. Я злюсь на себя больше, чем на кого-либо другого, но по-прежнему ненавижу их.- Подожди, пока мы не привезем тебя в участок. Ты и будешь так выёбываться в камере. Такие отбросы как ты разрушают страну. Из-за вас чернят остальных.Я ждал, что он пустится в разговоры о золотом веке закона и порядка, когда каждый делал то, что ему говорят. Никогда не ставили под сомнение происходящее с ними Когда люди были довольны своей судьбой, а наружные двери никогда не запирались. Там, в Игрушечном Городе Англичанин никогда не переступал черту. Там не было разочарованных психов, извращенцев, нищих, убийц. Там не было секса, и все были девственниками. Ходили с вспухшими яйцами, свисающими до колен. Просто чудо, что этот народ, взорвавшись, не исчез в клубах дыма – ведь этот народ был настолько охуенно целомудренным.- В добрые старые дни были правильные идеи. Нужно вернуть телесные наказания – порку. Тогда бы ты подумал дважды, прежде чем нарушить закон. Арабы правильно мыслят. Глаз за глаз, а украл – отрубят руку.Нас было девять в грузовике. Шесть фанов – Ман Сити, и три – Челси. Насколько я мог различить. Фаны Сити были обычными слюнтяями, которые, судя по запаху, исходящему от них, серьезно выпили. Но среди них был черный парень, который немного не вписывался в эту картину. Двое из них – жирные боровы с красными лицами и налитыми кровью глазами. Тот, кто покрупнее, на суставах рук выколол любовь и ненависть. Настоящий придурок, судя по всему. Нужно же хоть немного уважать себя. Судя по прикиду, родом из Стренгвеис. Но так как мы сидим, повязанные здесь, неприятностей не будет, потому что легавый сидит посредине, поддерживая мир и спокойствие. Момент прошел, и я чувствую себя как идиот, который позволил втянуть себя в то, что можно назвать «бей всех подряд за углом у метро». Такой стиль поведения ведет вас никуда и принадлежит тем дням в прошлом, когда пятидесятитысячные толпы приходили на стадион, а мусора имели более полезные занятия, чем гонять фанов, а правительство больше интересовалось положением в стране, чем драками футбольных болельщиков.Мы шли от Малстера вниз и увидели десять или около психованных и орущих манчестерских парней. Идут по нашим улицам, словно они хозяева. Они не принадлежаткоманде фанов или чему-либо подобному. Но они не такие сторонники мира и любви. Несколько фанов Челси, чемпионов по принятию пива, начали наезжать на них, и прежде чем я смог осознать, что все-таки происходит, я уже был в драке. Ничего серьезного, но довольно большая охеренная глупость. Мы не искали фанов Сити и были на Малстере для того, чтобы встретиться с одним товарищем Рода. Мы шлялись слишком долго и, конечно, пили. Но при виде драки нас просто тянуло в ее центр. Особенно после нескольких оскорблений. Вот что делает большое количество пива перед игрой. Я знаю, что это все мусор, и не надо мне этого говорить. Я вмешался и позволил нарушить свои собственные стандарты поведения. Меня затянуло в канаву вместе с зассанцами и случайными прохожими. Кругом одни плохие новости, а теперь я сижу в черном воронке, как какой-нибудь фраер.- В участке мы вас оформим, но сейчас камеры переполнены, так что мы тебя отвезем в Уантсворский изолятор.Я хотел расхохотаться ему в лицо. Он думает, что напугал нас. Я хотел взглянуть ему в глаза и сказать, что он напрасно тратит время. Что он долбоёб и что я надеюсь, его семья сдохнет прежде, чем он вернется домой. Я знал, что камеры не могут быть переполнены в день, когда играет Сити, и я слышал подобные речи и раньше. Он напрасно беспокоится.У мужика, который болтал все это, было длинное лицо и выпученные глаза. Бульдожья порода. Что-то фанатичное было в его виде. Верит в то, что он делает. Хочет сделать Улицы безопасными для пенсионеров и детей по дороге домой из школы. Возможно, коллекционирует марки в сводное время. Но его напарник, жирная пизда, кажется, специализировался в другой области – тяжелое порно и 15 пинт пива в день. Они должны пойти на хуй и хватать настоящих преступников, насильников, грабителей, педофилов. Вместо этого они тратят время на футбольные дела. Они бьют, мимо цели. Но приносят домой хорошую зарплату за то, что развлекаются за счет налогоплательщика. Я думаю, некоторые из них любят надавать кому-нибудь по морде больше чем наши ребята.- Мало удовольствия иметь дело с уонтсворскими парнями. – Это встрял тот самый жирный мудак, – Лучше убедитесь, что ваши задницы готовы, потому что в изоляторе не любят футбольных хулиганов. Вы все будете ходить покачиваясь к тому времени, когда вас выпустят вечером из крытки. Смажьте себя какой-нибудь гнилью, потому что ваши задницы будут порваны. Этот тип – стопроцентный идиот. Кого он пытается надуть? Если парень опустился, это не значит, что он превратился в долбанного тупого педрилу. Легавый знает, что он несет чепуху, но он должен сделать попытку запугать нас. Это часть его мышления. Это все вбили ему в голову в Хэндоне, когда он был призывником. Он повторяет ту самую модную чепуху, которую проповедуют левые. Весь этот отстой о том, что якобы каждый в глубине души охотник за мужским задом, ждущий своего часа. Такие козлы очень любят повторять это, щеголяя в своих дрянных одеждах с пожеланиями вселенского добра. Их мир вращается вокруг мужской дыры в заднице. Они учат остальное население страны о равных правах для пидоров и что, если мужик трахает мужика – это естественно, а затем ноют о половых гангстерах в тюрьмах, чтобы оправдать свою точку зрения. Если это мелочи, как они говорят на всех этих телевизионных программах поздно ночью, во время которых эти мудилы сидят за круглым столом, хлопая друг друга по спине, пытаясь демонстрировать свою незаинтересованность в предмете. Тогда почему все время возвращаться к этой теме, как будто этот вопрос что-то эксклюзивное? В основном эти мудаки просто ничего не знают о реальной жизни. Они читают то, что написано на бумаге и думают что это и есть жизнь. Они занимают доходные местечки, а выйдя на пенсию, идут в телевизионные студии и продолжают читать там свои нудные лекции. И так в шоколаде до самой смерти. Именно поэтому в Лондоне никто ничего не хочет знать о сегодняшней лейбористской партии. Иначе им придется завернуть рукава и испачкать белые ручки. Покрыться потом. Один день тяжелой работы их «бьёт. Они из тех хуев, которые моют свои руки после того, как поссут, а не перед этим.- Давай прямо, Боб, давай доставим этот мусор прямо в участок. – Толстый коп, сказавший это шоферу, закрыл заднюю дверь. – Мне бы чашку чая и пирожок с сыром. Нажми на газ, я с голоду помираю.Грузовик снялся с места, и мы пробивались сквозь поток транспорта на всем пути до Фулхэмского полицейского участка. Мне приходилось бывать там и раньше. Насколько я помню, это когда играли против Вестхэма. Меня повязали, когда толпа вестхэмцев ворвалась в паб, где мы пили, и все началось прямо в дверях. Я стоял, занимаясь собственными делами, и вдруг двери распахнулись, и ворвалась толпа, прыгая как ваньки-встаньки. Я повернулся кругом, наслаждаясь музыкой, которая крутилась у меня в голове – я обожаю насвистывать Bubbles, как вдруг один из этих подонков ударил меня прямо в морду. Это произошло за долю секунды. У меня не было времени отреагировать. Паб был переполнен фанами Челси, и через пять минут после того, как ворвались фаны Вестхэма, бутылки, стаканы, стулья и столы выгнали их на улицу. Толпа Вестхэма отступила так же быстро, как и появилась, и вместо них появились мусора. Они ворвались внутрь, размахивая дубинками, и я оказался одним из тех несчастливцев, которые попали под раздачу. Легавый, который повязал меня, просто схватил первого попавшегося под руку. Им оказался я. Точно так же, как это случилось со мной сегодня.Адов день. Вестхэм создал хаос везде и повсюду. Камеры на самом деле были забиты, и у здоровяка, который попытался засунуть нас в Уордсворт, ничего не получилось о отвезли нас в участок и перевели в грузовик с камерами. Мы просидели там пару часов. Настоящие преждевременные похороны. Половине из нас необходимо было помочиться и ребята все время просили копов об этом, но те просто смеялись, как суки, которыми они и были, говоря нам что они нам как следует зададут, если мы обмочимся. Трое из них, сидели впереди, рассказывая разные истории. Один из них, со ртом, большим, чем у остальных, все время болтал о пидоре, которого он повязал и который не хотел идти в камеру. Говорил, что он боится находиться в замкнутом пространстве. Коп пообещал, что он не будет запирать дверь. Как только пидор оказался внутри, хлоп, н дверь захлопнулась. Легавый захлебывался, рассказывая, как пидор кричал и сходил с ума, пока он поворачивал ключ. У него выступила пена изо рта, как будто его заразили бешенством, а коп просто расхохотался и ушел. Ребята в камерах, мои соседи, тоже рассмеялись. Бобби это понравилось. Знак солидарности.- Что ты уставился, черный подонок? – Толстый легавый грязно оскорбляет нигтера – фана Сити. – Появляешься здесь, создаешь неприятности на улицах белых людей. Тебе бы остаться на Мосс Сайд вместе с вашими наркотиками и проститутками. Там твое место.Машина едет медленно. Поток машин, который завернули, закрыв проезд к Стамфорд Бриджу, создал пробку. Все люди, идущие пешком, движутся в одном направлении. Все на футбол, как они делают это каждую пятницу. Это напоминает рыб, плывущих на нерест к месту, где они рождены. Они не могут не вернуться. Что-то внутри них заставляет их возвращаться. Это у них в крови. Все время вверх против течения. Но ты должен вернуться туда. Такое происходит по всей стране, а Челси – один из самых крупных клубов. Я подумал обо всех этих говняных командах, которые никогда ничего не добьются и на игры которых через турникеты проходит всего пара тысяч болельщиков. И все-таки я знал, что даже если Челси скатится до их уровня, я все равно приду на стадион.Вашей братии плевать на футбол. Вы приходите сюда только потому, что хотите подраться. Вы должны уебывать отсюда и дать возможность другим идиотам получить то, зачем они прошли. Если они настолько тупые, что приходят сюда каждую неделю, они должны иметь возможность посмотреть игру в мире и спокойствии.Он ничего не рубит. Он говорит сам себе, повторяя мусор, который слышит по телевизору и читает в газетах. Через пять минут грузовичок появляется у участка. Внутри него стало немного спокойнее, потому что легавым надоело задевать нас, получая в ответ молчание. Жернова этого дня остановились. Для меня день закончился тем, что меня повязали. Фаны Сити проделали долгий путь, и скоро у них наступит похмелье. Никчемная поездка. Проехать от Манчестера до Лондона для того, чтобы провести несколько часов в камере, и свидания в суде. Теперь пойдет обычная процедура и мелкие оскорбления. Все время страх и раздражение.- Давайте выходите. – Копы уже вышли и стоят у дверей. – Поторопитесь. Мы не хотим тратить зря время. Чем скорее мы займемся вами и проверим, тем быстрее вы сможете поехать домой.Я ожидал пинка или удара, но они стояли неподвижно, усталые до кончиков ногтей. Возбуждение быстро прошло и они осознали, что произошедшее было маленькой драчкой, а не началом крупного мятежа. Это не было выступлением, которое грозило сбросить систему или что-нибудь подобное. Можно подумать, что после всех этих лет, в течение которых они осуществляли полицейские функции на футбольных матчах, они начнут понимать, что происходит. Но, ем не менее, они до сих пор не понимают ни хрена. Это заявляет задуматься, откуда их выкопали. И кто вообще руководит операцией? Вероятно, какой-нибудь старый гериатрик с кабинетом, полным наград и грамот, которые он получил ни за что, и со сгнившими от триппера мозгами.Нас ввели внутрь, чтобы предъявить обвинение. Легвый с бульдожьей рожей держал меня за руку, словно я собирался бежать или что-то вроде этого. Враг общества номер один. Не смешите меня. Подошла моя очередь, и я дал сведения о себе. Том Джонсон. Ранее не привлекался. Говори только то, что необходимо, и коп за столом запишет то что ты скажешь, как будто это диктант. Он носит очки, которые все время сползают с носа, и у него лысое пятно на голове, как у монаха. Ни разу не взглянул на меня за все это время. Просто уставился в свои протоколы. Я недостаточно важен. Еще одна статистическая единица. Он тянет время, и бульдог рядом со мной переминается с ноги на ногу, выхода из терпения. Нас таких двое. Они повели меня сфотографировать и снять отпечатки пальцев. Это все куча дерьма, и я сказал им, что меня раньше никогда не вязали, поэтому почти уверен, что в базе данных на меня ничего нет. Такое случается иногда или, по крайней мере, это то, что я слышал, поэтому стоит попробовать. У меня не было неприятностей с полицией уже в течение нескольких лет, поэтому предыдущее задержание не будет принято в расчет, когда дело дойдет до суда. Это, конечно, все теория. Но простая ложь может снять тебя с крючка.Легавый, который водил меня на все процедуры, пытается немного поболтать теперь, когда беспорядки закончились, и должна быть сделана бумажная работа. А я смотрел на него и только думал о том, как бы мне хотелось ему врезать. Сломать ему переносицу и глядеть, как эти глаза вывалятся из глазниц. Или засунуть банджер ему в рот, смотреть, как плавится предохранитель, и его голова разлетается на кусочки. Мудак. Почему они иногда не могут просто отвернуться и не смотреть в нашу сторону? Ведь они видели, что ничего серьезного не происходит. Несколько тычков и немного крика. И ничего большего. Драчка, которая всегда выглядит хуже, чем она есть на самом деле. Основные драки, такие как с Тоттенхзмом, случаются только пару раз за сезон.Меня отвели в камеру и посадили с другими ребятами, Лапами Челси. Фаны Сити получили свое собственное почтение, и на этом мы с ними распрощались навсегда. Я кивнул парням и сел. Время тянулось, скука была стращая, мы ждали, пока матч не закончился; копы проверили мои данные и решили выпустить меня. Затем я должен был пойти в магистрат Хорсферри и выслушать трех старых мировых судей, которым давно пора находиться в шести футах под землей и которые скажут мне, какой я, блядь, опасный подонок. Я должен стоять там, выслушивая обычную фигню, и, что хуже всего, я должен буду заплатить этим тварям штраф за подобную привилегию.- Я просто стоял там, пытаясь обойти драку, а меня арестовали.Худенький парнишка посмотрел на остальных из нас, ожидая реакции.- Эти ребята наезжали друг на друга, а я пытался обойти их и внезапно кто-то стукнул меня сзади. Прямо между лопаток; я чувствовал, что он у меня за спиной и двинул локтем, чтобы отбросить его. Я подумал, что это был фан Сити, а когда повернулся, чтобы убежать, увидел, что это полицейский.- Не повезло, – говорит парень постарше, пытаясь не рассмеяться. – Теперь ты футбольный хулиган.- Это нечестно. Я не хулиган. Я никогда ни в чем не был замешан раньше, и я не собираюсь признавать свою вину. Я сказку, это была случайность. Как вы думаете, они поверят мне?- У тебя нет и шанса, но попытайся, если от этого тебе будет легче. Когда имеешь дело с копами, нет такой вещи, как случайный инцидент. Можно получить пятнадцать лет не сделав ничего, если эти подонки решат упаковать кого-то а ты слышал, чтобы они когда-нибудь извинялись? Посмотри на все эти дела, когда ребят оправдывают через годы после того, как посадят. И это не просто случайные ошибки. Им нужны обвинительные приговоры, и они хватают кого-нибудь на улице. Они хотят выглядеть хорошо. Им наплевать на такие мелочи как невиновность и вина.- Я плюнул в канаву рядом со стадионом и легавый в лошади сказал, что я арестован.В разговор вступил другой парень.- Я просто засмеялся, потому что подумал, что он шутит а он позвал своего напарника, и вот я здесь. Они сажают просто ни за что. Видно, работает система премий, и они хорошо получают за каждый арест.Я прислушался к этим историям. Худенький парень обвиняется за нападение, в то время как вина лежит на мне и на других. Другой мальчишка за то, что сплюнул в канаву. Остальные парни за то, что обменялись тычками с пьяными манчестерцами. За что взяли мужика в прикиде, похожем на тренировочный костюм, с дикой похмелюги и с подбитым глазом, я не знаю. Кучка неудачников. Включая меня. Мы все из низшей лиги и наглядный пример того, что полиция тратит время на пустяки. Для чего они занимаются всем этим, когда они могли бы делать то, что по-настоящему нужно. Так им легче. Задержи прохожего и пару часов оформляй бумаги по его задержанию. Я плачу налоги и вот что получаю взамен. Я думаю, что даже некоторые легавые с этим согласятся, скажут, что мы ничем не хуже политиков, которые тоже попусту растрачивают средства. Род считает, что гораздо больше людей заняты мониторингом футбольных хулиганов, чем слежкой за педофилами. Не знаю, правда ли это, но если это так, то это все политика.- Товарищ моего брата был в Белизе, – рассказывает пьянчуга. – Он рассказывал, что получал премии за повстанцев, которых убивал. Охота за вознаграждение в армии. Рассказывал, что прикончил пятерых подонков. Его часть стояла в городе Белизе. Когда тренировок не было, «я проводил время с проститутками, пил или убивал повстанцев джунглях. Говорит, что такая система применяется и при патрулировании Белфаста.Алкаш, должно быть, врал. Или он или тот солдат. Не могу представить, что в армии платили за головы. Но все жe, когда остановишься и призадумаешься об этом, о том, чтo обязаны делать парни, которые призваны в армию. Напрашивается вывод, что они настоящие шлюхи-наемники. Все наезжают на нас, но в чем разница между нами и солдатами? Только в том, как я это вижу, что обычный парень, который дерется в свое удовольствие, делает это бесплатно и никого не убивает, но, может быть, я что-то упустил в своем анализе.- Фанам Сити хорошо вломили до того, как появились мусора, – говорит один из тех двух парней в подчеркнуто свободном прикиде. Более психованный, чем остальные, странно, что его лицо мне незнакомо. Похожи на болтливых хвастунов, а это не всем нравится. Видно, им поддали как следует. Послужит им уроком.Я начал думать о той биксе, которую Стив отделал в Манчестере. Вот такие типы должны здесь сидеть. Не наши ребята. Стив должен быть в Уонтсворте или Брикстоне или в другой такой же дыре, прячась от других заключенных. Никому не нравятся педофилы. Считается, что у воров есть честь. Может быть, есть, может быть, – нет. Зависит от того, о ком ты говоришь. Но одно совершенно очевидно. Насильники и педерасты – это настоящие отбросы на земле. И такими, или еще похлеще их считают в тюрьме. И поэтому там должны быть установлены своего рода стандарты, когда с кем-то обращаются как с дерьмом. Если этих пиздюков не содержать отдельно, не оградив от других, долго они не продержатся – их просто порежут.Марк отбывал три месяца за нападение после того, как он так избил одного парня рядом с клубом в Шепердз Буш, что тот попал в больницу. Он расслаблялся вместе со старшим братом Микки и несколькими своими друзьями. Должно быть, ему было двадцать в то время, и посадили только его. Говорил, что в тюрьме не так плохо, как он думал, потому что он встретил там несколько интересных типов. Мошенников старой школы и начинающих бандитов. Пока ты не выкажешь слабость, будешь в порядке. Тем менее, это не жизнь, и он клялся, что он не даст засадить себя снова. Не то чтобы Марк изменил свой стиль жизни, Просто он стал чуть умнее, чем остальные, и больше работал мозгами.Марк однажды вытряс душу из одного педофила. Рассказывал, что вертухаи стояли и смотрели. Смеялись, пока он его разделывал. Им было наплевать. В тюрьме говорили что эта сволочь изнасиловала ребенка или что-то в этом роде и что он заслуживает то, что получает. Рассказывал, что кровь хлестала из этого подонка, так как, видно, он порезал ему артерию, и он немного беспокоился, потому что в тюрьме не скроешь убийства. Вертухаи сказали подонку подняться и закрыть пасть. Забрали его в медчасть,а затем бросили в одиночку. Марк говорил, что после этого почувствовал себя лучше, потому что в нем все кипело, и надо было это как-то выплеснуть на кого-то. Я полагаю, что система маленьких привилегий есть везде, куда не сунешься. Люди следуют одним и тем же правилам независимо от того, живут ли они в пятнадцатикомнатной усадьбе в Кенсингтоне или по пятьсот человек в камере, как в Брикстоие. Каждый старается устроиться получше. Мы все хотим подняться по ступенькам социальной лестницы и сделать так, чтобы к нам относились с уважением. Всегда должны найтись пидорасы, которые ниже вас, потому что, если ты дойдешь до дна, ты конченый человек. Марк говорит, что он ни о чем не жалеет.- Ребята, Челси делают, как хотят. – Коп посмотрел через решетку и засмеялся. – Сити забило три гола в первые двадцать минут, а ваш повый вратарь повредил ногу.Трудно сказать, говорит ли он правду. Легавые получают удовольствие, издеваясь над нами. Они играют с вами в кошки-мышки, когда закроют вас под замок. Это поддерживает им настроение. Это их интеллектуальные игры. И хотя вы стараетесь не замечать их комментариев и оскорблений, они начинают действовать вам на нервы довольно быстро. Однажды меня посадили в камеру на ночь за пьянку в пятницу в Хаммерсмите. Я проснулся с головной болью от похмелья и легавый сказал, что я изнасиловал какую-то тёлку. Он сказал, что я пошел за ней после того, как она вышла из такси и оттрахал ее за магазином оптики. Он сказал, что я так торчал, что после этого пошел покупать чипсы, и они взяли меня. Я не мог ничего припомнить. Я обосрался. Я потерял два часа своей жизни и помнил только то, что меня повязали. Все остальное – провал в памяти.Мусор ушел, а я сидел один где-то полчаса. Я представил себе, как получу десять лет и закончу, как тот петух, которого избил Марк. Я хотел сказать хоть кому-нибудь, что я не могу нести ответственности за это, что я был на автопилоте. Что я не помню ничего. Поэтому нельзя обвинять меня. Если вы не помните того, что сделали, тогда как можно обвинять вас в преступлении? Я сидел там, чувствуя себя дерьмом. Знал, что именно это говорят все петухи, что они слышали голоса и не могли ничего с собой поделать, ровным счетом ничего. Я представлял себе, что будет со мной дальше. Суд и позор, все против меня, а затем годы в тюрьме. Я скорее повешусь. Затем пришел другой коп, принес мне чашку чая, и я спросил его, что случилось. Он сказал, что я пинал мусорные ящики, переворачивая их, и пел футбольные песни посреди улицы, бегая между движущимися машинами. Я был пьян и нарушал порядок. Но они не собираются предъявлять мне обвинение. Просто предупредят и отправят домой. Я был так счастлив, что мог бы обнять его. Мое похмелье улетучилось, пока я пил чай. Он был хорошим парнем, этот коп.Я продолжал сидеть, ожидая, пока меня отпустят, а рядом в соседней камере сидел парень, убивший жену предыдущей ночью. Я слышал, как он плачет. Они поспорили, и он зарезал ее ножом. Просто повредился в уме, если верить тому, что говорил полицейский. Сказал, что парень не знал как это произошло. Вот жена кричит на него, а в следующий момент она затихла. Я сочувствовал ему. Жизнь иногда полное дерьмо. И всегда есть кто-то прямо за углом, ожидающий, чтобы сделать тебя. Поскользнись – и любая сука будет пинать тебя ногами еще до того, как ты ударишься башкой о тротуар.- Какой счет? – спросил алкаш у проходящего мимо камеры легавого.- Один ноль в пользу Челси. Молчание.- Вратарь Челси сломал ногу?- Нет, насколько я знаю. Он взял пенальти. По радио сказали, что это был лучший сейв, который вратари Челси показывали за многие годы.