Винсент поднял руку в знак не то прощания, не то согласия. И вместе с Александрой смотрел через стеклянную стену «Макдоналдса», как Тэд Аббот поднял и застегнул воротник своей куртки, спрятав за ним свою белую рубашку и галстук, опустил уши своей дешевой кроликовой шапки-ушанки и ушел по ночной улице.
Александра отодвинула недоеденный чизбургер и тронула Винсента за руку:
– Винсент, мне правда нужно идти…
– Yup! – выдохнул он.
Президентский «Ил-62» шел на восток в сопровождении точно такого же запасного «Ила», а также самолета жизнеобеспечения и эскадрильи военных «МиГов» охраны.
Под ними расстилалась гигантская страна, накрытая последними мартовскими метелями, эпидемией гриппа и тайной паникой банкиров, ожидающих коллапса государственного бюджета. Впрочем, никто не обращал внимания на эти мелочи: снег никто не убирал, поскольку дворникам зарплату не платили уже пять месяцев, – и от Москвы до Владивостока он гигантскими сугробами лежал на улицах всех городов и поселков; грипп никто не лечил, поскольку импортные лекарства дороги, а своих нет, – и треть страны просто не выходила на работу; а спасение госбюджета даже министр экономики Я Син считал невозможным, о чем через полтора месяца доложил премьер-министру в следующем удивительном документе номер 1383-П от 6 мая 1996 г.:
МИНИСТР
экономики Российской Федерации
Председателю Правительства
Российской Федерации
В соответствии с Вашим поручением докладываю.
…с бюджетом и в кредитно-денежной сфере дела обстоят неважно. Налоги не поступают, в частности из-за обилия выданных ранее налоговых освобождений. Сказывается и предвыборная обстановка: деньги придерживают кто в ожидании коммунистов, кто в страхе перед ними… Дополнительные денежные средства на внутреннем рынке привлечь крайне трудно. Рынок государственных краткосрочных обязательств на грани обрушения: доверие к государству столь низко, что агенты рынка предпочитают валюту. За апрель Центральный Банк России продал валюты на 1,8 млрд. долларов, что равно займам Коля, Ширака и траншу Международного валютного фонда, вместе взятым. Поступление этих займов пока позволило удержать валютные резервы на прежнем уровне, но далее ничего подобного не будет…
В этих обстоятельствах попытки (административными мерами) дополнительного привлечения средств в бюджет могут вызвать еще до выборов крупные кризисы на рынках государственных ценных бумаг, кредитном и валютном, по последствиям подобным «черному вторнику»… В части выплаты населению зарплат и пенсий задача состоит в том, чтобы не допустить ухудшения положения по сравнению с апрелем. Полное же погашение долга представляется абсолютно нереальным… Анализ ситуации показывает, что в оставшееся до выборов время какие-либо резкие телодвижения в экономике либо невозможны, либо противопоказаны…
Но Россия – страна чудес, здесь даже с экономикой можно сыграть в детскую игру «замри! умри! воскресни после выборов!». И потому ни на экономику, ни на грипп никто внимания не обращал, а все были заняты роковой предвыборной гонкой, и, пробивая тяжелые облака, армада президентского авиадесанта летела на Урал за голосами уральских рабочих.
На кону был гигантский пирог – Российская Федерация. Хотя при Горбачеве коммунистическая номенклатура немало пощипала этот пирог, выев из него почти весь золотой запас, а затем и ельтзынские китайцы отломили и сожрали самые сладкие отрасли промышленности – алюминиевую, нефтяную, алмазную и газовую, но внутри пирога было еще очень много чего: целые моря нефти в Тюмени и Прикаспии, алмазные трубки в Якутии, вся Курская железо-магнитная аномалия, редкие металлы и самоцветы Урала, черная икра астраханской поймы, крабовое мясо Дальнего Востока, женьшень Уссурийского края, янтарный мед Алтая и так далее и тому подобное! «Безмерны богатства нашей страны, – сообщали уличные листовки, – и горе народу, который живет на них, – всегда были и будут жадные китайцы, алчные жиды, ловкие американцы, хитрые британцы и наглые немцы, которые тянут свои загребущие руки к нашим богатствам, скупают их за гроши и, спаивая русских аборигенов, тащат за границу тонны золота, центнеры алмазов, реки нефти и озера газа».
Весной 1996 года новая коммунистическая партия России во главе со своим молодым харизматическим лидером на всех парах мчалась к этому финальному призу президентской гонки. «Сейчас или никогда!» – сказал Зю Гану его старший партийный наставник Лу Кян, и они оба понимали полную драматизма глубину истекающих до выборов дней. Пусть у них нет армии и милиции, как у Ель Тзына, пусть они не могут, как Ленин в 17-м году, бросить матросов на штурм дворцов, банков и главтелеграфа, но у них есть другое оружие – ненависть голодных к богатым, возмущение ограбленных и нищета отверженных. А это великая сила! По сообщению британской «Evening Star» и радио «Немецкая волна», даже лондонские букмекеры берут сейчас ставки на российские выборы – только один против двух, что победит не Ель Тзын. И, значит, нужно усилить натиск, сломать кремлевских китайцев морально и заставить их приползти с «компромиссным вариантом» раздела власти.
И – двадцать три миллиона русских коммунистов истово работали на выполнение этой программы! Миллионными тиражами выходили всероссийские коммунистические и прокоммунистические «Завтра», «Советская Россия», «Правда», «Правда-5» и «Русская газета». Миллионными тиражами печатались «Воззвания к русскому народу», «Программы спасения Отечества», портреты «народного спасителя» Зю Гана, коммунистические плакаты, брошюры, листовки. Скрытые коммунисты, работающие в государственных ведомствах и Администрации президента, постоянно снабжали штабы компартии в Думе и в Комсомольском переулке кипами документов, изобличающих кремлевских китайцев во взяточничестве и прямом воровстве бюджетных средств и западных займов, эти документы тут же шли на первые страницы коммунистических газет, и тысячи добровольцев целыми днями стояли на морозных улицах во всех городах, на вокзалах, у заводских проходных и даром, бесплатно раздавали людям эту литературу. Такого размаха пропагандистской работы коммунисты не имели даже в 1917 году, Ленин добился тогда власти куда более скромными тиражами «Правды» и «Искры».
Но и президент знал свою силу. Разве недавно, всего лишь в 1991 году, не было у него девяносто семь процентов голосов всей страны? Разве не за ним армия, милиция, банки, международный престиж и – самое главное – простое, без краснобайства, умение быть своим, близким, понятным и исконно русским? И разве чета ему, матерому уральскому медведю, все эти потные и суетливые Зю Ганы, Жир Ин Сэны и Йав Лин Саны? Пусть в Москве, у Думы, дежурят коммунистические пикеты, пусть у телецентра и на Пушкинской площади шумят краснознаменные митинги, пусть шагают по Тверской и по Арбату зюгановские манифестации с лозунгами:
ЕЛЬ ТЗЫН – МРАЗЬ, С РОССИИ СЛАЗЬ!
и
ГОСПОДИ, ИЗБАВЬ РОССИЮ ОТ ЕЛЬ ТЗЫНА! —
сегодня он начнет свое победное шествие по стране! Сегодня Урал – его колыбель и вотчина – покажет стране, что рабочий класс – с ним и за него! И отсюда, с родных Уральских гор, пойдет он громить противников!
Пробив облака, самолеты вышли к поросшему заснеженной тайгой Уктусскому хребту, затем к его родной реке Исети и наконец к Екатеринбургу, который по обе стороны реки растянулся аж на тридцать километров. Даже сверху президент узнавал места своей юности и работы: завод «Уралмаш», машинами которого добывается восемьдесят процентов всей нефти России… «Уралхиммаш» с его желтыми дымами над трубами… Шинный, Турбомоторный, Шарикоподшипниковый, Кабельный…
Самолет лег на крыло и пошел на посадку. Справа за иллюминатором белым хороводом понеслись заснеженные таежные сосны. Да, каждый раз, когда он прилетает сюда, что-то теплое, детское подкатывает к горлу при виде этих разлапистых сосен. Слева от них – аэропорт и вокзал, который он построил в бытность свою хозяином этого края. А вот и первый уральский подарок: густая толпа встречающих и впереди всех – седой работяга с хлебом да солью на деревянном подносе.
Ну! А кто говорит, что шансы – нулевые? Кто кричит, что народ его уже знать не хочет? Кто вопит на митингах, что рабочий класс хочет назад, к коммунистам? Нет, вот он, народ! И это вам не прежние, как при Брежневе, театрализованные, понимаешь, митинги-встречи! Нет, сегодня уже никого не заставишь супротив души и воли выносить властям хлеб да соль. Так пусть включают телевизионщики свои аппараты – он, президент, узнал этого старика – доменного мастера, которому пятнадцать лет назад он своими руками приколол на грудь звезду Героя Труда.
Президент встал, позволил холуям помочь ему надеть пальто и меховую шапку и, развернув плечи и грудь, вышел из самолета на трап. Морозный ветер со снегом приятно ожег лицо, прожекторы киношников ослепили глаза, и он, почти не видя встречающей толпы, ее плакатов и дюжих «витязей» секретной охраны, загодя улыбнулся выступившему ему навстречу старику с хлебом и солью.
