Телефон звонит, и я беру трубку. Я сразу говорю:
– Привет, Полина!
– У тебя что, определитель номера? – спрашивает.
Я не говорю, что этот определитель номера находится в моем мозгу. Я не говорю ей, что от темечка до середины туловища у меня с недавних пор пролегает огромная трещина. Но определитель номера все равно работает, несмотря на то что нейротрансмиттеры барахлят и сердце разбито. Я говорю как ни в чем не бывало, говорю так, как будто у меня вообще нет сердца:
– А мы только что тебя вспоминали. Послушай, ты полетишь с нами на Мальдивские острова?
– На Канарские! – поправляет Борька. – Не на Мальдивские, а на Канарские!
– Не полетишь? А на Канарские?
Я говорю Борьке:
– Она и на Канарские не хочет.
Борька говорит:
– Ну и дура.
– А почему, если не секрет? – спрашиваю в трубку. – Да, кстати, как Алик? Ладно, – говорю. – Хорошо.
– Что? – интересуется Борька.
– Сказала, зайдет.
– Одна или с Аликом? – спрашивает.
– Одна. Без Алика, – отвечаю.
– Я думаю, – говорит Борька, – Алика так и не смогли отделить от лежака, и для Полины просто не осталось места.
31
– Но ведь действительно снится всякая хрень! – говорит Ирина свой подруге.
– Скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, что тебе снится.
– Не скажешь, потому что я ни с кем не сплю. Уже давно.
– Вот тебя и мучают кошмары.
– Не мучают меня никакие кошмары. Просто снятся чужие сны.
– Глупости все это. Сны – субстанция эфемерная, зыбкая такая субстанция, а Ян – он не зыбкий, он вполне осязаемый, он конкретный.
– До такой степени конкретный, что аж противно.
– Раз он тебе так противен, тогда отдавай его мне.
– Да? А ты мне что за это? Есть у тебя кто-нибудь на примете?
За столик к девушкам подсаживается какой-то молодой человек:
– Девушки, я прошу прощения, но тут такое дело… Понимаете, сегодня у моей жены день рождения…
Ирина говорит:
– Поздравляем.
Молодой человек:
– Спасибо. Но поскольку она не пьет, не танцует и ненавидит ночные клубы, я приглашаю вас.
32
Собаки подходят к разукрашенному Мухтару, брезгливо обнюхивают его и отходят в сторонку. Хозяева как-то неодобрительно косятся на нас с Борькой. Среди них девушка-панк – точная копия нашего Мухтара, на голове у нее торчат красно-зеленые волосы, а шея перетянута кожаным ошейником с металлическими бляшками.
Борька говорит:
– Не переживай, подумаешь – чужие сны. Люди живут с чужими почками, с чужими сердцами и прочими имплантатами. А тут сны… Обидно, конечно, что твои сны подсматривает какой-то чужой человек… Но может, все как-то само собой утрясется.
– Как это само собой? – спрашиваю.
Не люблю голословных утверждений.
– Ну, не знаю, – говорит. – Может, они к тебе вернутся. Я где-то читал, как одну собаку завезли в другой город, а она все равно нашла своего хозяина.
Тут у меня в кармане начинает вибрировать телефон.
– Алло! – говорю. Слышу ее голос. Вот бы не подумал! – Здравствуйте, Ира! – говорю. – Очень хорошо, что вы позвонили. Да, я тоже думаю, что нам надо встретиться. Хорошо. Да, я знаю, где это. Обязательно буду, – нажимаю красную клавишу. – Й-ес!
– Что, легка на поминках? – интересуется Борька.
– Да. Она мне позвонила!
– Надо вам снова треснуться лбами, и все станет на свои места.
– Думаешь?
– Да. Я где-то читал, как в одного мужика врезалась шаровая молния. И вот он после этого стал видеть все насквозь, как рентген. Видел внутренние органы других людей и даже смотрел сквозь стены. А потом в него опять попала шаровая молния…
– Просто беда у мужика какая-то, хоть из дому не выходи!
– Да, но с тех пор он перестал видеть внутренности и все такое.
– Я думаю, что потом в него опять врезалась шаровая молния, и он опять стал видеть все насквозь. Потому что если уж с человеком что-то происходит с определенной периодичностью, то это надолго, если не навсегда.
– Да, я слышал про одного типа, у которого была жена Лада, машина «Лада» и собака Лада. И про него говорили, что он «заладил».
Тут один из собачников громко зовет свою суку:
– Лада! Ладочка, ко мне!
А к нам подходит собачница-панк и заявляет:
– Вы что ж, садисты, над животным издеваетесь! Сделали из собаки какое-то пугало!
33
Мы с Ириной встречаемся в кафе.
– Что желаете? – спрашивает у нас официант.
Я желаю счастья. Желаю играть на саксофоне. Желаю брата или, на худой конец, сестру. Желаю, чтобы ко мне вернулись мои сны. Желаю, чтобы меня полюбила какая-нибудь тонко чувствующая девушка. Я хочу, чтобы это была Ирина. Еще я желаю, чтобы соседи, проживающие надо мной, не так сильно топали по моему потолку, потому что иногда создается такое полное впечатление, что у меня над головой живут не люди, а какие-то кентавры. Кажется, вместо ступней у них копыта. Но ничего этого я официанту не говорю. Вместо всего этого я сообщаю ему, что желаю чаю.
– Черный, зеленый? – уточняет.
– Мне зеленый, – говорит Ирина.
– А мне – коричневый, – говорю. – Обыкновенный коричневый чай.
Какие навязчивые порой встречаются официанты!
– Расскажите мне, Кирилл, что вам снилось в последнее время? – спрашивает она, как какой-нибудь психотерапевт.
– Мне снилась рыба. Она плавала… Вам это ни о чем не говорит?
– Мне это ни о чем не говорит. Это нормально, когда рыбы плавают. Рыбы и должны плавать. Почему вы решили, что это мой сон, а не ваш? У меня даже аквариума нет.
– У меня тоже нет аквариума, – говорю. – Рыба снится к беременности.
– Но я не беременна.
– Вы уверены? Еще мне снилось, что я рожаю. И малютка был точной копией этого типа, который встречал вас тогда у консерватории. Я видел его в подзорную трубу.
– У вас есть подзорная труба?
– Да отличная подзорная труба с пятидесятикратным увеличением. Хотите, дам вам посмотреть?
– Спасибо, – говорит. – Как-нибудь обязательно воспользуюсь вашим предложением.
– А что снилось вам?
– Ну, я играла на саксофоне…
– Это мой сон! Это мой сон!
Ирина шипит:
– Не кричите. Успокойтесь. Вы что, саксофонист?
– Нет, но я мечтаю играть на саксофоне! Я все время про это думаю.
– Ладно, хорошо: саксофона у вас нет так же, как у меня аквариума. Что еще? Еще мне снилась какая-то старушка, вся усыпанная долларами…
Я снова кричу:
– Это моя бабушка! Моя!
– Да не орите вы, как сумасшедший!
– Простите, не сдержался. Скажите, вы хорошо запомнили мою бабушку? – спрашиваю.
– Я не знаю, чья это была бабушка, но думаю, что хорошо ее запомнила. А почему она вся в долларах?
– Не обращайте внимания. Она просто притягивает деньги.
– Притягивает деньги?
– Не волнуйтесь, это вполне законно. Сейчас я вас познакомлю!
– С кем?
– С моей бабушкой! С кем же еще?
– Это еще зачем? Зачем мне ваша бабушка?
– Как зачем? Вы должны ее опознать!
34
Я долго звоню в дверь. Может, она уже легла спать?
И Ирина говорит:
– Это неудобно… Уже поздно…
Слава богу, бабушка открывает дверь. На лице ее написано удивление. Явно не ожидала увидеть меня в компании такой красивой девушки:
– Здрасьте…
– Ба, мы на секунду только на тебя посмотреть.
– Я, конечно, польщена… – говорит.
– Ну, что? Это она? – спрашиваю Ирину.
– Вроде да…
– И что все это значит? – недоумевает бабушка.
Я говорю:
– Ты все равно не поверишь. Поэтому я тебе потом расскажу.
– Ну да… Ну да…
Мы с Ириной уже спускаемся по ступенькам, но сверху, сквозь лестничные пролеты в спину мне летит:
– Кирюша, не забудь, тебе завтра к психотерапевту!
35
Город стелется нам под ноги. Мне кажется, все встречные-поперечные смотрят на нее – такая она красивая. Улица петляет вдоль домов. Больше всего на свете я боюсь, что сейчас Ирина скажет: «Ну, мне пора…» или еще что-то в этом роде. Мне хочется, чтобы улица никогда не кончалась, чтобы она продолжала петлять так: день за днем, дом за домом, как лента Мёбиуса, как знак бесконечности, как перпетуум-мобиле. – Я написал для вас стихи, – говорю. – Да? – удивляется. – Мне еще никто не писал стихов. – Прочитать? – Давайте. – Это стихи про вашего бегемота. – Про какого бегемота? Ах, ну да, ну да…
Место жительства бегемота
Говорят – болото.
Но бегемот Сеня
Составляет исключение.
Его хозяйка – девушка Ира.
Он живет у нее в квартире.
Прослышав про бегемота,
Набежала журналистов рота.
Микрофоны к носу —
Понеслись расспросы:
«Сколько вам лет?
И что у вас на обед?
Мы располагаем сведениями,
Что у вас конфликты с соседями…»
Только бегемот Открыл рот,
Как все разбежались —
Страшно перепугались!
– Здорово! Мне очень понравилось.
