– А в штатах?
– В Нью-Джерси могут нагреть на четыреста баксов.
– На двенадцать тысяч рублей? – не поверил Кошкин.
– Ну что вы! Копы не берут рублями. – Американец разговорился. – Вот в штате Миссури еще серьезней. Можно залететь на всю тысячу.
– Залететь? – покраснела Катерина.
– В свободной стране много парадоксов.
Заговорили о мечте.
Известно, хорошая мечта как наркотик.
Но если мечта не сбывается, всему конец. Это тоже верно.
«Например, ваша хваленая американская мечта! – напирал Павлик. – Хай лайф, делание денег! Этот вечный глагол кэн!»
Мягкий вкус «Хеннеси»… Ночной полет… Катерина рядом…
Радовало, что на такой высоте он, Павлик Мельникофф, совершенно свободно, как настоящий европеец, разговаривает с настоящим американцем, кажется, уже заработавшим свой миллион. А присутствие Кошкина только подчеркивает атмосферу благополучия.
– Ну, вот заработаешь ты еще один миллион, – подначивал Павлик американца. – Ну, заработаешь еще два или три. Что с того? С такой мечтой вы все там в Америке как близнецы.
– А у вас коррупция.
– А ты чего хотел? – Павлик видел, что Катерине нравятся его рассуждения. Она будто мысленно сравнивает его с кем-то. – У вас соловьи не умеют петь, а у нас творчество. Нам мало заработать миллион.
– Хочется два? – понимающе улыбнулся Дэнис.
– Да хоть десять! Нам без разницы. Не в миллионах дело. У нас тебя проглотят с любыми суммами. Проглотят и не подавятся. У нас не заработать миллион, а сохранить его, вот что главное. А то государство отберет, или братва.
– У вас много братьев? – не понял американец.
– У нас все люди – братья, – весело отрезал Павлик. – На этом и горим.
– А вы в Америку из Румынии сбежали, – подтвердил и Кошкин, немножко оживший после большого глотка. В голове у него окончательно все перепуталось.
– Вот-вот, – поддержал Павлик. – У вас законы – толстые книги, а у нас – все в уме. Например, Роман Аркадьевич… – намекнул Павлик, оглядываясь, и американец тоже испуганно оглянулся. – У нас даже он начинал с простого… – Павлик был уверен, что американец понимает, о ком идет речь. – В свое время Борис Абрамович ввел его в семью… Понимаете?… У нас даже в букварях пишут: «У ромы семья… Рома дома…»
Павлик опять оглянулся:
– Я сам кое-что взял на семье…
– У вас крепкие семьи? – американец тоже оглянулся.
– Еще какие крепкие! – подтвердил Павлик. – Лично я вкладывал деньги только в водку «Семейная». На этикетке прямо было указано – производство Кремль Лтд, и номер телефона для заказов на оптовые поставки. Дозвонившись, можно было услышать приятный голос секретарши: «Приемная Волошина»… Доходит?… Не путать с одноименным поэтом…
– А закон? – растерянно спросил американец.
– Разве есть закона, запрещающий общаться с Волошиным?
Изумленный взгляд Катерины подогревал Павлика. Кажется, Катерина не подозревала об умении Павлика говорить красиво. Растерянность в глазах американца тоже его подогревала. Только Кошкин печально тяжело завалился на иллюминатор, будто собирался его выдавить. Привык вегетировать на коньяке, как микроб.
Павлик разошелся.
Вырвался из России, значит можно хвалить ее.
– У нас размах! У нас идеи! Когда Роман Аркадьевич стал губернатором Чукотки, он подошел к этому принципиально. У нас заработать миллион – пара плюнуть. Не Америка. Создал гуманитарный фонд для одноногих, и украл все на корню. Правда, дальше надо или прятать зеленые, или переводить за бугор. В этом деле даже полярная ночь не помощница. Спотыкаешься о Полярный круг. Вот я и придумал, ориентируясь на новое чукотское губернаторство: живем в эпоху прогресса, так зачем же коренному олешку пялиться в темноту? Если осветить тундру, перестанет олешек спотыкаться, быстрее оденется жирком. Эвгыргын! Понимаешь? Я Роману Аркадьевичу пообещал осветить Чукотку так, чтобы у вас в Калифорнии зарево увидели. Чтобы ваши эскимосы побежали с американской Аляски на Чукотку. И слово свое сдержал.
Павлик сделал огромный глоток под зачарованным взглядом очнувшегося Кошкина.
Пригнали к Чукотке две больших баржи. Крепкие, металлические. У одноногого капитана Степы Карася («В доску мой человек!») нашлись хорошие кореша на судоремонтном заводе в Совгавани, а пару атомных реакторов Павлик приобрел у военных моряков. Мы морякам жратву, а они нам – списанное железо, объяснил Павлик пораженному американцу. Сразу двух зайцев убили: забрали у моряков их головную боль, а им поставили качественную жратву. Реакторы, кстати, оказались нормальные, с подлодок. Сходили всего по разику вокруг земного шара. Что же их, топить в бухте? Рассчитаны на одиннадцать лет работы, пусть служат. Поставили по реактору на каждую баржу, а сами плавсредства отвели под Певек, есть там одна уединенная бухточка. (Для пущей убедительности Павлик выдал название бухточки: Ватырваамкай.) А напротив бухточки – гора. Высокая, пахучая, блестящая – Пагыткэнай называется. Вся снизу доверху из графита. Чукчи не дураки: натирают этим графитом оленьи жилы – для шитья одежды и обуви.
Богатая страна, хорошее место!
Павлик, как настоящий чукча, вскинул руки над головой.
Чукчанки, объяснил восхищенному американцу, в чумах даже зимой сидят без лифчиков, только груди смазывают гусиным жиром. (Краем глаза Павлик чувствовал загадочную улыбку Катерины.) А торпедный катер для осуществления контроля купили прямо со стапелей. Командиром поставили одноногого Карася, а командование над атомными баржами принял на себя Мишка Шишкин.
Павлик совсем раскрепостился.
Роман Аркадьевич, рассказал он, сдержал свое губернаторское слово: протянули по всей Чукотке кабели, поставили столбы с мощными лампами. Когда сняли с реакторов первый ток, олешки от радости с ума посходили. Привыкли к Северному сиянию, а тут отовсюду настоящий свет! Так сказать, заря новой жизни! Ты не поверишь, Денис, радостно заявил Павлик американцу, даже самые закоренелые чукчи начали выписывать прессу. Журнал «Ом», «Андрей», «СПИД-инфо» и все такое прочее. Олешки в неделю округлились, ведь под ногами все видно: выбирай хоть тугой гриб, хоть ягель. Это раньше все подряд жрали, портили нежные желудки. При Романе Аркадьевиче пошел интеллигентный олешек. Ну а капитан Карась, защищая завоевания молодого капитализма, неутомимо гонял на торпеднике, распугивая глупых рыбаков. Доходил даже до Курилах. От Паши Палого, старого Мишкиного кореша, привез вьючную суму гондонов и бочку самопальной огненной воды.
Реакторы работают, над тундрой свет чудный.
Скоро вся Чукотка названивала Волошину. «Однако, вкусная огненная воды!»
А потом и эскимосы побежали с Аляски. Правда, в сторону Калифорнии. (Павлик осторожно скосил глаза на Катерину.) Но побежали, побежали, не привыкли дураки к яркому свету! Им всю жизнь твердили: Россия во мгле! – а тут газеты можно читать самой глубокой полярной ночью. Правда, одновременно американские спутники-шпионы засекли в уединенной чукотской бухте две загадочные металлические баржи с большими расплывающимися вокруг пятнами радиации. У вас ведь все спутники – шпионы, укорил Павлик американца. Пошли официальные запросы: что это там делается? Вылетела из Вашингтона и из Москвы смешанная русско-американская комиссия. Самый простой выход был: уйти от международного скандала, тайком затопить баржи. Пара торпед и – как ничего и не было! Ну, лежат себе какие-то баржи на дне океана. Может, лежат еще со времен первой мировой. Поражены самодвижущимися минами Уайтхеда.
Был, конечно, и другой выход: прямо сказать мировой общественности, что ни хрена они не понимают в жизни. Пятна – ерунда, сотрем мы все эти пятна! – зато ни один чукча не видел раньше столько электрического света! А баржи взять на буксир и увести к теплым розовым атоллам. Там американцы в свое время столько нагадили, что хоть десять реакторов затопи, общий фон не изменится.
Когда держали военный совет, поднялся в кают-компанию торпедника мудрый береговой чукча хромой Пананто. Его прозвали вегетарианцем, потому что правая рука у него была кривая и попасть в живое он не мог ни из какого оружия. Жил просто – как олешек. Поднялся в кают-компанию, спросил:
«Есть белые упряжные олени?»
«Нет, – ответил Павлик, – но могу купить».
«Есть белые ровдужные одежды?»
«Нет, но могу купить»
«Есть белая шапка? Есть белые сапоги? Есть белые рукавицы?»
«Нет, но могу купить», – настаивал Павлик.
И заинтересовался:
«Зачем?»
«Однако, понадобится», – сказал хромой Пананто, вегетарианец.
И добавил умно: «Живем, однако, в мире последствий». Сам слышал такое по телевидению. Поэтому сунули мудрому вегетарианцу бутылку огненной воды, и пал он на рундук, как олешек.
