— Ты так проводишь каждое лето?
— Нет. Я просто сделал себе подарок за то, что вытерпел последние три года учебы. Решил посмотреть мир перед тем, как по-настоящему возьмусь за дело и стану полезным членом общества.
— А с кем ты путешествуешь?
— С самим собой. «Быстрее всех путешествует тот, кто путешествует в одиночку». Знаешь, чьи слова? Тэлбота.
— А кто он такой, этот Тэлбот?
— Я, вот кто. Джордж Тэлбот, из Канады.
— Диди Айн. Я тоже из Канады.
Он подался вперед и протянул ей руку, на которую налип песок.
— Рад познакомиться. Надеюсь, я дал сносные ответы на все твои вопросы?
Но Диди еще не удовлетворила своего любопытства.
— Почти на все, — сказала она. — Только вот насчет газеты… похоже ты большой любитель газетного чтива.
— А, это… — он поднял листы, отложенные в сторону, когда завязался разговор. — Международный раздел Геральд Трибюн. Да, его я читаю всегда. Это самая большая строка расходов моего дневного бюджета, но тут уж ничего не поделаешь. Я могу урезать расходы на питание, как бы высокомерно ни поглядывали на меня официанты, но никогда не позволю себе экономить на газете.
— Почему? — Диди решительно не могла представить себе, как можно предпочесть газетную информацию еде.
— Потому что есть вещи, которых нельзя позволить себе не знать. Я должен постоянно быть в курсе всего, происходящего в нашей стране.
Поначалу Диди никак не могла сообразить, что, собственно говоря, делает этого человека таким привлекательным. У него было стройное и подвижное, без намека на лишний жир тело, худощавое, резко очерченное лицо с волевым подбородком и копна густых, волнистых волос песочного цвета. Когда Джордж оживленно встряхивал головой, волосы падали на лоб и он небрежно откидывал их назад. По отдельности все эти черты не представляли собой ничего особенного, и хотя их сочетание являлось довольно приятным, секрет обаяния Тэлбота заключался скорее не во внешности, а в уверенной манере держаться и остроумии, за которым угадывались дальновидность и рассудительность.
— А ты остановилась в этом отеле? — спросил он.
— Да, — просто ответила Диди. Времена, когда она пыталась выдавать себя невесть за кого, давно миновали. К тому же он видел ее на одном и том же месте четвертый день и едва ли мог принять за такую же охотницу за чужими шезлонгами, как он сам.
— С родными?
— Да.
— И надолго?
— На месяц.
— Ну что ж, теперь мы знаем друг о друге достаточно, так что давай не будем терять вечер попусту. Как ты относишься к мотоциклам? Я взял мотоцикл напрокат: это лучший способ увидеть всю Ривьеру. Хочешь прокатиться?
— Я бы не прочь, — отвечала Диди, — но не сейчас. Не поеду же я в купальнике. Других вещей у меня с собой нет, а взять их сейчас из номера нечего и думать. Отец терпеть не может мотоциклы, а пуще того — мотоциклистов. Называет их всех шпаной и бездельниками. Вот не будет его, тогда другое дело.
— Нет проблем. Прокатимся в другой раз. А сейчас можно просто прогуляться. Давай сходим на пирс, — предложил он, уже приподнимаясь с шезлонга.
Они прошли к самой кромке воды и, свесив ноги, уселись на краю настила из гладких досок. Легкий ветерок приятно ерошил волосы. Сквозь щели между досками можно было легко увидеть прозрачную бирюзовую воду и стайки полосатых рыбешек. Солнце играло на подернутой рябью поверхности, отбрасывая на песчаное дно мелководья волнистые узоры.
Сидя у моря, они, перескакивая с темы на тему, вели легкий, ни к чему ни обязывающий разговор: из тех, которые позволяют получше познакомиться и заинтересовать собой собеседника, не раскрывая перед ним свою душу. Беседа затянулась, и лишь когда великолепное, лучистое солнце погрузилось в море, Джордж проводил ее через набережную Круазье к отелю.
Впоследствии Диди решительно не могла вспомнить, как это вышло, но по дороге он каким-то образом напросился на встречу с ней и ее родителями на их пляже уже следующим утром.
— Ну, и чем ты собираешься заняться, Джордж?
Разговор с ее новым знакомым отец начал с того места, на котором остановился прошлым летом, расспрашивая Тони. Он не любил ходить вокруг да около, не собирался разводить церемонии и спрашивал о том, что действительно интересовало его в мужчине. На встречу с Айнами Джордж явился не через барьер, своим обычным путем, а, будучи гостем постояльцев отеля, открыто спустился на пляж по сходням. Сейчас он сидел в шезлонге рядом с ее отцом, держа на весу заказанный для него виттель. Хелен Айн в тени пляжного зонтика внимательно читала «Пари Матч». Диди, закрыв глаза и раскинув руки, лежала на спине, прислушиваясь к убаюкивающему шелесту набегавших на прибрежную гальку волн Средиземного моря и разговору двоих мужчин.
— Работать в правительстве, — прозвучал незамедлительный и прямой ответ.
— Мне нравится, когда человек точно знает, чего он хочет. Но хотеть мало: откуда у тебя уверенность в том, что тебе представится такая возможность?
— Я уже являюсь вице-президентом Лиги молодых либералов Канады, причем занял эту должность до того, как поступил в Стэнфорд. Организационный комитет последнего съезда попросил меня вернуться, чтобы заняться выдвижением делегатов, и я обеспечил прохождение всех кандидатов до единого. В молодежном парламенте меня избирали премьер-министром. Я изучал политические науки, возглавлял студенческие политические организации, и все семь лет обучения в университете состоял в политических дискуссионных клубах. Вот такие дела. Конечно, в политике ни в чем нельзя быть уверенным, но мне кажется, что для начала у меня не такие уж плохие позиции.
— Стало быть, тебя привлекает власть. Ну что ж, дело неплохое.
— Нет, не власть сама по себе. К тому же реальная власть у нас принадлежит средствам массовой информации, особенно телевидению. Журналистам и ведущим, которые воздействуют на подсознание людей, исподволь внушая им, как думать, за кого голосовать… В политике меня привлекает не столько власть, сколько возможность принести пользу обществу. Вносить свой посильный вклад… Моя докторская диссертация в Стэнфорде называлась «Организация государственного управления в новообразованных африканских странах». Я предложил модели, в соответствии с которыми следует формировать правительственные структуры в таких государствах.
— Вот как, ты к тому же идеалист. Для политика это небезопасно.
— Я — тот, кого вы могли бы назвать идеалистом, стоящим на твердой почве. Идеалистом-прагматиком, если вам нужен ярлык. Свои возможности я оцениваю трезво, но у меня определенные способности и желание, если повезет, показать это на деле. Работая на благо моей страны.
— А когда собираешься вернуться домой?
— Это моя последняя поездка, во всяком случае, на некоторое время. Конечно, было здорово получить стипендию Вудро Вильсона и поучиться в Стэнфорде. Там отличные профессора… Да и погода в Калифорнии не то, что дома, — добавил он с заразительной улыбкой. Эта ремарка, как впрочем и предыдущие, были обращены непосредственно к ее отцу. — Но я хочу вернуться в Канаду. Взяться за дело. Намерен, если можно так выразиться, репатриироваться в Оттаву.
Джордж поднялся и поставил свой напиток на отделанный шпоном низенький, высотой по колено, столик, стоявший между собеседниками: крошечный выступ с краю не позволил бутылке соскользнуть и упасть в песок.
— Ты патриот. Хочешь вернуться к своим корням. Мне это нравится.
Мистер Айн пригласил Джорджа составить ему и его семье компанию за ланчем в пляжном кафе, и тот с благодарностью принял приглашение.
— Что тебе заказать, Джордж? — спросил отец Диди, заметив, что молодой человек даже не заглянул в меню.
— Меня устроит все, что закажете вы, сэр.
— Хорошо. Тогда мы закажем печеночный паштет и морского окуня. На четверых. И чтобы было две рыбины, а не одна здоровенная… Так вкуснее, Джордж. Само собой, мое обычное вино: Эвиан и Балуа. Ну и малину.
— Стэнли, спасибо, но я обойдусь без десерта, — вмешалась его жена. — Мне только мой обычный кофе с молоком.
— Не нужно малины для миссис Айн, — сказал он, внося поправку в заказ. — Просто кофе с молоком. И подайте его после ланча. — Мистер Айн доверительно подался к Джорджу и добавил: — Моя жена, она сущий хамелеон. В какую бы страну ни попала, мигом перенимает местные обычаи по части еды. Хелен, дорогая, верно я говорю? — Он любовно потрепал ее по плечу. — Кто хочет что-нибудь еще?
Джордж не отказался ни от чего, предложенного отцом. Если он и имел привычку экономить на еде, то явно забывал о ней, когда его угощали.
В три часа родители поднялись, чтобы, как всегда, уйти с пляжа.
— Ну а вы, молодежь, — сказал отец Диди, повернувшись к Джорджу, — чем собираетесь заняться вечером?
