Поцеловав жену и сына, Антон постоял и мысленно посокрушался:
- Таскаем мы бедных детей по всему Союзу. Сколько школ уже сменил Владимир – не сосчитать. Вот и сейчас: дети уже учатся в этих самых школах. А он…, хорошо, что мать учительница и занимается с ним учёбой самостоятельно.
- Ну, будьте здоровы, - сказал он и в полном снаряжении, тихо прикрыв дверь, неспеша пошёл к дому Петра.
Все ещё спали, улицы городка были пустынными. Как-то по осеннему сонно шумели струи воды, которые, утратив силу напора, медленно просачивались сквозь мелкие щели запруды на местном мосту. На угловом столбе у дома сестры одиноко и тускло мигала электрическая лампочка. Сам Пётр уже одетый бодро бегал от двери к другой двери сарая, приготавливая корм для домашних животных.
- Здорово, Пётр! – приветствовал его подошедший Антон.
- Здоров – здоров! – ответил тот. – Видишь, как стараюсь, чтобы умаслить твою сестру. Никак нам будет сопутствовать удача. Ты не поверишь, но она нам даже пирогов напекла, вот так-то!
- Тс-с! Молчи, а то сглазишь. Шевелись побыстрей, вот уже подъезжает машина, - сказал Антон, увидев мелькнувший свет фар, разворачивающегося ЗИЛа.
Подхватив ружья и рюкзаки, обменявшись приветствием с охотниками, они запрыгнули в крытый кузов – будку автомобиля. Заурчав, грузовик зашуршал шинами по насыпной щебёнке дорожного покрытия. Поехали!
После молчаливого перерыва охотники – старожилы и знатоки местных угодий наперебой начали обсуждать план охоты, вернее, с чего её начать. В самый разгар обсуждения поступивших предложений, автомобиль резко затормозил и остановился.
- Никак приехали! – зашевелились охотники и, открыв дверь будки, высунули головы. Справа сквозь придорожное лесонасаждение, впитывая первые лучи восходящего солнца, в тёмных бороздах пахоты бархатным блеском отсвечивали мерцающие зеркальца жирного чёрнозёма. Эти гладкие отпечатки лемехов плуга, играя лучами солнца, в предчувствии зимней стужи, запасались энергией, дабы разродиться весной богатым урожаем.
Слева через поле в каком-нибудь километре чернела полоса леса. Отсюда и название – охота по чернотропу.
- Что, у кого-то закипел «радиатор» и нужно отлить? – раздался вопрос из открытой двери.
- Это не помешает. Вылезайте, осмотритесь, есть необходимость посовещаться, - выбираясь из кабины грузовика, предложил, как уже понял Антон, глава компании охотников.
- Посмотрите, вон там, на опушке леса видна стайка косуль голов пятнадцать. Что скажете? – дядя Коля – именно так величали своего старшину присутствующие охотники, прищурив глаза, поощрительно осматривал их.
Все затараторили, размахивая руками, жестикулировали, объясняя свой план. Дядя Коля молча докурил сигарету и произнёс:
- Здорово шумите. Сигареты, вещи оставляем в машине, которая отправляется в другой конец вон того лесочка. Не курить, не разговаривать. В лесу пойдём котлом против ветра. Расстояние между охотниками минимум сто метров. Стрелять в дичь, только убедившись, что на линии выстрела нет человека. На выходе из леса – болото, заросшее кустарником, там и встречаемся.
Без лишних разговоров, подхватив ружья, охотники, рассыпавшись цепью, направились занимать исходную позицию. Подойдя к лесу, уже поодиночке, нырнув в его объятия, они молча исчезали.
Антон, зарядив оба ствола ружья патронами с картечью, перепрыгнув через ров, зашагал вослед, мелькающей среди веток, спине Петра. Рядом справа со своим трофейным «Зауэром», неслышно шёл дядя Коля. Все разошлись и тишина….
- Хорошо идут, - подумал Антон, - как в море корабли. Палец руки на курке, сосед слева, сосед справа – вот они мелькают в просветах между деревьями. Дичи пока не видно – нет ни у кого: не стреляют. Ах, предохранитель…, Антон щёлкнул ползунком этого устройства, освобождая курок. И вдруг в тишине впереди щёлк – раздался звук сломанной ветки. «Олк-олк» - пыталось прошмыгнуть между кустов его эхо.
Пётр присел и завертел головой. Антон и дядя Коля за дерево – шасть и затаились. Осторожно, буквально из кончика носа, они начали осматривать окружающее пространство. Двигаться нельзя. Дичь движение замечает в первую очередь. Вдали среди стволов деревьев, мелькнуло что-то рыжее – лиса!
Ушла хитрющая любительница кур – живи, раз ты такая шустрая. Дядя Коля взмахом руки указал направление, и цепочка охотников двинулась далее.
Лес пахнул мхом, прелым листом и грибами. Антон ногой разгрёб кучку листьев и у дуплистого ствола ясеня показались подмёрзшие шляпки опят. Один грибок он сорвал, понюхал – пахнет съедобно! Но разве можно сравнивать эту малявку с толстой масляной ножкой, прикрытой упругой красной шапочкой северного подосиновика….
- Эй, охотник, у тебя в руках ружьё, а не корзина для грибов. Смотри вперёд и по сторонам!
- А я что? – смотрю! Но нет же ничего – ни у кого дичь не наблюдается, - отбивался Антон от нравоучений своего внутреннего голоса.
- Ага, Петро уже начал подливать дерево. Видно перепил вчера пива. Хм, а пиво бочковое, свежее, вкусное, - он облизнул губы, - хорошо бы и сейчас….
И вдруг: бабах, ба-бах! Ах, ах – от дерева к дереву понеслись звуки выстрелов. Охотники остановились, прислушиваясь, завертели головами. Тишина восстановилась и больше ничего не видно. Только в глубине леса на левом крыле котла послышался гомон двух, что-то обсуждающих голосов. Двинулись дальше. А вот и болото. Заросло тростником. Большое! В нём можно спрятаться и косуле.
Из леса по одному начали выходить охотники.
- Кто стрелял? Нет двоих – видно они и стреляли. А вот и они… что-то тащат прямо к, виднеющейся вдали, машине.
- С двух сторон охватываем болото и вперёд к грузовику, - дал команду старшой.
Антон определил направление и шагнул в тростник. Правда, ничего не видно и идти не очень…- тяжело. А вот и просека. Кому-то тростник понадобился и он его аккуратненько под нож – вернее, под косу…. Другое дело – открытое пространство: он взял поудобней наизготовку ружьё и одновремённо увидел, как наискосок к просеке плывёт шелестом ленточка потревоженного тростника. Он замер, проверил предохранитель, ружьё к плечу….
- Прыжок! – из ленточки через просеку метнулась серо-серебристая молния.
- Выстрел! – красавец с рожками, прямо целый козёл, а не косуля, замер, сражённый насмерть, посреди просеки. На выстрел сбежались все охотники.
- Ну, Антон, ты король охоты! – провозгласили они. Козла несли по очереди.
- Килограммов под тридцать будет, - авторитетно заявил дядя Коля.
Во время обеда они пировали вместе. Здравицы в честь короля – только по одной рюмке. Больше нельзя. Впереди ещё охота.
Антон было заикнулся:
- Две лицензии и две косули. Как же можно?
- Кто видел? – возразил ему дядя Коля. – Лицензии – вот они! А косуль нет, и не было.
Тактика охоты была изменена: четыре человека поочередно стояли на номерах, а четыре – исполняли роль загонщиков. Довольный охотой, Антон, притаившись, стоял на номере за деревом и ждал на удачу вспугнутого зверя. Перед ним был пригорок, который правее спускался в небольшую ложбину. Загонщики старались вовсю: орали, трубили в стволы ружей, стучали палками по стволам деревьев.
- Ничего нет…, номер пустой, - подумал Антон. – Хм, а это что? На кромке видимого горизонта лесной ложбины неподвижно торчат вроде как рога…. Вдруг они зашевелились и, убыстряя бег, на прямой линии видимости показалась голова, шея, туловище, а затем во всей красе и сам огромный лось. Восхищаясь мощью зверя, Антон любовался этим чудом природы, шествующим в десятке шагов от него. Человек, опуская ружьё, пошевелился и лось, почуяв его, прижал уши и, удаляясь, ускорил бег.
- Хорошо, что нет пули. Сдуру стрельнул бы, и нет зверя. «Махина» килограммов 600-700 будет. Пусть живёт. Буду молчать. О встрече с лосем расскажу только Петру, - решил Антон.
К концу охоты добыли ещё две косули – всего четыре трофея: одна косуля на два человека. С приездом домой компания отправилась праздновать и отмечать удачную охоту. Антону с Петром выделили «на морского» одного из добытых зверей и они, довольные, высадились из машины у самого дома свояка.
Что быстро и незаметно проходит, так это активный отпуск. Семья Липовецкого посетила всю свою родню. Они попрощались с живыми и, поклонившись мёртвым родичам, похороненным на местном кладбище, убыли в городок Палдиски. Сюда, уже с Севера, прибыл личный состав, и экипаж в полном составе приступил к занятиям предпоходовой подготовки.
Здесь, практически, ничего не изменилось, если не считать, что построили два дома семейных общежитий улучшенного типа. Отдельные комнаты и минимум удобств получили все семейные пары по их желанию. В остальном – никаких перемен.
То же настороженное недоброжелательное отношение эстонцев к русским. Даже местный сумасшедший по-прежнему, но уже с каким-то вызовом кричал:
