Касторского нередко видели с рюкзачком, с двумя сачками (розовым и голубым), его обожали дошкольники: им он постоянно показывал свои находки. Раз-два в месяц к Касторскому приезжали дочери. Как правило, они приезжали вместе с приятельницами и приятелями, и тогда особняк Касторского сверкал иллюминацией, играла музыка, ночь проходила не то чтобы очень шумно, но достаточно бурно, из окон и дверей нередко выпрыгивали изящные русалки в своеобразных феерических нарядах, иногда во дворе мелькали фигуры в белом, и сам Касторский иной раз выходил на крыльцо в серебристом одеянии индийского набоба в обнимку с дочерьми, дышал воздухом и снова уходил в дом. Что было в доме, никто не знал. Впрочем, бывали у него только дети. Они любили рассматривать коллекции доброго дяди, искренне восхищались его щедростью: Касторский всегда угощал конфетами, печеньем и фруктами. Иной раз соседи, папы и мамы, стучали в калитку к профессору Касторскому, спрашивали, нет ли у него их детей. Касторский успокаивал, ахал и охал, приглашал в дом, и когда следовало приглашение, два огромных дога выступали вперед, слегка оскаливались, обнаруживая синеву десен и огромные сверкающие белизной клыки.
— Проходите, проходите, — ласково между тем говорил Касторский, но такого желания никто не испытывал, доги медленно провожали незваных гостей, и те уходили прочь со двора.
Иногда Касторский уезжал на несколько недель в "командировку", и тогда в его доме проживала одна из дочерей. Профессорские дочки, так их звали в округе, ни с кем не общались, вели себя предупредительно, были предельно вежливы.
Это все я узнал со слов Кости, впрочем, его описания совпадали с той реальностью, с которой потом познакомились все участники этих событий.
Было непонятно, как Петрову удалось узнать, что Шамрай связался со Щегловым и Лукасом и что Касторский назначил встречу Шамраю в субботу на 10.00. Костя пытался вычислить ход дальнейших событий и предлагал Петрову решать различные исследовательские задачи, от которых у меня ум за разум заходил. Между тем Костя приставал именно ко мне, предлагая отгадать возможный вариант поведения Шамрая.
Я, естественно, мысленно рассуждал так: передо мной возникали как бы два разных Шамрая. Один — совершенно четкий в своих действиях, своего рода супермен "вульгарис обыкновенный", как назвал его Костя, и другой — тоскующий, болезненно самолюбивый, в чем-то даже мягкий, сентиментальный. Шамрай-зверь должен был мстить, убивать, крушить, а Шамрай тоскующий — мчаться в больницу с апельсинами и цветами.
Шамрай не знал Касторского, так я предполагал. Касторский был человеком иного порядка. Он был участником, игроком под номером один в этой афере, во втором эшелоне шел Щеглов, в третьем Лукас, Шамрай и, может быть, Сашенька с подружками.
— Короли дают поручения своим холопам только через князей, — заметил Костя. — Следовательно, Касторский мог дать распоряжение убрать Сашеньку или Шамрая только через своих подчиненных. И Шамрай знал о существовании хозяина, он слышал о нем, да и Щеглов нередко намекал на то, что он сам не может решить тот или иной вопрос, что ему нужно посоветоваться. Вся эта система взаимоотношений стала известна потом, и о ней рассказал Петров. Но кое-что можно было предположить уже в ту злополучную ночь. Он гениально определил (предположение Кости), что Шамрай будет добиваться свидания с "хозяином". Должен же он отомстить Щеглову, а по большому счету — Касторскому. Поэтому, связавшись со Щегловым, он мог ему сказать, что у него есть подлинный кулон, в отличие от той подделки, которую нашли в Черных Грязях.
Щеглов должен был настаивать на том, чтобы Шамрай ему передал кулон, но Шамрай наотрез отказался. После этого, рассуждал Костя, Щеглов обратился к Касторскому, и тот согласился встретиться с Шамраем. Загадкой оставалось одно: где должна произойти встреча — на улице, в чужом доме или в особняке Касторского. Петров, по многим причинам, высчитал, что встреча должна произойти все-таки в особняке.
В 16.00 Валерьян Лукич Касторский вышел из своего особняка и неподалеку от своего дома стал ловить бабочек. Как было установлено Костей спустя два дня, на этой поляне действительно летало много бабочек. Больше того, Костя поймал два любопытных экземпляра (названия удалось установить в музее) и доставил их в качестве улик раненому к этому времени Петрову.
Пока Касторский спокойно орудовал сачком, Шамрай с грохотом мчал на самосвале по дороге к дому Касторского. За рулем сидел Лукас. Шрам во все лицо, с одной стороны, уродовал его щеку, а с другой — придавал его девичьему лицу некоторую мужественность.
Здесь рассказ Кости неизменно обрывался, так как ему было совершенно непонятно, для чего понадобилось Касторскому звонить в милицию и сообщать, что в 17.00 по московскому времени бандиты с целью грабежа, а возможно, и убийства, нападут на его дом. Он просил принять меры и не обращать внимания на лай двух огромных догов, запертых в гараже. Он также предупреждал, что преступники скорее всего вооружены.
В доме у Касторского Шамрая и Лукаса поджидали Петров и младший лейтенант Горелик.
Дверь Шамраю открыл Горелик.
— Где хозяин? — рявкнул Шамрай.
— Ждет в каминной!
— Где это?
Горелик пнул ногой дверь, и Шамрай ступил в совершенно темный коридорчик.
— Свет включи!
— Сейчас. Осторожно, впереди лестница, держитесь за перила справа…
Шамрай вытянул правую руку вперед, левая была в кармане, должно быть с оружием, и сделал шаг вниз, нащупывая ногами ступеньки. Здесь-то из боковой двери и вылетел Дзюба, насел на правую руку Шамрая. Горелик, как и было рассчитано, схватил бандита за левую руку.
— Сопротивление бессмысленно! — прозвучал снизу голос Петрова.
Раздался выстрел. Шамраю удалось сбросить обоих преследователей. Пуля попала Петрову в плечо. Он присел, и последующие два выстрела попали в стеклянную дверь. Петров подбежал к Шамраю, на которого навалились Дзюба и Горелик. Снова раздался выстрел. Петров распахнул дверь и при свете дня увидел Шамрая, лежащего лицом вниз. Руки у него были вывернуты. Спина в крови.
— Сам в себя пальнул? — спросил Петров.
— Ты что, капитан, — прохрипел Шамрай, — я на такое не пойду. Я только начинаю жить.
Пистолет валялся на полу. Горелик поднял оружие. Дзюба защелкнул наручники.
В комнату ввели и Лукаса. Лукас плакал.
— Кто дал задание убить Сашу Копосову? — резко спросил Петров.
Лукас молчал, поглядывая на Шамрая.
— Пусть говорит, гад, пусть говорит, тебе повезло, гнида, я бы вас всех в одной луже утопил…
— Отвечайте, — тихо приказал Петров, корчась от боли.
— Антонов, — ответил Лукас.
— Пусть скажет, кто Антонову приказал! — прохрипел Шамрай.
— Кто?
— Не знаю…
— Знаешь, сука, — снова прорычал Шамрай.
— Мне точно неизвестно.
— Леонас знает, для чего брал машину?
Как только было упомянуто имя брата, Лукас потемнел лицом и едва не заплакал:
— Брат здесь ни при чем. Он не знал, для чего мне нужен самосвал…
— Ну ты же шел на преступление?
— У меня не было иного выхода.
— Почему?
— Меня все равно бы убили.
— Кто?
— Щеглов.
— Где сейчас Щеглов?
— На Тараса Шевченко, пятнадцать, а может, и за городом.
— Зачем надо было убивать Копосову?
— Она была любовницей Касторского и много знала.
Шамрай рванулся к Лукасу.
— Врешь.
Дзюба перевязал Петрова.
— Окажи помощь преступнику, — сказал Петров, обращаясь к Горелику. — Разорви скатерть или штору.
Горелик оборвал штору и перехватил ею огромное тело Шамрая.
— Шеф, а шеф! Гражданин начальник, — обратился Шамрай к Петрову, — пусть выйдут все — хочу сказать кое-что.
— Оставьте нас, — сквозь зубы, однако вполне доброжелательно сказал Петров.
Дзюба и Горелик вывели Лукаса.
— Я вижу, ты человек, начальник. Сделай доброе дело. Свези меня в больницу к Сашке. Ты же можешь очную ставку организовать?
— Хорошо, Анатолий, — ответил Петров, называя впервые Шамрая по имени. — Сейчас меня интересует дело и только дело…
— Знаю. Щеглова ищешь. Нужны улики против Касторского. Щеглов будет в двадцать два ноль-ноль в мотеле "Северный" — люкс семнадцатый… Под фамилией Кромкин, а в люксе девятом вы найдете Касторского.
— Откуда знаешь?
— Лукас был личным шофером Касторского. Ирина Пак, под дочку работает, любовница Касторского, сейчас лежит связанная по рукам и ногам на Шостаковича, девяносто три, квартира семь. У нее поддельный кулон "Белая роза". Касторский подарил. Я первым делом к ней рванул, она мне все и рассказала, как просила Касторского не убивать Сашку.
— Все?
— Все, гражданин начальник, — глядя в упор на капитана, сказал Шамрай.
