Премьер-министр удивился, что у наркош такой нормальный вид, — он ожидал явных признаков порочности и следов морального разложения.
Санитарка рассказала, что на следующей неделе ее вызывают в суд за то, что она воровала из тумбочек у своих пациентов. Ее волновало только, можно ли достать в тюрьме крэка, чтобы не ломало.
Джек сказал:
— Насколько знаю, проблем у вас не будет. Достать крэк в тюрьме проще, чем выпросить у врача аспирин.
Портье сказал, что не знает, долго ли еще сможет продержаться на работе — он уже всем кругом должен, и к нему в отель постоянно заявляются гангстеры, угрожают прострелить коленные чашечки. Сегодня пятница, вечером ему надо стоять у дверей отеля, дома он оставил жену без гроша, а ведь нужно кормить троих детей. Он велел жене ни за что никому не отпирать. Барыги теперь взяли моду наказывать должников, плещут в лицо кислотой, а он не переживет, если изуродуют красивое лицо жены, как тогда жить с женщиной, если у нее все лицо в шрамах.
Премьер-министр спросил:
— А почему вы не обратились в полицию?
Его вопрос всех развеселил.
Премьер-министр огляделся по сторонам, ожидая, что кто-нибудь объяснит, что такого смешного он сказал.
Агент по продаже автомобилей говорил очень бессвязно, и премьер-министру пришлось напрячься, чтобы понять, что зарплаты не хватает на наркотик. Он уже спустил на крэк все одиннадцать тысяч фунтов, которые отложил на свадьбу и медовый месяц. Его невеста не знает о его зависимости и не узнает до самого утра свадьбы, пока заказной лимузин не приедет и не отвезет ее в церковь, которая тоже не заказана.
Премьер-министр спросил:
— Вы пытались обращаться в службу наркологической помощи?
Санитарка ответила:
— В стране только один диспансер, и очередь на шесть месяцев. — Потом посмотрела на Джека: — Пни-ка этого скота, мне еще доза нужна.
Все повернулись к Джеймсу, который грезил на полу в полной неподвижности.
— Похоже, он мертв. Джек прощупал пульс:
— Да нет, жив. Увы. Премьер-министр обвел взглядом собрание:
— Зачем вы все это с собой сделали? Ответила девушка из общежития для условно осужденных:
— Не знаю. Когда я была маленькой, только-только ходить научилась, то выпила отбеливатель из бутылки, а почему, тоже не знаю. Я раз пошла к ребятам, а там был Джеймс, и мы, значит, поспорили, кто больше текилы выпьет и не вырубится, и я выиграла, а Джеймс нам показал эти классные камушки, вот тогда был первый раз. Утром просыпаюсь, и, значит, такая развеселая, а потом вроде как прижимает. И надо сразу бежать и отсосать какому-нибудь чуваку или пугнуть прохожего, чтобы денежку дал, все так тяжко, не расслабишься, и всегда надо ловчить, мудрить, и всю дорогу я от кого-то бегаю. Мать за мной гоняется, потому что квартплату я на крэк спустила, и все меня, значит, достают, и разные улицы, куда мне нельзя сунуться, и всякие места. Полиция меня знает, проезжают мимо и орут в окно, что я уродка и на меня не встает. Они меня так и зовут — Алиса Крэк. Я сбежала в Ноттингем, по меня там крепко отмочалили, а назад я ехала поездом без билета, и, значит, мужик, который билеты проверяет, мне нахамил, а я его толкнула, ну просто толкнула, а они говорят — оскорбление действием, хотя и брешут, значит, кого хотите в городе спросите, я же мухи не обижу, если только они сами начали. Презираю этого контролера, у меня к нему никаких чувств, кроме презрения.
Бывший автомеханик по шипам злобно вмешался:
— Я сюда не трепаться пришел. Я хочу, чтобы потушили свет, и включили музыку, и еще косяк, и еще кислоты. Я заплатил, и мне надо. Я денег занял в банке. Я долги консолидировал, теперь у меня только один долг, под сложные проценты, чтобы я их выплачивал, пока мне не исполнится шестьдесят пять. — Он засмеялся. — Только хрен они с меня их получат, я к тому времени уже подохну давно.
— Консультативный совет для граждан предлагает здравые и практичные консультации по долгам, — сказал премьер-министр.
А санитарка сказала:
— Или мне сейчас дадут кислоты, или бабки назад.
Норма уже уложила в чемодан свои самые красивые вещи. Там было много блестящих шмоток и три вечерних платья, по очень мало теплой и практичной одежды. Джек услышал, как она тащит чемодан вниз по лестнице, и бросился на подмогу Ивонна свернула на развязке №21, пересекла несколько двухрядных магистралей и несколько круговых разъездов размером с небольшой офшорный остров. Она миновала одноэтажные здания без окоп, где что-то производилось или хранилось, и загородные торговые центры, где одинаковые магазины торговали одинаковыми товарами и где асфальтовые просторы продувались никогда не прекращающимися ветрами. Она проехала мимо кинокомплекса с прилепившимися к нему сетевыми ресторанами, где плохо приготовленные полуфабрикаты подавали клиентам, у которых не хватало смелости возмутиться, и наконец очутилась на убогой дороге, которая рассекала старый район надвое.
Было приятно услышать голос Джека по телефону. Джек слишком прямолинеен, по именно это Ивонне и нравилось в брате. Всякий раз, оказавшись перед трудным решением или моральной головоломкой, она спрашивала себя: а как поступил бы Джек?
Вскоре она уже катила мимо знакомых окраин их старого района. Единственное, чем хорошо место, где она выросла, так это тем, что до шоссе M1 только полторы мили — легко сбежать. Она сбавила скорость и посмотрела на машиностроительный комбинат, где ее бывший муж Дерек работал с тех самых пор, как бросил школу в пятнадцать лет. Дерек был прикован к станку по восемь часов в день, пять с половиной дней в неделю. Пока они жили вместе, он заработал грамоту за работу без прогулов и повесил ее на стене в кухне, но сколько ни вкалывал, они по-прежнему оставались бедными. Нет, не настолько бедными, чтобы голодать или мерзнуть, но достаточно, чтобы вечно считать деньги. Отдыхать в фургоне на море всегда ездили только на одну неделю, и упаси господи, чтобы раскошелиться на две. Они никак не могли взять в толк, почему не выходит отложить на старость или скопить на машину. В конце концов, она возненавидела Дерека за то, что он на свой завод всегда приходит первым и уходит последним.
Ивонна и Али подъехали к дому Нормы одновременно и ослепили друг друга фарами. На дорожку они шагнули тоже одновременно. Ивонна спросила Али:
— Кто такси заказал?
— Я не просто такси, — ответил Али. — Меня частным образом наняли, иннит.
Дверь открыл Джек. Увидев сестру, он вновь изумился умению женщин преображаться. Ивонна, стоявшая на пороге, словно сбросила скорлупу прежней Ивонны — она выглядела моложе, стройнее, расплывчатые силуэты прежней Ивонны исчезли, и осталась другая женщина, более четкая и угловатая.
Он отослал Али в кухню и задержал сестру в прихожей. Ивонна разумно и спокойно восприняла весть о том, что их мать открыла наркопритон, влюбилась в девятнадцатилетнего наркодилера по имени Джеймс и что сейчас этот самый Джеймс и шесть других наркоманов сидят в гостиной и либо кайфуют, либо требуют новую дозу.
Однажды Ивонна вернулась из школы домой, а перед телевизором ел спагетти-гнезда беглый зэк по имени Кевин О'Дуайер. В тот вечер она наблюдала его восторг от того, что он оказался главным героем местных новостей. Представитель полиции посоветовал в новостях не связываться с ним. О'Дуайер скатал косяк и передал его Норме со словами:
— Ты настоящий друг тому, у кого нет друзей, Норма, — тебя ждет награда на небесах.
Ивонна гордилась христианским милосердием матери, но она вздохнула с облегчением, когда О'Дуайера поймали по дороге в церковь на утреннюю литургию и вернули в тюрьму.
Когда Ивонна вошла в кухню, ее представили премьер-министру.
— Вам, наверное, уже тошно, что люди все время говорят, как вы удивительно похожи на этого козла Эдварда Клэра, — сказала она.
— Премьер-министр не козел, Ивонна, — возразил Джек, — он приличный парень, который работал как вол, просто по ошибке он попытался управлять страной без какой-либо политики.
Премьер-министр посмотрел на Джека почти с благодарностью.
Норма накинулась на Ивонну:
— Где мои деньги, ты, ворюга?
Ивонна вынула из сумочки конверт и швырнула на кухонный стол — из свертка вывалилось 38 400 евро.
— Это игрушечные деньги для «Монополии», — обиделась Норма.
— Это евро, — сообщил премьер-министр.
Али вспомнил:
— Один тип из Германии хотел мне заплатить в евро. Я его отвез в полицейский участок, а там сказали, что накажут меня за то, что я отнимаю время у полиции. Пришлось взять и поменять в банке, иннит.
Джек спросил:
— Как ты заработала столько денег, Ивонна?
— Это моя схема борьбы за права женщин, — ответила она. — У меня две женщины одновременно вносят по три тысячи фунтов, и каждая еще привлекает двух других женщин, которые тоже вносят, а потом эти две приводят по две других, а те еще по две, и так оно и идет.
