Японцу как нельзя более кстати пришлись бы сейчас многочисленные связи барона.
Эрнст получал блестящую возможность поправить пошатнувшееся положение за счет молодой токийской корпорации.
Поздним вечером лорд Джулиан позвонил в каюту барона Бюрхаузена, но к телефону никто не подошел. Тони ограничился тем, что оставил короткое сообщение.
Он ни секунды не сомневался, что старина Эрни примчится на корт, высоко поднимая колени и едва ли не раньше всех.
Но тот не пришел.
В паре с японцем пришлось играть профессиональному спаррингу — Джулиан и швейцарец потерпели жестокое поражение.
Барон появился часом позже.
Он частил словами, суетился больше обычного и виновато отводил глаза.
— Я вернулся к себе очень поздно, прочитал твой message, но перезвонить не решился. Ты наверняка спал. А утром… Понимаешь, Тони, я не мог. Ну никак не мог. Это ужасно, если я тебя подвел…
— Если ты кого и подвел, так только себя. И — сделай милость! — обойдемся без реверансов.
— Ты правда не обиделся? Клянусь, у меня была причина… Уважительная причина, Тони…
— Мне известны только две уважительные причины, в силу которых можно пренебречь деловой встречей. Или ты был мертвецки пьян. Или рядом с тобой была женщина.
— Второе.
— Бог ты мой, Эрни! И это серьезно?
— Очень серьезно Тони. Но прошу тебя, не задавай сейчас вопросов. Если честно, я боюсь сглазить…
— Сглазить?!
— Ну, понимаешь, есть такая примета… От удивления Тони даже присвистнул.
Что-что, а суеверия никогда прежде не занимали барона Бюрхаузена.
Он, без сомнения, принадлежал к той бесшабашной когорте смертных, которым, как говорится, сам черт не брат.
И море по колено.
— Как скажешь, Эрни. Не забудь только угостить старика Джулиана кусочком свадебного торта. Я положу его под подушку [57].
— Ты смеешься, Энтони.
— Это от зависти.
— Знаешь, Тони… Мне ужасно неловко обращаться к тебе с этой просьбой, но ты единственный человек, который…
— Умоляю, не говори красиво. Переходи к делу. Буду рад помочь, чем могу.
— Для тебя это пустяк. Я хотел бы… Как тебе объяснить…
— Сделать ей подарок? Все, что угодно, кроме луны на небесах и моей свободы.
— Нет, Энтони. Я никогда не стал бы просить у тебя денег на подарок этой женщине.
— Извини, Эрнст. Мне, наверное, не везло с женщинами — все они хотели в память о нашей встрече получить что-нибудь материальное, и лучше всего — в каратах. Иногда — задолго до самой встречи. Вот я и подумал, что тебе не помешает запастись каким-нибудь сувениром.
— Она не такая.
— Еще раз извини, Эрнст. Чем я могу помочь?
— В гараж на нижней палубе пускают только по багажной квитанции.
— Я знаю. Там по большей части эксклюзивные машины. Их владельцы, как ты понимаешь, не слишком жалуют зевак и прессу.
— Ну, разумеется. Но я хотел бы ненадолго… В порядке исключения, если можно…
— Ты просишь, чтобы тебя пустили в гараж, Эрни?!
— Ну да. На полчаса, не больше.
— Полчаса погулять в гараже — и все?!
— Может, меньше.
— Я понял. Ты собираешься угнать машину и прокатить свою девчонку по палубе. Чертовски романтично.
— Не шути так, Тони. Мне просто нужно увидеть один автомобиль. Очень нужно!
— Что за автомобиль?
— Ей-богу, Тони! Я проклинаю себя за это. Но так вышло…
— Предупреждаю, Эрни, моему терпению приходит конец.
Потом лорд Джулиан смеялся очень долго. Из глаз ручьем текли слезы, а он все никак не мог остановиться.
— Маленькая, черная, как жучок! Это великолепно! Я сейчас лопну! Маленькая, черная…
— Перестань, Тони, прошу тебя. Мне не до смеха. Она хочет представить меня отцу уже сегодня, после ужина. Представляешь, что будет, если он спросит про машину? А он спросит, можешь не сомневаться. И что я скажу?
— То есть как что? Черный «Volkswagen beetle» [58]. Все сходится.
— Энтони!!!
— Да успокойся ты, парень! Нет ничего проще! Маленькая, черная… Нет, больше я не вынесу!
14 апреля 2002 года15 часов 10 минут
Похолодало. Небо, впрочем, оставалось прозрачным, а солнце — ярким. И было безветренно.
И все же палубы заметно опустели.
Бодрящий холод не только выгнал пассажиров из уютных шезлонгов и прервал неспешные прогулки вдоль борта — кое-кого он навел на мысль о доброй порции чего-нибудь горячительного.
В салонах, кафе и барах было многолюдно, как никогда.
Настроение у людей было приподнятое.
Неужели забыли, какой сегодня день?! Не может быть, они ведь ради этого пустились в плавание.
Все утро Полина работала.
Вернее, пыталась работать. Безуспешно.
Стив, к сожалению, тоже не мог похвастаться результатами — с раннего утра сотрудники службы безопасности скрупулезно, сантиметр за сантиметром, прочесывали все «цветочные» места на «Титанике» — склад, где хранились сотни коробок со свежими цветами, оранжерею, цветочный магазин.
Их коллеги «висели» на телефонах, проверяя информацию о десятках людей, оказавшихся в зоне повышенного внимания.
Другие люди самым внимательным образом изучали сами растения, делали срезы, брали пробы, исследовали в лаборатории.
Все было бесполезно — загадочный цветок так и не попался им на глаза.
Никто, впрочем, и не обещал, что он непременно отыщется.
Сказано было — возможно.
Да и о чем, собственно говоря, шла речь?
Полина терялась в догадках, а время шло.
Все столики в «Cafe Parisien» оказались заняты.
С этим ничего нельзя было поделать — несолоно хлебавши Полина направилась к выходу. Обрывок чужого разговора долетел до нее уже на самом пороге.
— Ты не слишком налегаешь на бисквит, дорогая?
— Оставь, ма! Может, это последний бисквит в моей жизни.
— Не напоминай, умоляю. Я не спала ночью. Так страшно.
— Скажи спасибо отцу… Нет, они не забыли.
Может, и веселятся поэтому так отчаянно?
Господи, твоя власть!
Где искать эту проклятую розу?!
И какую опасность может таить в себе цветок?
На палубе ей повстречался парень из голливудской команды.
— Эпохальный денек, дорогуша?
— Да уж! Надеюсь, с вашей стороны сюрпризов не будет?
— Не беспокойтесь. Мы долго бодались по поводу сегодняшнего вечера. И решили, что немного грусти не помешает. После полуночи в воду опустят венки с поминальными свечами. Грустная музыка и все такое. Как полагается. Они в этот момент будут как раз под нами. Нельзя дразнить души усопших, как вы считаете?
— И беспокоить их тоже не следует.
— Мы постараемся не слишком шуметь. Каждый пошел своей дорогой.
Сделав несколько шагов, Полина неожиданно обернулась.
Парень смотрел ей вслед. В его глазах плескалась тревога.
Ему тоже было не по себе.
14 апреля 2002 года20 часов 30 минут
Впервые, пожалуй, за всю богатую потрясениями жизнь барон фон Бюрхаузен так остро ощутил действие пресловутого закона подлости.
«Нет ничего проще!»
Тони Джулиану действительно было совсем не сложно устроить, чтобы Эрнста пустили в гараж безо всякой квитанции. Строгий секьюрити возле лифта встретил барона ослепительной улыбкой: «В любое время, сэр, когда вам будет удобно!»
Сам не ведая того, парень угодил в болевую точку — «любое время» и время, которое подходило барону, никак не совпадали.
Как назло!
В любое время, как выяснилось, в гараже находилось довольно много народа — механики, сотрудники охраны, еще какие-то люди, род занятий которых барон не сумел определить, и даже пассажиры — владельцы автомобилей.
Присутствие последних вообще не поддавалось объяснению. Никто не задерживался надолго, но на смену ушедшим немедленно подтягивались вновь прибывшие.
И разумеется, Эрнст никак не мог быть уверен, что среди них не окажется вдруг владелец — или владелица — маленькой черной машины.
К тому же ее еще предстояло найти.
Четырежды он спускался на нижнюю палубу, но всякий раз только мельком заглядывал в гараж, делая вид, будто разыскивает кого-то.
Но не может отыскать.
Единственным положительным итогом этих манипуляций стало полное безразличие секьюрити — теперь они не обращали на барона ни малейшего внимания.
А время шло.
Волнение барона возрастало. Еще немного — и его охватила бы откровенная паника. Но провидение наконец сменило гнев на милость.
Спустившись вниз в очередной, пятый раз, Эрнст вздохнул с нескрываемым облегчением — большое полутемное пространство гаража казалось совершенно безлюдным.
Даже суровый стражник, стерегущий вход, куда-то исчез.
Он отлучился ненадолго и к тому же по делу — пришла пора включить сигнализацию и привести в действие механизм автоматических ворот.
На ночь гараж закрывали.
Ничего этого барон фон Бюрхаузен, разумеется, не знал.
