Сеть наконец прибыла, и Мандас, в припадке гражданского мужества, оплатил расходы по ее доставке. На самом деле, сеть оказалась красно-белым ветроуказателем, какие встречаются на чужеземных авиационных площадках. Но кто среди родимогородцев смог бы отличить рыболовную сеть от метеорологического презерватива? И все население возрадовалось.
На следующее утро, на рассвете, в час, когда мокрые петухи заводят свои кря-кря-кря, все собрались на Центральной Площади. Быстро засыпали Водяную Яму грязью, черепицей и твердыми камнями. Естессно, дождь шел по-прежнему. Импортер призвал всех к воротам Города. Все туда потянулись. Столб, тросы и лебедка были готовы. Жан Набонид обнял сестру, пожал руку Бенедикту, Роберту, Фюльберу и Альбериху. Все. Он устроился в люльке, прикрепленной к концу столба[151]. Четверо юношей принялись за работу и установили столб; его высота составляла примерно семь лье (родимогородское лье равно примерно полутора метрам). Когда столб оказался в строго вертикальном положении, его закрепили. Толпа отошла, задумчиво. Элен осталась у подножия. Пьер, неистово заработавшись, не смог присутствовать на показухе.
Естессно, дождь прекратился не сразу. Сначала он лил так же обильно, как раньше, но, казалось, мочил меньше. Возможно, это была иллюзия, но все радовались. Элен подпитывала брата, протягивая ему на конце жерди витаминизировано пропитанную губку[152]. По прошествии некоторого времени Пьер представил статую. Знатные лица удивились, но Манюэль одобрил. Ее дотащили до Центральной Площади и водрузили рядом со столбом. На людей это произвело очень хорошее впечатление.
Впоследствии вода, вместо того чтобы низвергаться потоками, стала ниспадать поливами, как с вытрясаемого ковра. Потом как-то поднялся слабый ветерок, который стал дуть весьма постоянным образом. Удерживаемая этим дуновением сеть реяла и качалась на воздушных волнах. Пьер часто приходил на нее смотреть, это напоминало ему молодость. Ведь он вернулся из Чужеземного Города тридцать лет назад (родимогородский год не имеет эквивалента в других хронометрических системах). Он навечно посвятил себя скультуре, хотя время от времени занимался с Эвелиной любовью.
И вот однажды оказалось, что дождь заканчивается. Легкий ветерок, выполняя свою функцию, методично разгонял водяные капли. Показалось солнце, сначала влажное от пара, затем высыхающее на глазах. Легкий ветерок все поддувал и поддувал, вода с неба перестала литься. И тогда Жан воздержался от жизни, и ветер сник, и хорошая погода установилась окончательно. Стало даже очень жарко. Статуя начала плавиться, оседать, пока не превратилась в карамельный сгусток: в этой стране статуи долго не сохранялись. Раздробленные скультурные останки очутились на свалке, чуть позже туда же за ними последовал и обескураженный Пьер. Впоследствии его вдова еще не раз выходила замуж.
Тело Жана оставили сушиться на солнце[153]. Сочленение столба и мумии стали называть «душегон», позднее, по закону фонетической деградации, «тушегон» и, наконец, «тучегон». Элен, разочаровавшись в своих витаминизированно пропитанных, но отныне бесполезных губках, ушла на Знойные Холмы; по крайней мере, удалилась она в том направлении.
Позднее Жана нарекли Святым Жди-не-Жди (вероятно, потому, что, ожидая вод и отводя дожди — теперь это происходит постоянно, — он сидит наверху в своей сети и вряд ли когда-нибудь спустится на землю) и даже придумали в честь него специальный праздник. С утра раскалывают сосуды; пополудни пальцами имитируют рост растений (встречающихся все реже и реже); вечерний салют не вызывает никакой атмосферной пертурбации, так как погода установилась намертво. И общественность с превеликим удовлетворением полагает, что знает о том, что может, если пожелает и когда захочет, прекрасно понимая, зачем и почему, с преспокойной душой отменять или устанавливать погоду, хорошую погоду, навязчиво хорошую погоду-фикс[154].
Р. Кено родился 21 февраля 1903 г. (под знаком Рыб). Роман начинается с описания рыб, а заканчивается сочетанием «beau temps fixe» (устойчивая хорошая погода), в котором последнее слово рифмуется с названием французской буквы x (икс). Если учесть, что зодиакальные Рыбы обозначаются знаком 23, а буква % занимает в греческом алфавите 23 место (т. е. месяц — 2-й, год — 3-й), то роман оказывается автобиографическим циклом, замкнутым меж двух рождений. Эта приверженность к «самовысчитыванию» может показаться пророчески роковой: Кено умер 25 октября (10-й месяц) 1976 г. в возрасте 73 лет (7 + 3 = 10).
Подобный прием автобиографического оформления перекликается с фразой из внутреннего монолога Блума в «Улиссе»: «…обозначим мой адрес и мое настоящее имя через икс, как выражается мадам Алгебра passim». Примечательно, что буква x (икс) в романе почти не встречается; она заменяется на другие буквы и сочетания: gz, ss, ks, cs и т. п., что приводит к искажению орфографии. Редкие несоответствия этому липограмматическому правилу являются невольными упущениями, о чем свидетельствует фигурирующий в черновиках список исправлений, которые Кено собирался внести в последующие переиздания. Об этом свидетельствует и один из вариантов предполагаемого названия романа: «La Disparition» («Исчезновение»). Жан Полан, поздравляя Кено с публикацией романа, пишет: «Теперь это действительно очень сильная и совершенная вещь… Так долго ожидаемая x взрывается в финале, как раскат грома».
Фонетическая игра со слогами «дор» и «рад» в «doradrole vairon» (где drôle — странный, смешной, dorade — carassius auratus, рыба из Китая дорада или аурата, d’or — золотой, rade — рейд) напоминает строчку «адор дорадор дурадора» из газетного объявления, которое читает Блум в III части «Улисса» Д. Джойса.
Морская рыба семейства губановых с радужной окраской, длинной челюстью и губами, вытягивающимися в трубочку.
В романе сущ. existence претерпевает постоянные трансформации; если sistence (от лат. sistere быть помещенным; пребывать) остается неизменным, то префикс ex- заменяется на различные слова, близкие по звучанию. Эти изменения самого термина передают всю гамму скептического отношения к его значению. Так, каннибализм (ogre-sistence) начинается с яйца (egg-sistence) на морской глубине в воде (aigue-sistence) и водорослях (algue-sistence), проходит через едкость или язвительность (âcre-sistence), горечь или пронзительность (aigre-sistence) и заканчивается ненавистью (haine-sistence). Искаженная орфография может переводить и фонетическую твердость самого слова (ek-sistence и hoec-sistence); подобная транскрипция использовалась для французских переводов Хайдеггера в 30-е гг.
Вероятно, прототипом Чужеземного города был Лондон. В сб. Кено «Зглаз» (1943) есть стихотворение «Чужой город», написанное в 1922 г. в Лондоне. К тому же сущ. l’Etrangère (чужеземка, иностранка) является анаграммой Angleterre (Англия). Аллюзию на английское происхождение Чужеземья можно найти и в главе II Весенник.
См. описание документального фильма о ловле сардины в романе Кено «Вдали от Рюэйля».
Пародия на девиз vitam impendere vero (посвятить свою жизнь правде), который Ж.-Ж. Руссо и Ж. Санд позаимствовали у Ювенала («Сатиры», IV) и Платона: «Долг оратора — говорить правду» («Апология Сократа»), Ср. также «Я избрал путь истины…» (Пс. 118, 30).
Отсылка к размышлениям Г. Ле Бона в работе «Психология масс» (1895), которую Кено читал в начале 20-х гг.
Реминисценция темы «птиц морских ширококрылых» в стихотворении Ш. Бодлера «Альбатрос» («Сплин и идеал» в книге «Цветы зла»).
Эту формулировку часто использует А. Бергсон в своей работе «Творческая эволюция».
Вид камбалы ромбовидной или овальной формы, с кривым ртом и глазами на левом боку.
Вид деградированной камбалы с удлиненным языковидным телом.
В стихотворении «Плавание 1922 года» (сб. «Рассекая волны») Кено рассказывает о своем возвращении из Англии: «Ayant le pied marin mais ne sachant pas mieux / Que lorsque je partis la langue de Chexpire» (Освоив путь морской, я знал ничуть не лучше / По возвращении шекспировский язык). Незнание чужеземного языка подчеркивается искаженной орфографией имени: Chexpire, причем по-французски pire означает «хуже».
Amblyopsidae, троглобионтные рыбы отряда карпозубых, обитающие в пещерах. Голова голая, глаза редуцированы и закрыты кожей, лишены плавников и окраски, анальное отверстие отодвинуто к горлу. Встречаются в раннем тексте Кено, опубликованном в журнале «Сюрреалистическая революция», № 5 (1925): «Я увижу, как рыбы плывут в глубины, что ученые называют бездной морской» (Сюрреалистические тексты И. Полн. собр. соч. Библ. Плеяды, т. I, Галлимар, 1989, с. 1031). В сб. «Рассекая волны» (1969) существует стихотворение под названием «Глубоководная рыба».
