Валька лежал на железной кровати лицом к стене и тихо выл. Дрова в печке давно прогорели, комната выстудилась. На другой кровати стонал и метался в лихорадочном сне Вонючка. Сёмка подошёл к кровати, тряхнул идиота за толстое плечо:
— Валька! Где Ёська? Где Вилли? Где Герасим? Ответь! Перестань выть, Валька, а то по уху дам! Ответь! Куда все подевались?
— Ёська убег! И Герасим убег! И Вилли тоже! — пуще прежнего заплакал Валька. По уже просохшим грязным дорожкам на толстых щеках побежали свежие крупные капли. — Все Вальку бросили. И ты, Сёмка, бросишь… У-у-у!
— Брошу, — с некоторым чувством вины согласился Сёмка. Куда потащился Герасим — непонятно. Но вот куда убегли Ёська с Вилли — в этом у него сомнения не было. — Зато потом приду и булки принесу. Ты сейчас сиди тихо, я вот дров в печку подложу, тепло станет. Но ты всё равно одеялом накройся и спи. Так время быстрее пройдёт. А потом я приду, и Ёська, и другие. Ты только не выходи никуда, потому что там волки злые, они тебя загрызть могут…
— Я бою-усь!
— Не бойся, сюда они не придут. Я дверь крепко закрою. А ты тихо сиди. Никто не услышит и не придёт. Если Вонючка пить попросит, ты ему дай. Понял? А я сейчас быстро побегу и Ёську и Вилли отыщу…
Глава 12
Битва добра со злом
Позёмка волнами летела меж двух невысоких холмов, словно кто-то огромным веником подметал раскинувшееся за холмами поле. Низкие, полузанесённые снегом кусты чернели забытой в ложбинках грязью. Снежный веник упрямо хлестал их голые верхушки, но кусты не хотели выметаться, жались к земле и чуть слышно скрипели промёрзшими ветвями.
Школьники тоже жались друг к другу, толпились пёстрой кучкой, разом позабыв все наказы и разработанные математическими гениями алгоритмы. Видно было, что их намного меньше, чем собравшейся поодаль шпаны.
Зато школьники не мёрзли, потому что одежда их была добротной и дорогой. Шпана же мёрзла, переступала с ноги на ногу, пряталась в воротники и капюшоны, ёжилась под холодным ветром. У многих из них не было ни варежек, ни шапок.
— Где девочка Аи? — крикнул, выступив вперёд, Косой. Разговаривать на крик было неудобно, саднило горло, но сближаться дальше обе группы не решались, опасаясь, что после этого никакого разговора не будет вообще…
— Она здесь, неподалёку, — крикнул в ответ Баобаб. — А где Марина? И брат Аи?
— Марина здесь, — Косой обернулся, указал пальцем на маленькую фигурку, молча застывшую между двумя рослыми пацанами. — Пусть Аи идёт сюда, мы вашу отпустим, как договаривались.
— Так не пойдёт! — закричал Баобаб, а Альберт удержал за ворот рванувшегося вперёд Варенца. — Вы соврали, что её брат у вас. Просто так мы Аи к вам не отпустим. Что вы с ней сделаете? Пусть её брат скажет.
— Придётся отпустить, — Косой издевательски засмеялся, отчего зрачки в его глазах, и так находящиеся вовсе не на своём месте, уплыли куда-то под веки. — Потому что иначе вашей мочалке будет плохо. О-ох, как плохо! Мы её покудова не трогали, но…
Альберт всего на секунду переглянулся с Баобабом, но этой секунды хватило, чтобы выпущенный из зоны его внимания Тарас Варенец бросился вперёд и разом повалил в снег щуплого Косого, который из-за особенностей зрения даже не уловил атаки.
— Я тебя раньше придушу, чем ты ей чего сделаешь! — прошипел Тарас прямо в уродливое лицо Косого с окончательно закатившимися под веки глазными яблоками.
Буряк и Мокрый бросились было на помощь Косому, но короткий Генкин окрик остановил их.
— Уберите своего придурка! — крикнул Генка, в то время как Альберт со Стасиком уже оттаскивали Тараса от скорчившегося на снегу Косого.
— Вы — малявки и слабаки, — сказал Генка, и голос его легко долетел до группки школьников. В голосе не было ни злости, ни упрёка. — И дела делать не умеете. Вы нам по жизни должны, потому что Вонючку подстрелили, а он от заражения крови копыта отбросил. Поняли? Умер он — вот что. («Чур, чур, чур!» — пробормотал в этом месте Мокрый и сплюнул через плечо. Он не особенно любил Вонючку, но смерти его не желал, потому что других корешей у него не было.) Так что на вас долг. По понятиям[84] мы могли бы вашу Марину замочить или иным образом использовать. Но мы вам предлагаем хороший вариант: Марину в обмен на девочку Аи. Девочке мы вреда не причиним. Брат её нам для дела нужен, а девочка — для брата. Всё ясно? Брата мы вам не покажем, потому что с ним у нас свой расчёт. Но он у нас — это все подтвердят. А Марина — вот она. Забирайте.
— Так не пойдёт! — ответил Баобаб, снова переглянувшись с Витьком и Альбертом. — Покажите Уи, и пусть Аи подтвердит, что это он. А там, как они сами решат. Если у Уи с вами дела, как ты говоришь, то… пусть тогда. А если нет…
— Если нет, то будет много совершенно ненужной драки, крови и всего такого… Ты этого хочешь, пацан? Ты же видишь, вас меньше, вы проиграете. Девочке Марине будет очень плохо. И другим тоже. На что вы надеетесь? Где спрятали девочку Аи? — Генка судорожно вздохнул и перевёл дух. Говорить на морозе, тем более громко, было тяжело. Почти сразу же что-то заныло за грудиной. Кружилась голова. Что здесь происходит? Зачем?
Всю жизнь Генка много читал. Сначала Валькины сказки, потом книжки из дома, потом — что попадётся. Не любил только детективы, от них тошнило так же, как от реального мира, который был вокруг. Последние годы читал много фантастики. Там в конце почти каждого романа случалась грандиозная битва, где на одной стороне собирались все силы Добра, а на другой — силы Зла.
«Вот и у нас так же, — внутренне усмехнувшись, подумал Генка. — Только где у нас Добро, где — Зло? Если посмотреть снаружи, то вроде бы зло — это мы, бригада, я лично. Я очень подхожу на роль зла, больше других. Но если посмотреть с другой стороны? За этих, случись что, родители заплатят деньги и всё сделают. А кто вступится за тех, кто со мной? Кто вылечит Косого, Ёську? Кто накормит, оденет других? Значит, Вилли — это по справедливости наш шанс. И тогда получается, что зло — это они, ведь они хотят его у нас отнять, увести с собой? Но ведь они-то не виноваты в том, что родились в приличной части мира… Нет, всё это чепуха. Только в книжках добро и зло делятся в пространстве. На самом деле граница проходит внутри. Внутри каждого человека. И каждый из людей сражается сам с собой… Я свою битву уже проиграл. Но есть ещё Валька и Ёська. И ради них я должен…»
— Это ещё неизвестно, кто проиграет, — набычившись, крикнул Баобаб. Похоже, ему кричать было совсем не трудно. — Вы тоже не всё про нас знаете (в этом месте расчёт шёл на то, чтобы посеять неуверенность в рядах противника). Но просто так Аи мы вам не отдадим.
— Вы сами решили… — Генка устало махнул рукой. Интересно, где они могли спрятать девчонку? Вон в тех кустах? Лишь бы пацаны окончательно не озверели. Потому что потом не расхлебать, не отлежаться, а у него ещё Валька с Ёськой на руках. Как глупо всё кончается…
Толпясь и мешая друг другу, группки начинают сближаться.
— Не-е-т! Не-е-т! Жд-а-ать! Нет! — странный голос, словно говорит попугай или неисправный магнитофон. Высокий жилистый мальчишка сбегает с холма, размахивая руками и словно кутаясь в осыпающийся снег…
— Герасим?! — ахает остроглазый Костик.
«Вот и немой заговорил, — равнодушно думает Генка. — Настало, знать, время».
— Оська, Илли — там! — машет рукой Герасим, указывая на вершину холма. Все заворожённо смотрят в ту сторону. Генка морщится, как от сильной боли. Он уже всё понял. На вершине появляются две темные фигурки. Тоненькая поддерживает грузную, неловкую.
— Ёська, зачем?! Сёмка — убью! — шепчут посеревшие Генкины губы. — Он же сейчас уйдёт…
Мальчики подходят вплотную к своей группе. Ёська задыхается, выпучивает глаза, дышит тяжело, со свистом и бульканьем. Вилли, как всегда невозмутимый, с каким-то нелепым саквояжиком в руках, шагает вперёд, так, чтобы все могли его видеть.
— Вот Вилли, — глухо говорит Генка. Кричать уже нет смысла — слышно и так. — Он же Уи. Смотрите. Где девочка? Пусть она брата опознает, а он — её.
— Лис, учти, и ты, Вилли, учти тоже — мы его к ним не отпустим, — говорит Буряк, угрожающе пошевеливая широкими плечами. — Он нам по жизни… И ты, Лис, говорил… Мочалки пускай там, а Вилли у нас останется… А если он — туда, так мочалке лучше и на свет не рождаться, так и знай… И ты, Лис, нам тогда не указ…
— Генка, пусть девочку отпустят, к своим… — Ёська умоляюще складывает перед грудью пухлые, помороженные в пути руки.
— Нет! — резко возражает Косой. — Зачем ты его сюда притащил? Теперь девчонку отпустим, только если будем знать наверняка, что он к ним не уйдёт…
— Как же ты наверняка узнаешь? — резонно спрашивает Генка.
