– Пили кровь христианских младенцев?
– Возможно. Или хотя бы читали мессу задом наперед.
– Ага.
– Что нужно для того, чтобы выжить и хорошо устроиться в человеческом обществе? Власть и деньги. Деньги и власть решают все. С помощью денег и власти можно даже, до определенной степени, подчинить себе сферу духа: идеологию и религию. И андрогины стремятся к материальному могуществу. Они помогают друг другу обретать богатства и влияние в обществе, продвигаться во власть. Это жизненно необходимо им даже просто в целях самосохранения. А дальше растут и амбиции, ведь они, согласно инквизиторам, полномочные представители князя мира сего. Они наверняка достигают успехов, так как международное тайное общество, организованное по сетевому признаку, дает его членам массу преимуществ в политике и бизнесе. Так же устроены и масонские ложи, рыцарские ордена, многие секты, еврейские диаспоры и прочее. Но как андрогины находят своих среди людей? Я не оговорился, сначала андрогины ищут объединения друг с другом, потом оказывается более безопасным и правильным в смысле конспирации не ждать, пока бежавший от репрессий андрогин найдет свою стаю, а занимать активную позицию и самим выявлять себе подобных. В первую очередь через тех же агентов Инквизиции. Они подкупают агентов, и те, обнаружив андрогина, не везут его на казнь, а сообщают новым заказчикам. Потом через лекарей, к которым безутешные родители относят дефектных младенцев, прося их исправить ошибку природы, пока о ней не узнали святые отцы. Таких младенцев крадут и воспитывают в своих семьях. Ведь сами гермафродиты зачастую бесплодны, даже если подкорректировали свой пол до социально приемлемого.
– Как…
– Нет, не будем опускаться до дешевых сенсаций, которые пристали разве что желтой прессе.
– Извините. Продолжайте, пожалуйста!
– В позднем Средневековье, возможно, не без влияния самих андрогинов, отношение к ним в обществе становится более терпимым. И они тут же пользуются возможностью превратить свой недостаток в преимущество. Многие делают своей профессией зрелища, так как публике всегда интересно поглазеть на, как она полагает, уродцев. Для тайного общества это еще один хороший источник постоянного дохода и новый канал влияния. Так, подобно тому, как евреи сосредоточили в своих руках банковскую деятельность, гермафродиты получают контроль над тем, что мы бы назвали индустрией развлечений.
– Я догадывался.
– Вот, собственно, и все, что я могу вам поведать. Не знаю, насколько это может быть полезно в расследовании убийства, но я искренне старался помочь. Остается добавить, что тайное общество, или тайные общества, если их несколько, андрогинов переправились через поток истории и, весьма вероятно, существуют и в наши дни. Шоу-бизнес и медицина являются для них естественными сферами жизненных интересов, и они стараются держать их под контролем или хотя бы иметь в них своих агентов влияния. В отношении медицины я лично столкнулся с серьезным противодействием, когда попытался залезть в эту святая святых врачебного дела. Кроме того, они наверняка не оставляют и прочие сферы, включая криминальный бизнес: интересно все, что приносит деньги и власть. Андрогины, будучи по природе бисексуальны, вступают в естественный союз с представителями альтернативной ориентации: с геями и лесбиянками. Вернее, это только выглядит как союз; на деле гей-и лесбисообщества лишь прикрытие для андрогинов. Внутри организации гермафродитов наверняка существуют жесткая, даже жестокая дисциплина и свои, не известные нам нормы, представления, ритуалы, стереотипы поведения и взаимоотношений. Возможно, смерть Мандельштейна как-то связана со всем этим.
Катаев поблагодарил старика за подробную консультацию и откланялся.
В дверях Ясенев-Белопольский протянул ему руку, и следователь заметил, что он поначалу скрестил безымянный палец с мизинцем, но тут же поспешно выпрямил.
Небо над Петербургом потемнело, но Литейный сверкал огнями витрин и фарами проезжающих автомобилей. Стояла на редкость хорошая погода. И, хотя осень уже дышала в лицо холодным балтийским ветром, Indian Summer, а лучше – русское бабье лето не торопилось уходить, а словно говорило: «Еще рано! Еще успеется!» И оставалось сидеть на скамейке в Летнем саду девушкой в смешном венке из опавших листьев на растрепанных волосах. И от того ли, от прозрачной и звонкой ясности атмосферы, или потому, что линии сюжета, раньше кривившиеся как попало, теперь распрямлялись, сходились в точку финала и обещали разгадку, светлое решение вот уже скоро, вот уже осталось совсем чуть-чуть, и мнилось, что дело будет раскрыто, а с ним будет раскрыто и что-то еще, пока непонятное, но очень важное, – Катаеву было хорошо на душе.
Я глянул вниз, где к тени тень прижалась…
Пассажирский самолет Ил-86, аэробус с тремя салонами, на триста пятьдесят посадочных мест, продувал турбины и готовился вернуть Диану туда, откуда она прилетела. Самолет был совершенно такой же, как и тот, что доставил ее сюда, в земной рай турецкого пошива. Казалось даже, что это тот самый самолет: это было не обязательно, но вполне вероятно.
И как будто не было этих двух недель отпуска, как будто только вчера под крыльями серел неприветливый северный город, провожая туристов блеклой россыпью светящихся фианитов.
Диана думала, что вот сейчас перелет отнимет у нее час, тот дополнительный час, который она прибавила к своей жизни, переведя стрелки на местное время.
В самолете все было точно таким же: тесные неудобные сиденья и потертая обшивка, саркастически улыбающиеся стюардессы, инструкции по безопасности в кармашке спинки впереди стоящего кресла. Инструкции, которые никто не читает. Только в этот раз место Дианы по посадочному талону было ближе к хвосту самолета. И она не стала садиться к окну. У окна села Анечка.
Диана не стала садиться к окну. Она знала, что когда лайнер взлетит, в иллюминаторе можно будет увидеть огни курорта, рассыпанные драгоценными каменьями по берегу темного и зовущего моря. И не хотела смотреть. Она знала также и то, что ей покажется: это горят адские печи, сверкают огни преисподней.
Диана пропустила свою компаньонку вперед, и Анечка послушно заняла место у иллюминатора. Хотя ей тоже было не до прекрасных видов с высоты птичьего полета. Анечку мелко трясло, «колбасило», как она сама это называла, время от времени доставая пузырек с розовыми таблетками и проглатывая сразу по две или три штуки. Помогало ненадолго. Анечка возилась с каким-то сложным устройством вроде смартфона или коммуникатора; кажется, это был тот самый I-phone, шумная реклама которого проходила в последние месяцы по всему миру. Диана отметила, что раньше этой хайтек-штучки у Анечки не видела. Не иначе как курортные дружки подарили. За приятную компанию, и вообще.
На курорте Анечка, тихая и забитая Анечка, скромная и послушная Анечка, совершенно преобразилась. Ее как будто бы подменили. У нее сорвало стоп-кран, накренило крышу, повернуло башню, она слетела с катушек. Или как это там еще называется. В общем, Анечка пустилась во все тяжкие.
Алкоголь, мужчины, наркотики, снова мужчины, наркотики и опять алкоголь. Крем для загара, похоже, не понадобился ей ни разу. Ночью ведь нет солнца. Ночью даже в Турции нет солнца и никакого шанса загореть, а стало быть, и обгореть тоже. Поэтому крем для загара оказался совсем не нужен.
Днями Анечка спала в номере. Не всегда в своем, тут уж как приходилось, смотря где, с кем и в каком состоянии ее заставали лучи солнца. Ночи напролет она тусила. Так она сама называла это – тусить. Когда звала с собой Диану.
Диана ездила на экскурсии или скучала. Виктор Олегович в баре больше не появлялся. То ли заперся в своем номере, то ли покинул Мармарис.
Однажды Диана согласилась пойти с компаньонкой, но поставила условием, чтобы Анечка не тащила ее к своим знакомым наркоманам.
«Хорошо, – сказала Анечка с готовностью, даже с радостью. – Хорошо, Диана! Мы будем только вдвоем».
Они вышли в город и пробежались по барам. Анечка вела себя относительно спокойно, не болтала слишком много и не привлекала к себе внимания. Она старалась, это было заметно. На пути обратно к отелю они зашли в торговый центр и купили бутылку виски, расплатившись долларами. Так выходило дешевле, чем менять доллары на лиры и платить лирами. Диана все внимательно посчитала.
В отеле, уже навеселе от нескольких коктейлей, пропущенных за барными стойками, девушки приговорили полбутылки виски. Много разговаривали и смеялись. Как всегда в таких случаях, изрядно подвыпившей Диане болтовня подруги уже не казалась такой утомительной и пустой.
Уже под утро Диана объявила: «Все, спать!» Несмотря на опьянение, приняла душ, смыла косметику, сняла контактные линзы, намазалась кремами. Анечка свалилась на свою кровать сразу, стянув с себя шорты вместе с трусиками и топик, она лежала совсем голая, раскинув ноги, свет был включен, и Диана увидела на лобке девушки едва заметный шрам. Диана погасила светильник и легла. Анечка, казалось, уже спала.
