Судья рыкнул:
– Вали отсюда! Мы себе корм зарабатываем сами. А вы шавки и паразиты, больше никто.
– Да я бы хвост себе отгрыз, чтоб получить работу! – возмутился Гаррис. – Вот в полицию поступить можно?
– Нет, – засмеялся Император. – Ростом не вышел, недомерок.
К кордону подкатил «роллс – ройс» Грайса, и полицейские собаки отошли к обочине, пропуская автомобиль. Рокки, сидевший на заднем сиденье, зарычал:
– Эй, пентюхи. Что, сосет под ложечкой?
Грайс затормозил у дома Чарльза и Камиллы и открыл багажник. Он вынул полную коробку собачьих консервов и велел Рокки охранять машину. Собаки Адова переулка, девятнадцать общим счетом, мигом окружили Грайса, они гавкали, лаяли, выли, визжали, скулили и рычали. И преследовали его по пятам до самых дверей. Голод разбудил в стае первобытную память о тех днях, когда собаки были дикими зверьми, охотившимися и убивавшими ради того, чтобы наполнить живот. Грайс, отбрыкиваясь от собак, принялся колотить в дверь. Она открылась, и, оттирая хозяйку, Грайс ввалился в переднюю. Лео, Фредди и Тоска, встав плечом к плечу на пороге, преградили путь самым нахальным из стаи, и Камилла захлопнула дверь.
– Вот, подарочек принес, – пропыхтел Грайс. – Тут вот двадцать четыре банки «Педигри». Куда покласть?
– Вы так добры, – произнесла Камилла. – На кухню, пожалуйста.
Грайс прошел вслед за Камиллой на кухню и брякнул коробку на стол.
Фредди пролаял Тоске:
– Этот Грайс ничего не делает от чистого сердца. Чего ему нужно?
– Мне плевать. Я хочу есть, – рыкнула Тоска.
– Камилла, распечатай коробку. Давай открывашку. Есть хочу! – прогавкал Лео.
– Вашего мужа нету? – спросил Грайс.
– Нет, – подтвердила Камилла. – Он у матери.
Грайс улыбнулся:
– Семья – это святое.
– У вас есть дети? – поинтересовалась Камилла.
– Нет, у нас Рокки. Он доберман, а доберманы не любят детишек.
– Хватит болтать! – Тоска в нетерпении кружила вокруг стола.
– Сколько я вам должна за корм, мистер Грайс? – спросила Камилла.
Грайс небрежно отмел ее вопрос:
– Да нисколь. Забесплатно это, даром то есть, помощь собаковода собаководу.
– И что, корм получат все собаководы переулка Ад? – спросила Камилла.
Грайс отвел глаза.
– Ну, вы могли бы обмолвиться ее величеству королеве, что у вас есть несколько лишних баночек, – сказал он.
Уличная стая обошла дом и теперь мародерствовала в саду, топча ровные грядки брокколи и ранней капусты. Кинг, перепрыгнув через ограду, выл под задней дверью.
Поскольку Грайс не выказывал никакого намерения уходить, Камилла, как и приличествует воспитанной хозяйке, предложила ему чашку чаю. Грайс расстегнул кашемировое пальто и тяжело плюхнулся на стул. Оглядевшись, он пророкотал:
– Надеюсь, вы не приняли этот домашний арест на свой счет. Нужно, чтобы все видели, кто здесь держит шишку.
Камилла стояла, привалившись к раковине, и не могла дождаться, пока вскипит чайник. К коробке она не прикоснулась, хотя устоять под голодными взглядами собак было нелегко. Она ждала, пока Грайс обозначит, какого рода плату он ждет.
Грайс сказал:
– Я вырос в таком же муниципальном доме. Нас было девять детей, башмаки носили по очереди, и чашек не хватало на всех. Мне приходилось пить чай из банки с‑под джема. – Голос незваного гостя задрожал, его неожиданно захлестнула острая жалость к себе. – У меня и трусьев‑то своих не было до шестнадцати лет.
Фредди зарычал:
– Вот ля – ля только не надо!
– Вы, конечно, крайне правильно поступили, что выбились из этой нищеты, мистер Грайс, – заметила Камилла.
Грайс вздохнул:
– Да уж выбился, без вопросов. У меня теперь все есть: машины, дома, роскошная жена, миллионы в банке – но этого мало. Мне нужно такое, что не купишь за деньги.
– Счастье? – уточнила Камилла.
– Нет, счастье – это для лохов. А мне почет нужен.
– Но почет можно купить за деньги, мистер Грайс, – возразила Камилла. – Достаточно пожертвовать крупную сумму кромвелианской партии.
Она недавно слышала от Беверли Тред– голд, что опальный певец Майкл Джексон в обмен на несколько миллионов фунтов получил титул «Джексон, лорд острова Нигде– лэнд».
– Ну, это без гарантии, – скривился Грайс. – И потом, на хрена платить мартышке, если можно договориться прямо с шарманщиком?
Сравнение показалось ему удачным, но Камилла растерялась. Какое отношение имеют мартышки и шарманщики к восстановлению системы титулов?
Засвистел чайник, и она принялась заваривать чай. Собаки во дворе уже прыгали на окна и скребли когтями заднюю дверь. Камилла чувствовала себя в двойной осаде: ее собственные псы жалобно скулили, не сводя глаз с так и не распечатанной коробки на столе. Камилла налила крепкого черного чаю в изящную фарфоровую чашку и спросила:
– Молоко, сахар?
– Чуток молока, а сахарку семь ложек, – ответил Грайс. – Короче, вы могли бы намекнуть, что, по вашему мнению, Артур Грайс, создавший сотни рабочих мест, филантроп и благодетель бедняков, заслуживает титула. Ну, например, когда отнесете королеве несколько банок собачьего корма.
– Мистер Грайс, я не имею влияния на королеву, – уклонилась Камилла.
– Зато супружник ваш имеет, – возразил Грайс. – Пусть замолвит словечко, а?
– У мужа сейчас натянутые отношения с матерью.
Она насыпала Грайсу в чай семь ложечек сахару и добавила немного молока.
– Наверное, она винит вас, что не может навестить герцога Филипа, – заметил Грайс.
Камилла вздохнула:
– Я ужасно переживаю из‑за этого.
– И это из‑за вас ее собаки сидят голодные.
– Да, – признала Камилла и поморщилась, глядя, как Грайс прихлебывает тошнотворно сладкое пойло.
– И все эти проблемы, – открытым текстом объяснил Грайс, – можно решить одним похлопыванием по плечу и словами «Поднимись, сэр Артур».
– Это вы так считаете, – вяло продолжала отбиваться Камилла.
– Ну, стало быть, помозгуйте об этом пока, – сказал Грайс, подхватывая коробку с собачьими консервами.
Лео, Тоска и Фредди налетели на него и попытались выбить коробку из рук.
– Отвалите, уроды! – взревел Грайс и яростно лягнулся, отвесив Тоске крепкий пинок по загривку.
Тоска отлетела и, поскуливая, распласталась на полу. Лео с Фредди отскочили, и Грайс с коробкой в руках был таков. Камилла, склонившись над Тоской, гладила ее по голове и бормотала какую‑то ласковую чепуху. Хлопнула парадная дверь, и затем все потонуло в неистовом лае оголодавшей стаи.
Артур Грайс медленно вел «роллс – ройс» по переулку Ад, за ним по пятам следовала голодная собачья свора. Даже самые умные псы, понимавшие, что преследовать Грайса бессмысленно, все равно присоединились к погоне. «Роллс – ройс» остановился у дома принцессы Кентской. Машину тут же окружило месиво из сверкающих собачьих глаз и оскаленных пастей. Рокки на заднем сиденье бросался на чужаков, прыгая от окна к окну и не повинуясь командам Грайса. Лай добермана в замкнутом салоне оглушал.
Тогда Грайс решил вызвать помощь.
– Давайте сюда тазеры и собак, сию минуту! – заорал он в мобильник.
Пока он ждал, у него подскочило давление, в ушах грохотал пульс. Грайс не привык бояться, но при мысли о том, что на него набросятся злобные псы, потел и дрожал от страха. Жители переулка выползали к калиткам и глазели из окон, наслаждаясь унижением Грайса. Наконец Артур увидел, что по улице к нему бегут два полисмена в защитном снаряжении, с ними Император и Судья, рвущиеся с поводков, а сзади догоняет инспектор Лэнсер с тазером наизготовку.
Император залаял:
– А ну разойдись, пошли по домам!
Стая и не подумала отступить.
– По домам, грязное быдло! – подал голос Судья.
Гаррис выскочил вперед и зарычал:
– Мы много дней сидим без нормальной еды, и мы имеем право на протест.
– Гаррис, пошли домой! – залаяла Сьюзен.
Но Гаррис, вздыбив шерсть на загривке, двинулся на беснующихся полицейских псов.
– Вы позор своего племени!
– Спускайте их, парни! – крикнул инспектор Лэнсер.
Полицейские отцепили поводки, и Стая тотчас бросилась наутек и рассеялась по дворам. С места не сдвинулся один лишь Гаррис.
Сьюзен, удирая, захлебывалась отчаянным лаем:
– Беги, Гаррис, беги!
Но Гаррис изготовился к драке, что было глупо при раскладе один против двоих, и каждый в два раза крупнее его. Император и Судья ждали команды. Лэнсер положил палец на спусковой крючок тазера. Ему осточертело, что вся слава вечно достается полицейским собакам. Ни одну газету не откроешь, чтобы не наткнуться на фотографию самодовольного «героя» у ног ухмыляющегося проводника. Лэнсер двинулся на Гарриса.
Гаррис обернулся и глухо зарычал. И когда пес, казалось, был готов вцепиться ему в лодыжку, Лэнсер нажал на спуск. Тазер выбросил проводки, их жала впились Гаррису в брюхо, пропустив через маленькое тельце разряд в 50 ООО вольт. Гаррис завизжал от боли, рухнул и задергался на тротуаре. Услышав его надрывный визг, королева с принцем Чарльзом со всех ног кинулись к месту происшествия. Прежде Чарльз ни разу не видел, чтобы мать бегала, даже когда был ребенком и они играли на лужайке. Его удивило, как быстро королева преодолела расстояние от своих дверей до Гарриса.
