— Нет. Э-э… думаю, возражений нет.
— Хорошо. Сильвия, напишите, пожалуйста, заголовок «Спорные вопросы» на листе чистой бумаги. Очевидно, что ты скоро побежишь на самолет и времени на споры нет. Правильно, Сильвия?
— Да, миссис Андерсон.
— Следующий пункт касается огромной суммы. И выбора у меня не было — 6268.49 на отделку домика в Индио. Мак-Донахью заверил меня, что этот счет самый последний. Сумма великовата, из-за подвала, который я добавила к проекту, деньги на его постройку не вложили в предварительную смету. Но Мак-Донахью обещал… Что?
— Ничего, — ответил я.
— Нет, ты что-то хотел сказать!
— Ничего, ничего!
— Я просто желаю узнать, по какому поводу ты ухмыляешься…
— Я подумал… ты же знаешь, как я… подвал-то нам не пригодится…
Флоренс нервно засмеялась.
— Читай газеты!
— Я читаю, — ответил я.
— Внимательно читай. Если не возражаешь, обсудим это как-нибудь в другой раз. Сильвия, занесите подвал в список спорных вопросов. А подвал, слава Богу, уже оборудован и укреплен. И там можно жить… Итак, на чем я остановилась?
— На служанке и садовнике — шесть месяцев и 3600 долларов.
— Правильно. И если ты решишь обойтись без садовника, то с моей стороны противодействия не будет. Мне он всегда был антипатичен, поэтому, если ты будешь возиться сам в саду или если найдешь время и поищешь другого… как решишь, так и будет. Расходы на напитки я урезала. К примеру, я просто прекратила покупать иностранные вина. Так или иначе, следующие 200 долларов — наши взносы за теннисный корт. Я решила не играть в теннис и не ходить туда на ланч, поэтому этих расходов больше не будет. «Нью-Йорк Таймс», книги, журналы и остальное хотя и помогали держаться в курсе последних новостей, тоже сокращены. Это — последнее. Но мне хотелось узнать твое мнение. Их стоимость — 340. Цена за обслуживание бассейна бросает меня в дрожь — 480. Я не знаю, что мне с ним делать. Решай сам. Сделай из бассейна огород для помидоров… Я уже давно там не купаюсь. Хотя Эллен плещется, да и ты… поэтому вы и думайте. Теперь садовый инвентарь — костная мука, высушенный навоз, бамбуковые палочки, семена, ростки и инструмент — вот что меня бесит, так это сумма — этот ближневосточный сукин сын, извини, нуждается в ежегодном обновлении лопат и грабель. Простите, Сильвия, за грубость, но он способен в любом пробудить расиста. У вас не просыпаются такие же чувства? О, дорогая! Следующий пункт — где же он? Вот! 600 — благотворительность. Я сократила эти расходы и намерена продолжать сокращать их. Единственное достойное применение денег лишь в поддержке борьбы за гражданские права. Эти расходы я урезать не могу.
— Скоро нам самим потребуется благотворительность, — вставил я.
— Да уж, ха-ха! Вчера я взяла со своего текущего счета последние две тысячи, их ты мне тоже должен.
Разумеется, по дому я тоже хотела бы урезать. Мясо — два раза в месяц и фрукты — только мороженые. Но жизнь в Беверли-Хилз дорога, от этого никуда не денешься. Теперь, взгляни сюда. Уже конец, дорогой. Взгляни, 3800 — последний счет за домик в Индио. Самый, самый последний, ты не можешь возразить, потому что домик — отличное вложение капитала. Я полностью отказалась от идеи купить участок земли под постройку убежища. Как я и утверждала, за каждый болтик в доме я заплатила сама. Сумма получилась огромная. Все мои сбережения за 10 лет, проценты с основного капитала — пошли туда.
Она снова глубоко вздохнула и неожиданно сердито взглянула на меня.
— Осталось два пункта… — сказала она. — Если ты скажешь хоть слово против, я закричу! Мы находимся здесь лишь благодаря усилиям доктора Лейбмана, уверяю тебя. Я готова экономить на чем угодно, только не на нем. Может, на один раз в неделю, но не более. Ты сам знаешь, что происходит, если я пропущу хоть один сеанс.
— Представь, что бы ты стала делать, — спросил я, — если бы твой муж вообще не зарабатывал таких денег?
Она вскинула руки наверх и жестом показала, что вскрыла бы себе вены.
— Извините, Сильвия, — произнесла она.
— Я, пожалуй, налью себе чашечку кофе. — Тактичная Сильвия поднялась.
— Конечно! — сказала Флоренс. — Шарлотта вам поможет.
Сильвия ушла.
— Она — превосходный секретарь, — сказала Флоренс. — Такая незаметная, что у меня из головы вылетело, что она рядом.
— Сколько времени?
— У тебя есть десять минут. Куда ты, Эванс?
Я встал.
— Хочу посмотреть, начала ли собирать чемодан Эллен. Она едет в Радклифф сегодня. Я поговорил с ней, и мы летим вместе.
— Прекрасно, Эванс.
Флоренс, казалось, сбросила тяжесть с плеч.
— И в самолете поговорим еще. Я напишу…
— И когда ты назад? Через три дня?
— Где-то так… Я хотел убедиться, что она собралась…
— Эванс, еще секунду. Мы заканчиваем. Я быстро. Лейбман — 50 за сеанс. Пять раз в неделю. 26 недель. 6500. Затем ты сам ходил в нему три раза, итого 150. Теперь сумма — смотри, 44 222.78. Это деньги, которые я заплатила из своего кармана за тебя. Деньги уже уплачены. Но они не отражают наши обычные расходы… я имею в виду, что авантюра с Индио больше никогда не повторится. И еще, я решила платить доктору Лейбману из своих денег, со своего основного капитала. Чувствую в этом сильнейшую необходимость. Теперь беги. Нет, вернись! Потому что надо разобраться до конца. Я хочу, чтобы ты выплатил мне до отъезда. Сильвия принесла облигации и чековые книжки на всякий случай. О’кей, дорогой, теперь все, беги!
Я припустился вверх по лестнице. Отдельно от остальных две цифры застряли в памяти. Имущество на сумму порядка 67 000. Выплатить Флоренс — где-то около 44 000. Остается более двадцати. Это позволяет мне жить не работая по крайней мере год. А я представлял дело гораздо хуже.
Эллен укладывала чемодан. Она подбежала и втащила меня в комнату.
— Па, — прошептала она, — ну что ты ей сказал?
— Сказал, что дочь ездила в Тиахуану.
— А для чего?
— Чтобы подумать. Ты ведь думала там о своей жизни?
— Ой, папка, ты такой умница! Еще бы, после такой практики!
Я немного рассердился за эту фразу на Эллен.
— Ты забронировала место в самолете?
— Да. Хочешь, я уложу твои вещи?
— Не надо. — Я направился обратно вниз.
— Хорошо! Спасибо! А теперь дай я тебя поцелую!
Мы поцеловались.
— Итак, за дела! — сказал я, сбегая вниз.
Женщины снова переговаривались о чем-то тихими голосами. Я вновь почувствовал, что они обсуждают что-то против меня или, по крайней мере, какие-то неприятные для меня вещи.
— В чем дело? — спросил я.
— Я совсем позабыла, мистер Андерсон, — ответила Сильвия, — про налог с прибыли за два периода и налог штата Калифорния.
— И к какой сумме они сводятся? — спросила Флоренс.
— Федеральный — два раза по шесть тысяч. Следующий подлежит оплате через месяц.
— Так, — сказала Флоренс.
— Выпиши чек, — сказал я и подумал, что через 20 минут меня уже здесь не будет. — Выпиши чек.
— И… — начала Сильвия, испуганно покраснев…
— Что еще? — сказал я. — Выпишите два чека, Сильвия!
— Есть ведь и налог штата Калифорния…
— Давайте не будем ставить в затруднительное положение штат Калифорния!
— И еще…
— Ну что там? В таком настроении, как сейчас, я готов подмахнуть все чеки. Что еще?
Флоренс рассмеялась.
— Он прав, Сильвия. Лучше уж сразу все выдать.
— Хорошо. Пришел счет от вашего банковского агента. За прошлый год. Сегодня он звонил и спрашивал.
— Выпишите чек.
— 1250 долларов?..
— Выпишите чек!
— Эванс! — воскликнула Флоренс. — Остынь и дай ей передохнуть.
— Всего? — спросил я. — Сколько всего, Сильвия?
— Эванс! — Флоренс нервно рассмеялась.
— Где эти листы? Первый, второй, третий? — потребовал я.
— Вы сидите на них, мистер Андерсон.
Я вскочил. Листки лежали подо мной, измятые.
— Я хочу посмотреть, сколько у меня осталось или оставалось.
Сильвия перемножила и сложила.
— Последняя сумма по листу номер три плюс дополнения составляют 58 422.40.
— Это — последняя цифра? — спросил я. — Окончательная?
— Да, — призналась она. — По-моему, окончательная.
— Вы уверены? Я не хочу оставлять долгов. А где, кстати, больница, лекарства и услуги доктора Арнстайна? О Боже!..
— Успокойся, успокойся! — успокоила Флоренс. — Здесь проблескивает лучик надежды. В основном благодаря отделу «Голубого Креста». Счета будут нормальными, просто они еще не все подсчитали. Доктор Арнстайн — очень терпеливый и услужливый человек, он говорит, что лечение обойдется нам всего ничего, тысячи в три. А теперь подумай, во сколько могло бы! Или нет, не думай. Одна мысль об этом кидает меня в дрожь!
— Теперь все? — спросил я.
— Теперь абсолютно все.
