Как обычно, вокруг толпилась кучка слушателей. Джек только что закончил песню о какой-то политике: что-то там с рефреном «Вашингтон-Вашингтон» и «жирные коты - жадные коты» в качестве припева. Девочка-переросток в знаменитой жилетке пошла по кругу с красным ведерком, собирая заслуженный гонорар. Марк опустил в ведерко пару долларов, а затем подошел к остальным инвалидам, чтобы дать пожертвования и им.
«А этим Вы, сэр, зачем дали денег?» - сварливо прошипел мальчик-разносчик сзади. «Эти инвалиды - бесполезные уроды. Лучше бы Вы заплатили мне шестьдесят.»
«Заткнись,» - прошептал Марк в ответ. «Я, вот, дождусь, когда ты вернешься из армии без рук и без ног. Тогда я тебе выдам остальные десять баксов.» Мальчишка прошипел еще что-то неразборчивое, но Марк не обратил внимания.
«Спасибо! Спасибо за ваши пожертвования, леди и джентльмены! Подходите, подходите! Поможем Инвалидам! Поможем Инвалидам! Поправь мне микрофон, Мопкин, и, если тебе не в лом, сделай-ка еще один кружок с нашим ведерком. Поможем Инвалидам!» Джек-Потрошитель чуть наклонился в кресле и девушка поправила ему микрофон. Калека вдруг повернулся к Марку: «Вот ты, чувак. Как тебя зовут?»
«Марк...»
«Марк! Ты провожаешь сына в армию, угадал?» - Джек говорил через усилитель, а Марк - без, поэтому разговор получался в форме какого-то странного театрального монолога.
«Да... Двух парней. Моего сына и одного соседского парня. А как ты догадался?»
«Марк отправляет двух парней в армию, леди и джентльмены! Догадаться просто, чувак. Ты здесь такой уже десятый - все закупают жрачку-бухачку. Мне доложили, что братва из Офиса Военной Карьеры разносила всем повестки. Сезон призыва, чувак, сезон призыва. Твоего парня, чувак, в какие войска?»
«В пехоту.»
«А! Пехота. Сын этого чувака пойдет в пехоту, леди и джентльмены! Отличный выбор! Эксклюзив, можно сказать. Я тоже в пехоте был, чувак. Видишь, как хорошо бронежилет защищает тело?..» Он покрутил в воздухе культями рук и поерзал по сиденью коротенькими обрубкам ног.
«Можно спросить, где тебя так покалечило?»
«Марк спрашивает, где меня покалечило, леди и джентльмены! Можно спросить, чувак, почему нельзя. Без проблем! В Ливии, чувак, в Ливии. Операция « Газовый Щит,» слыхал про такую? Только, у нас в пехоте, почти сразу стали называть: операция « Газовая Гангрена.»
Марк кивнул: «Я знаю одного мужика. У него там, в Ливии, убили сына. 2020-тый год, так?» Операция « Газовый Щит» была первой со времен Первой Мировой, когда у американских наземных войск не оказалось поддержки с воздуха. Что-то там не так сложилось в Европе, и самолеты не летали семь или восемь недель. Оставшись без данных воздушной разведки, без продовольствия и боеприпасов, и без эвакуации раненых, пехота и танкисты окопались в безводной пустыне и погибали многими тысячами. «CNN,» как обычно, поначалу отправила в действующую армию корреспондентов, но когда победные реляции сменились рассказами о полной катастрофе, репортажи быстро прекратились. Наверное, «CNN» тонко намекнули, что если у них осталось желание и дальше получать правительственные субсидии, лучше будет подержать язык за зубами какое-то время. Когда «CNN» замолчала, новости из Ливии стали просачиваться в район Шелдон-Рез из уст искалеченных солдат, которые мало-помалу возвращались домой из госпиталей. Тогда еще инвалидов войны было мало. Их встречали как героев, и приглашали их в школы, чтобы они толкнули патриотическую речь.
«Так точно, сэр! Две тыщи долбаный двадцатый, сэр! Я там столько товарищей порастерял! Не считая, естественно, всего прочего!» - он снова покрутил в воздухе бесполезными обрубками рук. «Из моего взвода, осталось трое! Наши бравые моряки грузили мертвых баржами и возили хоронить - по морскому обычаю, в Средиземном море. Рыбам тоже надо что-то кушать, так? Ты знаешь, чувак, к концу этой бойни, самолеты уже летали, вывозили покалеченных. Там был один самолет - специально для таких, как я. Для «самоваров!» Нас привезли в аэропорт на двух грузовиках. Мы такие лежим в грузовике и слушаем, как наш медик ругается с сержантом из ВВС. Сержант такой: да как же я их тебе погружу, болван! У тебя по списку сорок четыре эвакуируемых. А в самолет можно поставить только тридцать носилок. А наш медик ему: не кипятись, летун, у меня тут, братан, «спец-выпуск.» Они все поместятся, и еще место будет. Тебе что, не сказали? Это груз из долбаного госпиталя в Зуварé. «Самовары,» без рук и без ног. Оквадраченные! Тут кто-то засмеялся. И все мы, ну, в обоих грузовиках, начали хохотать! Во все наши сорок четыре самоварные глотки! Во, сказанул: «оквадраченные!» «Спец-выпуск!»
Слушатели как-то притихли. Люди уже привыкли к историям об ужасах войны, но эта конкретная история немного зашкаливала.
«Ладненько, что это мы все о грустном?» - сказал в микрофон Джек-Потрошитель. «Леди и джентльмены! Следующая песня называется: «Сезон призыва.» Посвящается сыну Марка, идущему в армию, их соседскому парню, который тоже идет в армию, и всем остальным, кто пойдет воевать в этом году. Ты, чувак, передай парням, чтобы были там поосторожнее, и чтоб пришли оттуда целыми, а не как я, «оквадраченными,» всасываешь?»
Подружка Джека уже вернулась на место звукооператора. «Набери мне трак пятнадцать, детка. И добавь немного баса к каналу микрофона,» - приказал ей Джек. Девушка потыкала пальцем в iPad, выбирая заказанный трак, потом поправила что-то на усилителе. «Раз, два, раз, два... Хорошо, Мопкин-Попкин, понеслась. Жми воспроизведение.» Колонки загремели на весь рынок звуками синтезатора.
«Я бы лучше «на Куче» копался в дерьмовом дерьме,
Но сказал ОВК: послужи, парень, стране. На войне!
Вперед, братан, выполняй долг свой.
Рискуй головой. Вот такой геморрой.
И будешь герой. Счастливый и молодой!
Страна будет гордиться тобой.
Каждый второй - вернется домой.
Как герой! Без ноги, без руки, но зато живой.
Я копаю в дерьме окоп, надо глубже в дерьмо копать,
Чтобы снайпер не смог на прицел тебя быстро взять.
И курок нажать! И пулю в тебя вогнать.
Калибра пять-сорок пять!»
«Ни к чему быть героем, - сержант так салабонам твердил.
Операция в джунглях на прошлой неделе.
Растяжку сержант зацепил.
Он свободу спас! И страну защитил!
Он остался живой. Он теперь - герой.
Он вернется с войны домой.
Счастливый и молодой.
Слепой. Без обеих рук, но зато живой.»
Черт возьми, подумал Марк. Песня как будто написана про Уильяма! «Слепой. Без обеих рук, но зато живой.» Марк стоял, слушая песню и наблюдая, как один из безногих инвалидов, молодой, не старше его сына Майка, двигал коротко стриженной головой в такт рэпа. Еще несколько человек подошли и опустили пожертвования в ведерки инвалидов.
«Давайте пойдем, сэр, а? Я же не могу стоять тут весь день,» - прошептал мальчик-разносчик, дернув Марка за рукав. Марк кивнул Джеку, извиняясь за свой уход до окончания песни. Джек-Потрошитель слегка кивнул в ответ, как бы принимая извинение. Марк двинулся за мальчиком с тележкой. Вослед им из динамиков, как какой-то безумный военный марш, катился рэп:
«Будет он ходить, как герой.
Бравый инвалид. На груди медаль, с молодой женой.
Беременной и босой.
Ему скажут: мы тебя возьмем «делать Маршрут.»
Нам такие - без рук - нужны.
Таким, как ты, братан, хорошо подают.
Завтра утром идешь собирать - вот тут, и вот тут.
Ты не знал, братан, что «делать Маршрут» - тоже труд?»
«У него будут дети. Три сына начнут «на Куче» копаться в дерьме.
Скажет им ОВК: послужите, парни, стране. На войне!
Вперед, пацаны, выполнять долг свой.
Рисковать своей головой. Любой: умной или дурной.
И каждый второй - вернется домой.
Счастливый и молодой.
Без ноги, без руки, но зато живой.
Как герой!» [ 72 ]
В понедельник утром Марк проснулся с основательной головной болью. Уильям и Майк, наверняка тоже от нее страдают, подумал он. Как, впрочем, и Фредерик Штольц с его Арнольдом, да и Эльвира и Мэри тоже. По крайней мере, Майку и Арнольду не надо сегодня на работу. А что до армейской медицинской комиссии, куда парни должны были явиться в 10:45 и 11:00 соответственно, там бы наверное очень удивились, если бы призывники приползли на комиссию в любом другом виде кромесостояния «после вчерашнего.»
Наскоро выпив вместо завтрака желудевый кофе, - головная боль не способствовала аппетиту, Марк поехал прямиком на «Биржу.» Если мне удастся найти сегодня Жасмин Хобсон, это будет совсем неплохо, размышлял он по дороге. Особенно если учитывать головную боль в сочетании с погодой. Погода еще с ночи стала портиться. Небо было затянуто тучами; противный мелкий дождик то останавливался, то начинался снова. Марк не взял из дома плащ, и пожалел об этом уже на пол-дороге. Однако, возвращаться не хотелось, да и лишние четыре мили с головной болью внушали куда больший ужас, чем моросящий дождь. Он оставил велосипед на попечении хозяина платной вело-парковки при входе на «Биржу.» Служебный бэдж ФБР, по крайней мере, позволял парковаться бесплатно. Полигон и его окрестности патрулировал самый большой околоток полиции - восемь или девять человек. У конторы Марка поджидал направленный ему в напарники местный сержант, веселый толстячок по имени Родриго. Примерно за час они обошли всю «Биржу,» но Жасмин тут, похоже, не было.
