Руфус опускает телефон и смотрит мне прямо в глаза.
— Ты что, правда думаешь, что мог бы выиграть у Смерти в армрестлинг?
Я смеюсь и отвожу взгляд, потому что, когда мы смотрим друг другу в глаза, у меня горит лицо. Подъезжает такси, и с заднего сиденья пулей выскакивает Лидия. Как безумная, она оглядывается в поисках меня, и, хотя сегодня у нее не Последний день, я напрягаюсь, когда ее едва не задевает велосипедист: вдруг он собьет ее, она потеряет сознание и окажется в больнице вместе с моим отцом…
— Лидия!
Я выскакиваю из очереди, как только взгляд Лидии останавливается на мне. От волнения я едва не падаю на ровном месте, будто не видел ее несколько лет. Лидия обнимает меня так крепко, словно собственными руками вытащила меня из тонущего автомобиля или поймала на лету после того, как я выпал из потерпевшего крушение самолета. Своим объятием она говорит всё: все «спасибо», все «я люблю тебя», все «извини». Я сжимаю ее в руках, благодаря в ответ, показывая свою любовь, извиняясь, а также пытаясь выразить все остальное, что таится глубоко внутри, за пределами таких эмоций. Это самый волшебный момент нашей дружбы за исключением того, как она впервые дала подержать мне новорожденную Пенни. Но Лидия делает шаг назад — и дает мне мощную пощечину.
— Ты должен был мне сказать. — Потом снова меня обнимает.
Щека горит от удара, и я утыкаюсь подбородком в плечо Лидии. От нее пахнет чем-то коричным, чем она, видимо, кормила сегодня Пенни, потому что сейчас она одета в ту же мешковатую майку, в которой была утром. Обнимаясь, мы покачиваемся из стороны в сторону, и я ищу глазами Руфуса в очереди. По его глазам видно, что он шокирован пощечиной. Так странно: Руфус не знает, что в этом вся Лидия, что она, как я уже сказал, точно монета, которая постоянно переворачивается в воздухе. Странно, что я знаю Руфуса всего один день.
— Знаю, — говорю я Лидии. — Мне очень жаль, я просто хотел тебя защитить.
— Вообще-то ты должен был быть рядом до конца моих дней, — плачет Лидия. — Ты должен был играть плохого полицейского, когда Пенни в первый раз приведет домой свою пассию. А когда она поступит в колледж и уедет из дома, должен был играть со мной в карточные игры и устраивать марафоны дурацких телешоу. Ты должен был голосовать за Пенни в президентской гонке, ведь ты-то знаешь, как она уже сейчас любит все контролировать, она не успокоится, пока не подомнет под себя всю страну. Бог знает, она душу продаст, чтобы поработить мир, и ты должен был быть рядом, чтобы уберечь ее от сделки с дьяволом.
Я не знаю, что сказать. Я то киваю, то мотаю головой, потому что не знаю, что делать.
— Прости меня.
— Ты не виноват. — Лидия сжимает мои плечи.
— Может, и виноват. Может, если бы я не прятался дома, то выучил бы законы улиц или типа того. Пока еще рано себя винить, но, кто знает, может, в моей смерти буду виноват я сам, Лидия. — Сегодня я чувствую себя так, будто меня бросили в дикой природе: все необходимое для выживания при мне, но я не имею ни малейшего представления даже о том, как развести костер.
— Да заглохни ты уже, — приказывает Лидия. — Твоей вины тут нет. Это мы тебя подвели.
— А вот теперь заглохни ты.
— Ничего оскорбительнее в жизни от тебя не слышала, — говорит Лидия с улыбкой, как будто я ей когда-то пообещал быть грубияном. — Мир — не самое безопасное место, нам уже довелось в этом убедиться. Посмотри, что произошло с Кристианом и происходит со всеми теми, кто ежедневно умирает. Но мне стоило бы тебе показать, что некоторые риски того стоят.
Иногда бывает так, что у тебя появляется ребенок, которого ты (неожиданно для себя) любишь больше всего на свете. Вот что она успела мне показать.
— Сегодня я рискую, — говорю я. — И ты нужна мне, потому что тебе намного сложнее оторваться и рискнуть теперь, когда в твоей жизни есть Пенни. Ты всегда хотела увидеть мир, и, раз уж у нас нет возможности вместе куда-нибудь съездить, я буду рад, если мы сможем вместе попутешествовать здесь и сейчас. — Я беру ее за руку и киваю в сторону Руфуса.
Лидия поворачивается к Руфусу с таким же взволнованным выражением, с каким держала в руках тест на беременность, когда мы сидели в ее ванной. И точно так же, как тогда, прежде чем перевернуть тест и увидеть результат, Лидия говорит:
— Ну, поехали. — И сжимает мою руку.
Руфус обращает внимание на этот жест и говорит:
— Привет, как дела?
— Видала дни получше, сам понимаешь, — вздыхает Лидия. — Какая жесть, мать вашу. Мне очень жаль.
— Ты не виновата, — отвечает Руфус.
Лидия смотрит на меня так, будто все еще удивлена, что я стою перед ней.
Мы доходим до кассы. Кассир, одетый в жилет жизнерадостного желтого цвета, печально нам улыбается.
— Добро пожаловать в «Арену путешествий». Нам жаль, что вас троих не станет.
— Я сегодня не умру, — поправляет его Лидия.
— О… Стоимость билета для гостя составляет сто долларов, — говорит кассир. Он смотрит на нас с Руфусом. — Рекомендуемый взнос для Обреченных — один доллар.
Я оплачиваю все три наших билета и добавляю к пожертвованию еще пару сотен долларов в надежде, что «Арена» будет работать еще много-много лет. То, что здесь предлагают Обреченным, несравнимо лучше, чем развлечения «Жизни в моменте». Кассир благодарит нас за пожертвование и, кажется, совсем ему не удивлен: Обреченные всегда сорят деньгами. Мы с Руфусом получаем желтые браслеты (такие дают всем здоровым Обреченным), а Лидия — оранжевый (браслет гостя), и вместе мы заходим внутрь.
Мы держимся рядом, старясь не разбредаться далеко. При входе собралась толпа: Обреченные и простые посетители рассматривают гигантское табло со списком регионов, которые можно посетить, и перечнем экскурсий: «Вокруг света за 80 минут», «Мир дикой природы», «Путешествие в центр Соединенных Штатов» и многое другое.
— Пойдем на экскурсию? — спрашивает Руфус. — Я согласен на любую кроме «Ты да я на дне морском».
— «Вокруг света за 80 минут» начинается через десять минут, — замечаю я.
— Ой, мне нравится, — говорит Лидия, стоя под руку со мной. А потом вдруг смущенно поворачивается к Руфусу. — Прости, Господи, прости меня. На самом деле важно только то, чего хотите вы двое. У меня нет права голоса. Простите.
— Все в порядке, — говорю я. — Руфус, как тебе?
— Поедем вокруг света, йоу.
Мы находим комнату 16 и усаживаемся в двухэтажную вагонетку с двадцатью другими гостями. Мы с Руфусом единственные Обреченные с желтыми браслетами, шестеро других — с голубыми. В интернете я подписывался на многих Обреченных с неизлечимыми болезнями, которые отправляются в настоящие путешествия по городам и странам, пока у них еще есть время в запасе. А те, кто не может себе этого позволить, соглашаются на второй вариант, который разве что немногим хуже, и приходят в «Арену путешествий».
Машинистка становится в проходе и начинает говорить через гарнитуру:
— Добрый день. Спасибо, что присоединились к нашему замечательному туру, во время которого мы объедем вокруг света за восемьдесят, плюс-минус десять, минут. Меня зовут Лесли, и сегодня я буду вашим экскурсоводом. От лица всей команды «Арены путешествий» выражаю искренние соболезнования вам и вашим семьям. Надеюсь, наша сегодняшняя поездка вызовет у вас улыбку и оставит самые приятные воспоминания в памяти гостей, которые пришли вместе с вами.
Если вам захочется задержаться в каком-либо регионе, мы будем только рады, но, пожалуйста, имейте в виду, что если мы хотим завершить кругосветное путешествие за восемьдесят минут, то долгие промедления нежелательны. А теперь просим вас пристегнуть ремни безопасности — мы отправляемся!
Все пристегиваются, и путешествие начинается. Я не картограф, но даже мне заметно, что шкала пунктов назначения на спинке каждого сиденья, которая чем-то похожа на электронные карты в метро, не вполне точна с географической точки зрения. И все же мы здорово проводим время, наблюдая невероятно убедительные реплики разных достопримечательностей в каждой комнате. Путешествие становится еще интереснее, когда Лидия начинает делиться о каждой из них забавными фактами, которые сама где-то вычитала. Мы движемся по рельсам и видим, как другие Обреченные и гости веселятся, а кто-то даже машет нам рукой, как будто не все мы здесь всего лишь туристы.
