— Предлагаю на первый раз объявить выговор по комсомольской линии, — выкрикнул со своего места Численко, чья лопоухость почему-то в этот момент прослеживалась особенно ярко.
— Еще предложения будут?
— Давай выговором обойдемся, чего парня-то топить, — с ленцой добавил Яшин. -
— Еще? Нет? Ну что ж, раз больше никто высказать не хочет, предлагаю членам ВЛКСМ проголосовать, — подытожил Альберт. — Пять голосов, то бишь единогласно. Давай, Леша, составляй там по форме все как надо, а наши комсомольцы распишутся.
Когда под самопальным документом была поставлена последняя подпись, все чуть ли не трусцой отправились в столовую. А у меня будто камень с души свалился. Но я тут же себя одернул — сохранение членства в ВЛКСМ виделось отнюдь не самой насущной задачей, на первое место я ставил участие в чемпионате мира. Причем самое непосредственное, с выходом на поле, а не сидением на скамейке запасных. Тут ведь еще действует пещерная система, когда по ходу матча замены не допускаются, так что с таким же успехом не попавший в заявку на матч игрок может сидеть на трибуне, лузгая семечки. Этой участи мне совершенно не хотелось, но тут от меня уже мало что зависело. Либо ждать, пока Морозов не изменит своего решения, либо надеяться, что кто-то из игроков основы — причем желательно моего амплуа — получит травму. Тогда уж у Петровича, я надеялся, появится железный аргумент ввести меня в состав.
После ужина погоняли с Банишевским шары. В бильярд я последний раз играл даже и не вспомню когда, по-моему, еще в прежней жизни, да и тогда-то не считал себя мастером. Играли на интерес в виде спичек, я две партии выиграл и три проиграл — Толик оказался тоже не мастером. Известный меломан Хусаинов заикнулся насчет еще одного небольшого концерта вроде вчерашнего, но я сослался на неважное настроение. Это был как раз тот случай, когда я не отказался бы пропустить стаканчик-другой чего-нибудь покрепче. Но теперь каждое мое действие будет рассматриваться под микроскопом, и Боже меня упаси где-нибудь накосячить.
Словно искупая свою вину, на тренировках я пахал как проклятый. То и дело ловил на себе сочувствующие взгляды наших футболистов, да и Морозов со своим помощником просили меня не переусердствовать, чтобы оградить от ненужной травмы.
Тем временем приближался день нашей первой игры на чемпионате мира против сборной КНДР. В той реальности мы их уделали — 3:0, правда, состав оказался несколько иной. Если я ничего не путаю, то изменений было два: отсутствовали Поркуян и Малофеев, которых заменили я и Стрельцов. Насколько были правы тренеры — покажет игра, но я-то точно помнил, что Поркуян стал лучшим бомбардиром сборной на 'мундиале', да и Малофеев отличался забитыми голами. То есть мы с Эдиком должны сыграть как минимум не хуже. Вот только меня-то на поле выпускать пока не планируют, так что еще неизвестно, насколько равноценной получилась замена.
11 июля на стадионе 'Уэмбли' состоялся матч открытия между сборными Англии и Уругвая. Мы всей командой смотрели игру в черно-белом изображении в холле нашего кемпинга. Британцы с южноамериканцами сгоняли нулевую ничью. Какое-то время уделили обсуждению перипетий игры, после чего тренеры нас разогнали по комнатам. Перед завтрашней встречей с корейцами нужно было хорошенько выспаться. Хотя меня на игру не ставили, но я покорно рухнул в кровать. Сон не шел. Яшин тоже не спал, он молча курил, в темноте во время каждой затяжки вспыхивал красноватый огонек. Подумалось, хорошо, что форточка открыта, а то бы я тут угорел. И так вон с Банишевским после тренировки мячи таскаем, а тут еще как молодого и не имеющего якобы права голоса в приказном порядке подселили к Иванычу, который смолит безбожно. Но ведь молокосос вроде меня вряд ли станет что-то возражать по этому поводу.
Утро началось с легкой пробежки, затем попинали мячик, а после завтрака Морозов зачитал состав на сегодняшнюю игру. Яшина, как объяснил Петрович, решили приберечь до следующей, более важной игры с итальянцами, поэтому место в воротах займет Анзор Кавазашвили. В защите играют Владимир Пономарев, Альберт Шестернев, Муртаз Хурцилава и Леонид Островский. В полузащиту отрядили Сабо, Сичинаву и Численко под нападающим, а атакующее трио составили Стрельцов, Банишевский и Хусаинов. То есть Стрелец в центре, Хусаинов утюжит левую бровку, а Банишевский мою, правую. При этом в обязанности обоих входит и смещение в центр, в целях помощи выдвинутому вперед форварду.
— Николай Петрович, а что с тактикой? — поднял я руку.
— А что с ней не так?
— Ну помните, когда-то отрабатывали и искусственный офсайд, и тотальный футбол… А то здесь мы даже на тренировке почему-то не обкатываем эти элементы.
— А, вон ты о чем… Насчет этого, Егор, не переживай, мы приберегаем тактические новинки до решающих матчей. Думаю, на групповом этапе обойдется малой кровью, а там посмотрим. На тренировках, ты верно заметил, мы эти элементы не отрабатываем, сам видел, хоть один иностранный журналист — да отирается возле поля. И стараемся поменьше о них говорить, потому что даже у стен иногда бывают уши. Всем все понятно? Тогда отдыхаем, набираемся сил перед вечерней игрой.
Я тоже буду набираться. Решил на игре проораться как следует, хоть как-то поучаствовать. И остальных запасных принялся настраивать, мол, сядем рядком на трибуне, и будем орать, что есть мочи.
— А может, плакат нарисуем? — предложил Афонин.
— А что, можно, — согласился я. — Что-нибудь вроде 'Шайбу-шайбу!'
— Не хватает вам творческого подхода, — присоединился к обсуждению Яшин. — Ну что это такое — шайбу-шайбу… Это можно и покричать, а написать лучше уж на английском что-нибудь вроде 'USSR — forward to victory!'
Гляди-ка, а Яшин английским более-менее владеет. Может быть, лозунг и не требует большого знания языка Шекспира, но сформулировал Лев Иваныч правильно.
— А что, нормально, — поддержал я прославленного вратаря. — Теперь дело за большим листом ватмана, гуашью и плакатным пером.
Опыт рисования плакатов у меня хоть небольшой, но имелся, как-то студенту Алексею Лозовому пришлось подрабатывать в сельском клубе, помогать приехавшему на заработки из города художнику-оформителю. Тот и посвятил меня в кое-какие тонкости оформительского мастерства, показав, как правильно работать с гуашью и плакатными перьями.
Мне, как свободно владеющему английским, выдали небольшую сумму и отправили на приданном сборной седане 'ROVER' в Мидлсбро вместе с переводчиком Джоржем Скенланом, искать магазин канцелярских принадлежностей. Хотя, думаю, я бы обошелся и без него, потому что Скенлан был не местный, и так же руководствовался методом 'язык до Киева доведет'.
Как бы там ни было, наша поездка завершилась успешно, и к вечеру плакат был готов. К тому времени Скенлан уже перевел нашим футболистам и тренерам содержание английских газет, где упоминался предстоящий матч и вообще советская сборная. 'Daily Express', например, выдала заголовок: 'Русским беспокоиться нечего!' Приехавший на базу сборной Гранаткин, потрясая газетой, заявил:
— Поменьше шапкозакидательских настроений, товарищи! Эта сборная КНДР — та еще 'темная лошадка'. Так что настраиваемся, ребята, по полной программе… А-а, Мальцев! Слышал я про твои похождения. Ты что ж это, Егор, режим нарушаешь?! Нехорошо! Давай-ка заканчивай с этим, берись за ум.
Выслушивал я наставления с покаянным видом. Не тот случай, чтобы прекословить вице-президенту ФИФА.
А за два часа до игры мы все загрузились в прибывший за нами автобус, и еще спустя тридцать минут входили под своды стадиона 'Эйрсом Парк'.
Ну, своды — это громко сказано. Сам стадион вмещал чуть более 26 тысяч зрителей, и конструкция выглядела довольно обветшалой, хоть организаторы чемпионата мира и попытались придать ей некий лоск. Ну да ладно, главное — чтобы поле было в приличном состоянии. А оно соответствовало всем принятым на тот момент нормам, в этом я убедился лично, побродив по короткостриженому газону. Те, кто не принимал участия в игре, все же зашли в раздевалку, напутствовали товарищей после того, как их до нас напутствовали Гранаткин и появившийся вместе с ним Ряшенцев — с ними мы столкнулись в коридоре, и я выслушал свежую порцию упреков в не красящем советского футболиста поведении. В общем, пожелали ребятам хорошей игры. Ну что ж, теперь дело за теми, кому предстоит сегодня защищать честь страны на футбольном поле. Надеюсь, обойдется без сюрпризов.
Мы заняли стоячие места за воротами северокорейской команды, справедливо ожидая, что наши будут чаще атаковать, причем с первых минут, и наши крики вкупе с плакатом поддержат их атакующий порыв. Оказалось, что не мы одни болели за советскую сборную. В одном из секторов обосновалась целая группа консульских, представители торгпредства, в своей ложе нахохлились журналисты, среди которых я узнал вполне еще не старого Льва Филатова. Остальных, честно, не признал. У наших болельщиков тоже имелась пара самодельных плакатов, так что свою команду в обиду мы не дали. Тем более что азиатских лиц на трибунах практически не наблюдалось, а лояльные английские болельщики аплодировали и тем, и другим, придя просто посмотреть на красивый футбол.
