И готовь новые документы. Хранить твои бумаги у себя они не станут, для них это опасно… Вот тебе моя визитная карточка, — он протянул девушке картонный квадратик с тиснеными золотом буквами и, не прощаясь, вышел.
Домой он вернулся далеко за полночь. Стараясь не греметь ключами, тихо открыл дверь и вошел в квартиру. Наташа и Настя уже спали, Годовалый ребенок тихо посапывал во сне, Наташа дышала глубоко и ровно, раскинувшись на подушках в ореоле густых волос. На цыпочках Андрей подошел к кровати дочери и поправил сползающее одеяльце. Также тихо отошел, снял пиджак, отстегнул кобуру с пистолетом, повесил на спинку стула галстук и устало опустился в кресло, любуясь профилем девушки, посеребренным лунным светом.
За последние годы Наташа, что называется, «расцвела». Не испортила ее фигуру и беременность. Из симпатичной, озорной девчонки она превратилась в необычайной красоты женщину с какой-то колдовской загадкой и очарованием. Но это была красота севера. Грациозная, почти совершенная, с кожей, словно созданной из снегов и льда, она и душой была так же, до совершенства, холодна и бесчувственна.
Андрей помнил, как она «осадила» его, когда три года назад вошла в его квартиру и, жестом останавливая радостно бросившегося к ней Туманова, заявила:
— Это временно. Корицын в армии. Когда он вернется, я уйду к нему… Мне уйти или остаться?
Тогда Туманов только самонадеянно усмехнулся, уверенный в себе и в своих силах. Но ничто на свете не могло ее заставить перейти незаметную и такую глубокую пропасть в отношениях. Она была великолепной хозяйкой, великолепной любовницей и искусной собеседницей. Она многому научилась за это время. Но в том, что она делала, не чувствовалось души. Все, выполняемое ею, было надежно, добротно и бездуховно. Ни пыл, ни ревность, ни обожание и даже вспышки бессильной ярости не могли пробить эту ледяную броню. Видимо, потому, что это была не броня. Это была ее сущность. Прекрасная и холодная, как свет далекой звезды, которую нельзя взять в руки и согреть. На нее можно было только любоваться. Она приходила и уходила сама. И только сама устанавливала правила, по которым и разыгрывала свою жизнь. Туманов на какой-то миг воспрянул было духом, когда узнал, что она решила оставить ребенка, но тут же вновь потерял надежду, услышав:
— Врачи сказали, что это чудо, что мне удалось стать матерью. Если я захочу избавиться от ребенка, детей у меня больше не будет. Я оставлю ребенка. Но я не оставлю его тебе так же, как не останусь сама. Просто мне потребуется немного больше времени, чтобы решить кое-какие проблемы, возникшие из-за этого. Все это время я буду с тобой.
— Да что же тебя не устраивает?! — наконец не выдержал Андрей. — Почему надо уходить? Офицер, вполне способный защитить, вроде не дурак, не урод, люблю тебя, способен худо-бедно обеспечивать семью…
— Мне не надо «худо-бедно», — сказала она тогда. — Не спорю, может, я и вышла бы за тебя, будь у тебя квартира и машина, и дача, и какой-то прожиточный минимум… Но те деньги, которые ты получаешь, нельзя назвать «минимумом». Ты не способен на них содержать нас. У меня теперь есть дочь, безбедное будущее которой я хочу обеспечить, и есть личные запросы, которые ты удовлетворить не в силах. А я хочу полной, «объемной» жизни. Это нормальное желание. Я права?
— Права, — сказал Андрей. — Но чтобы стать хотя бы «обеспеченным» — нужно время… Надеешься на то, что Корицын так быстро станет богат?
— Нет, — решительно отвергла она. — Он тоже не способен дать мне то, что нужно. Но он интересен лично мне. Не стану скрывать: ты — лучше его, но он — мой тип мужчины. Хотя и ему придется потерять меня, когда я найду то, что мне необходимо.
— Но у нас же дочь, — тихо сказал Туманов.
— У меня, — поправила она. — У меня, а не «у нас». Я смогу дать ей то, что не сможешь дать ты — дорогу в будущее.
— Дорога в будущее заложена в нас, а не в нашем кошельке.
— Она станет и сильной, и образованной, — пообещала Наташа. — Это поможет ей получить то, что она хочет. А деньги увеличат эти шансы. Ты ее избалуешь. Я ее воспитаю. Ты веришь мне?
— Верю, — пристально глядя ей в глаза, сказал Туманов. — Верю… А если я ее не отдам?
Наташа только холодно улыбнулась в ответ.
— Ты все время бросаешься в крайности, — сказала она. — Когда мы встретились впервые, ты делал все за меня, держал меня «в ежовых рукавицах», и я старалась убежать из-под твоей опеки. А теперь ты позволяешь мне делать все, что заблагорассудится, и терпишь все это. Почему ты не можешь быть со мной таким, как на службе, таким, каким был в армии — сильным, волевым, целеустремленным?..
— Я не могу быть сильным с теми, кого люблю. Я не могу играть с ними и воевать. И на службе, и дома я один и тот же, просто я не строю комбинации и не ожидаю опасности в своем доме… Наверное, это ошибка многих мужчин…
— Дом, Туманов, это «передовая», а не тыл. В семейной жизни погибают те, кто «расслабляется» и «недооценивает противника». Зачем женщине мужчина, который рядом с ней только отдыхает? А твоя главная беда в том, что ты любишь меня… Но это — только твоя беда. Ты хочешь, чтоб я полюбила тебя, но ты, как любой другой, любящий человек — слаб. Ты веришь в то, что возможна взаимная, столь же сильная любовь… Помнишь: «Больше в любви берет тот, кто меньшую часть отдает»? И ты веришь в то, что можно любить слабого, больного, нищего, некрасивого. Это блеф, Туманов. Их не любят, их — жалеют. Ими можно увлечься, но в глубине рассудка будет жить и расти мысль о том, что ты любишь «неполноценного»… Ты — сильный, и я уважаю тебя, но не люблю. А если б и полюбила, то ушла бы сразу, как только ты стал больным…
— Мы говорим о разных вещах, — вздохнул Андрей. — Я о любви, ты — о расчете… И смею тебя заверить: ты не права в своих суждениях. Когда-нибудь ты поймешь, на что способно настоящее, умное и горячее сердце… Ты где-нибудь это увидишь.
— Намекаешь на то, что сама я это узнать не смогу? Что ж… Обойдусь без этого. Ты ведь знаешь это. Мы ведь понимаем с тобой друг друга, а, Туманов? Поэтому я и нахожусь рядом с тобой так долго. Мы оба — сильные люди и способны добиваться того, чего хотим. Только я пытаюсь это делать, а ты возишься со своими пьяницами…
— Я не имею дело с пьяницами. Я ловлю бандитов.
— Какая разница? — пожала она плечами. — Эти тонкости интересны посвященным. Я воровать не собираюсь, и для меня нет разницы между ГАИ и уголовным розыском… Пошли спать, Туманов, ночь создана не только для темных дел и засад. Она бывает еще нежна и страстна. Не порти ее несбыточными желаниями, мой бравый солдатик, это не твой имидж. И не переживай раньше времени, у нас впереди еще достаточно ночей, чтобы создать то, что можно будет запомнить…
Андрей невольно вздохнул, очнувшись от воспоминаний. Наташа смотрела на него, и в ее глазах не было и тени сна.
— Не люблю, когда кто-то рассматривает меня спящей, — ровным голосом сказала она. — Я уже говорила тебе об этом. Для этого есть фотографии… Опять что-то случилось на работе?
— Изнасилование, — тихо, чтобы не разбудить дочь, сказал Андрей. — Но удалось крепко «привязать» всех шестерых. Доказательства, признания, опознания, очные ставки и так далее, и так далее… Устал… А доделывать придется уже завтра. Но, надеюсь, что прижмем мы их крепко. Семнадцать-восемнадцать лет, а такая жестокость! Ты бы знала, что они с ней проделывали!..
— Воюешь уже с подростками?
— Со злом в подростках. Наказание только вправляет некоторые отклонения в воспитании. Теперь у них будет хотя бы страх перед наказанием. Страх, ограничивающий чувство вседозволенности… а должна быть доброта, корректирующая все поступки… Но это то, что должна закладывать мать, то, что должен объяснять и показывать отец…
— Демагогия… Я уже слышу, что ты мне рассказываешь о своей работе. Вы сажаете только мелких воришек и бандитов, а «крупная рыбешка» уплывает. Почему бы вам не арестовать всю верхушку мафии? Вы же знаете их всех?..
— Нет доказательств. Сами они редко занимаются чем-то, что оставляет следы. Они только корректируют и планируют… «Грязную работу» выполняют другие… Да и законы несовершенны.
— Опять демагогия. Раз он преступник, значит должен оставлять какие-то следы. Создайте такие законы, чтоб эти «следы» были доказательствами… Завтра я ухожу от тебя, Туманов.
Андрей промолчал. Наташа посмотрела на него с некоторым любопытством — видимо, она ожидала другой реакции на это сообщение.
— Не к Корицыну, — зачем-то добавила она. — Знаешь, кажется, я нашла то, что искала. Он — бизнесмен. Мы познакомились…
— Мне это не интересно, — прервал ее Туманов. — Ты давно предупреждала меня об этом, теперь достаточно сообщить сам факт. Подробности излагать не стоит.
