— Это не довод. — К тому времени мне следовало понять, что спорить с сенатором, который должен стать президентом Соединенных Штатов либо на ближайший, либо на последующий срок, значит попусту терять время. Но я упорствовала. — Проблема заключается в том, что люди голодают даже здесь, в США, и у них нет ни еды, ни работы.
— Работы! Позвольте заверить вас, что рабочих мест больше, чем людей, желающих их занять! Миссис Джонсон Уайт — домашняя хозяйка, которой могла бы гордиться любая нация, но может ли она нанять уборщицу или помощницу по хозяйству, которая согласилась бы работать с оплатой три с половиной доллара в час? Нет, не может. А если одна из таких неумех соглашается взяться за работу, она просто не приходит — даже в том случае, если ей заранее оплачивают проезд на общественном транспорте. А в результате кто подстригает газон? Кто? — Казалось, сенатора Уайта вот-вот хватит удар. К счастью, доктор Ашок был мастер успокаивать. Он вмешался. Он все понимал. Он был полезен. Он сделал все, чтобы помочь великому американцу. Особенно этому великому американцу. Кроме того, он поручился за меня. Я тоже была великой американкой. Мы пожали друг другу руки.
Когда мы с Джайлсом шли по Седьмой авеню, я сказала:
— Не знала, что вы все еще выступаете в роли доктора Ашока.
— У меня нет выбора. — Джайлс продолжал говорить голосом доктора Ашока. Холодный мартовский ветер нес пыль и обрывки газет. — Я по-прежнему стою одной ногой в лагере врага.
— Но кто ваш враг, Джайлс? Я никогда не могла этого понять.
Джайлс посмотрел на меня искоса взглядом доктора Ашока.
— Не хитрите, Тедди! В тихом омуте черти водятся. Если, конечно, он не загнил. Я никогда не переставал быть доктором Ашоком, внештатным агентом ЦРУ. В данный момент целесообразно, чтобы на поверхность вышел доктор Ашок, а доктор Лоуэлл ушел в тень. Я… Доктор Лоуэлл не желает предстать перед комиссией Уайта. Особенно сейчас, когда мы знаем, что бедный Джайлс стал для Джонни Уайта козлом отпущения.
Мы сделали паузу, пропустив пожилого белого мужчину с бейсбольной битой, который гнался за молодым негром, выскочившим из книжной лавки для совершеннолетних. Когда колоритная пара исчезла в переулке, я сказала Джайлсу:
— Сейчас, когда вы стали главой «Калки Энтерпрайсиз», я хотела бы получить деньги, причитающиеся мне по контракту — если, конечно, в силу сложившихся обстоятельств он не расторгнут. — Сказав это, я испытала облегчение. Я еще не заплатила Эрлу-младшему алименты за март. Брать взаймы у Арлен мне не хотелось.
— Моя дорогая Тедди, согласно договору, вы находитесь на службе до первого июня. — Джайлс залез в карман доктора Ашока и вынул чековую книжку. Стоя перед грязной витриной магазинчика «Орандж Джулиус», он выписал мне чек на сумму, составлявшую мое двухмесячное жалованье.
— Спасибо. — Я положила чек в карман. — А что будет после третьего апреля?
— До того дня вернется Калки. А в сам этот день кончится век Кали. Гляньте-ка! Кошерный хот-дог! Я не могу устоять перед искушением.
Мы ели хот-доги с горчицей у грязной стойки.
— Какой облик примет Калки?
— Свой собственный. А какой же еще? Сопровождаемый Совершенными Мастерами, он… как это говорится у вас, американцев?.. доведет свое прекрасное и ужасное дело до конца.
— Тогда все они, — я показала на людей, сновавших по улице, — умрут.
— Успокаивающая мысль, правда? Не будет ни загрязнения окружающей среды, ни чудовищных больших городов, ни трущоб, ни бродяг. Ни телевидения. Да, Тедди, Уолтер Кронкайт, «Площади Голливуда», «Гонг-шоу» — все это исчезнет так же, как исчезли Ниневия и Тир.
— В это невозможно… — Я хотела сказать «поверить», но передумала. — Это невозможно себе представить. Это так жестоко. Особенно по отношению к детям. — При этом я думала о своих собственных детях. Я почувствовала укол вины за то, что так редко виделась с ними и так мало о них думала. Перейти «за грань материнства» действительно означало оказаться за его гранью, если не финансово, то психологически.
— Но ведь они все равно когда-нибудь умрут. Подумайте сами! Каждый ребенок со светлым личиком рано или поздно непременно умрет от рака, «болезни легионеров», свинки или чего-нибудь другого. Но когда Калки возденет свой меч, они…
— Что?
— Они просто перестанут быть. — Это был не ответ.
Я взяла тонкую бумажную салфетку, стерла с пальцев ядовито-желтую горчицу и подумала, не ответственен ли Джайлс за смерть Калки. Я считала его способным на что угодно. Верила ли я, что Калки вернется? Нет. В крайнем случае я ожидала, что Джайлс заявит, будто Вишну внезапно вселился в его тело и что теперь он стал аватарой.
— Смерть, — промолвил доктор Ашок, когда мы свернули на Сорок вторую улицу, — есть во многом такой же сон, как и жизнь. К несчастью, человеческий мозг не может думать о смерти, поскольку смерть есть нарушение симметрии, а симметрия чрезвычайно важна для нас, так как мы думаем двумя полушариями единого мозга. Мы вдыхаем воздух двумя ноздрями в два легких, наблюдаем и слышим мир с помощью двух глаз и двух ушей. Мы вынуждены дублировать все на свете, и смерть кажется нам неправильной, потому что она нарушает равновесие. Как только у человека восстанавливается зрение, он перестает блуждать в потемках. И куда мы идем после этого? Никуда. Мы стоим на месте. На самом деле имеет значение только одно: каждый из нас перестает существовать в прежней форме и возрождается в другой. Естественно, постоянная природа при этом ничего не теряет. Но существует перевоплощение. Как только вы смиряетесь со смертью вашей собственной драгоценной персоны, которая станет лакомой добычей для бога смерти Ямы, вы получаете возможность перевоплотиться. Вы вновь родитесь королем или капустой, поэтом или дыней, верблюдом или звездой. Но кем бы вы ни стали, объединяющий дух — я называю его Вишну — оживляет все и всегда. Все находится в постоянном движении и перевоплощении. Ах, дорогая Тедди, разве вы в глубине души не догадывались, что за прошедшие века вы умирали не один, но миллионы и миллиарды раз? Начиная с большого взрыва, который все еще находится внутри вашего тела, тела, которое в данный момент содержит все элементы, из которых состоит не только Вселенная, но и каждая из ваших предыдущих инкарнаций в виде амебы, рыбы, гиббона — то есть длинная и ненадежная цепь, которая лишь в конце становится или, точнее, из кусочков складывается в красавицу Тедди Оттингер с той же непреложностью, с которой мы приближаемся к юго-западному углу Центрального вокзала, куда только что привезли свежий выпуск «Нью-Йорк пост»…
Заголовок гласил: «ВОЙНА ЗА НАРКОТИЧЕСКУЮ ИМПЕРИЮ КАЛКИ».
— Я вижу, что к этому приложил руку Джейсон Макклауд. — Джайлс постепенно избавлялся от манер доктора Ашока.
— Но Макклауд работает на вас, не так ли?
— Время от времени он выходит из-под контроля.
— Я думаю, что это он убил Калки. Знаю, доктор Ашок с этим не согласен. Но что об этом думаете вы, Джайлс?
— Ах, Тедди, на земле и в небесах столько всего, что другим местам и не снилось. Кроме того, моя дорогая красавица, причина неудачи кроется не в нашем рабском положении, а в том, что наши души в рубцах и шрамах… — Словесный понос продолжался.
Сотрудники служб безопасности, стоявшие у «Нараяны», нервничали ничуть не меньше, чем до убийства в «Мэдисон сквер-гардене». В дополнение к собственной охране у пристани шныряло и что-то вынюхивало множество агентов в штатском. Временами казалось, что главной функцией американских секретных служб века Кали была слежка за гражданами страны.
Лакшми и Джеральдина сидели в главной кают-компании и пили коктейль «Кровавая Мэри». Я хотела сказать им, что в середине дня пить опасно. Но у меня не хватило духу. Они слишком многое вынесли.
— Тедди! — Казалось, Джеральдина искренне обрадовалась мне.
И Лакшми тоже.
— Я знала, что ты не изменишь. — Она обняла меня.
— Тедди Оттингер — лучезарный Совершенный Мастер и источник вдохновения для всех нас. — Сделав это заявление, Джайлс снял с себя седой парик, плеснул на салфетку водкой и стер с лица грим. Затем, снова став Лоуэллом, он провозгласил: — Пора.
— Да, — сказала Лакшми. Она слегка шаталась, и Джеральдина взяла ее за руку. Женщины, одетые в просторные сари, покачивались, как цветы на летнем ветру. Они выглядели счастливыми, и я задумалась, с чего бы это. От водки?
В салон вошел Калки. Три других Совершенных Мастера распростерлись перед ним ниц. Стремясь поддержать командный дух, я последовала их примеру. Я решила, что все это мне снится. Ничем другим объяснить появление этой фигуры на пороге было нельзя. С другой стороны, если это был не сон, то в дверях стояло привидение; а я в привидения не верила.
