Мало того что Лоренс, выросший в пустыне во всех смыслах слова, получил докторскую степень по международным отношениям, так еще и не сразу устроился на работу. Первые три года, что они прожили вместе, он отсылал резюме во всевозможные университеты, журналы и аналитические центры и работал в книжном магазине. Иногда издания печатали его статьи, но, по большей части, это были три года непризнания. Все выходные он проводил с сердитым лицом перед телевизором, просматривая все матчи по гольфу. В те времена у них не было оснований предполагать, что однажды в их ящик опустится белый конверт с почтовой маркой с изображением королевы Елизаветы. Пока все непредвиденные расходы, даже сломанный тостер, вели к финансовому кризису.
Что касается Ирины, ее путь к иллюстрациям детских книжек был отнюдь не гладким и прямым. Комплексовавшая из-за кривых зубов девочка росла замкнутой и большую часть времени проводила рисуя в одиночестве в своей комнате. С десяти лет она вела личный дневник в картинках, сопровождая их краткими подписями («Ирина должна на цыпочках пройти мимо дураТСкой студии, иначе случится беда»; «Мамины ученики так много о себе вААбражают»). Самовлюбленные, склонные к драматизму родители начисто отбили в ней любовь к искусству, поэтому она не думала о поступлении в Куперовский союз или Институт Пратта, а немного лениво выбрала Хантер-колледж, предпочтя специальность, связанную с русским языком. Первые доходы ей приносили переводы скучных русских текстов по сейсмологии, иллюстрациями же она занялась случайно.
Когда ей было уже около тридцати, она жила в Верхнем Вест-Сайде с угрюмым, почти разведенным мужчиной по имени Каспер, разочаровавшимся в жизни создателем романов (если такие встречаются), и воспитывала с ним его семилетнюю дочь. Вдохновленный библиотечными книгами, которые брал для своей дочери, романтик-новеллист неожиданно пришел к выводу, что рынок художественной литературы для детей является тем Клондайком, где они смогут добыть золото. Поскольку Ирина продолжала рисовать вечерами в альбоме, он предложил ей сотрудничество.
Будучи убежденным, что никогда не рано приучать детей к жизни в «реальном мире», Каспер написал историю о мальчике по имени Спакер (анаграмма собственного имени), больше всего на свете желавшем выиграть эстафету по бегу в мешках на день спорта в школе. Мальчик ежедневно тренировался во дворе (Ирина изобразила его не только в обычном мешке из-под картошки, но и в пакетике чипсов, походном спальном мешке и красивом пакете из магазина «Забар» — ей казалось это очень весело). Но настал решающий день, и Спакер не выиграл эстафету. Он даже не занял призового места. Каспер отказывался завершить рассказ концовкой, представляющей проверенную временем мораль о том, что дело не в победе, а в участии. Он был твердо убежден, что история не должна намекать на то, что Спакеру нужно усиленно тренироваться и тогда на следующий год он сможет победить. Скорее он пытался показать, что хотя Спакер и старался, но его стараний оказалось недостаточно, чтобы стать лучшим. Так бывает. Каспер не желал, чтобы его герой учился проигрывать с достоинством или терял веру в значимость бега в мешках в целом. Идея Каспера заключалась лишь в том, чтобы сообщить ребенку, что он не всегда получит в жизни то, чего хочет, и точка. Ирина считала это несколько жестоким. Пока она старалась придумать название, например «Проигравший и Паровозик, который не верил в себя», Каспер назвал рассказ «Бег в мешках». Название не показалось ей привлекательным.
В публикации Касперу было резко отказано, однако, к ее удивлению, редактор в «Фаррар, Шраус и Жиру» заинтересовался иллюстратором. Это привело не только к разрыву отношений с Каспером, но и к смене рода деятельности — желание рисовать карандашом победило необходимость переводить тексты о новой глобальной тектонике.
Все складывалось непросто. Некоторое время ей приходилось иллюстрировать все, что предлагали, некоторые проекты так и не увидели свет. Даже сейчас после восьми опубликованных книг ее имя не было широко известно. Работу она не бросила только благодаря терпеливому восхищению ее рисунками Лоренса.
Ей не оставалось ничего иного, как прозябать в творческом забвении. Теперь в возможности оплатить телефонный счет нет ничего удивительного, кроме того, что делать это крайне скучно.
Но в сфере романтических отношений Ирину смущало то, что люди предпочитают все время быть начеку, словно ожидая угрозы от партнера. Что плохого в вашей уверенности, что он вечером непременно вернется домой? Ирина чувствовала себя в безопасности в самом широком смысле слова благодаря прочной связи с Лоренсом. Соединяющая их веревка представлялась ей надежной, как канат океанского лайнера, — стальной трос толщиной шесть дюймов давал ей уверенность в том, что Лоренс никогда ее не бросит.
Он никогда ей не изменял. Ирина не просматривала его письма и не рылась в карманах не потому, что была доверчивой или боялась быть пойманной, просто знала, что ей нечего искать. В свою очередь, она была уверена, несмотря на предательское июльское искушение, что никогда не сможет уйти от него. Если исключить возможность автомобильной аварии, они будут стареть вместе, и это было не стремление, а факт. Ирина готова была спорить на что угодно. Они вместе, поэтому будут в безопасности, даже если Лоренс потеряет работу, а у нее сократится количество заказов.
Будь она проклята, если понимает, почему человек, проснувшись, начинает рычать: «Хорошо, и кто это?» Она вряд ли сочла бы пустяком его поспешное желание убежать с обещанием больше никогда не возвращаться.
Итак, просматривая счета за электричество, Ирина анализировала: можно ли считать их вчерашний разговор о браке скандалом? Самым поразительным было то, что она очень надеялась, что это был именно скандал. Удивительно, но она жаждала конфликта, надеясь придать их отношениям изюминку, отличавшую кусок мяса от порции мраморной говядины. Все же случаи шумных ссор в их жизни были слишком редки.
Ей вспомнилась одна из-за итальянского кофейного столика зеленого мрамора, который она увидела в «Оксфаме» в Стритхэме. Тогда Лоренс воспротивился покупке с неожиданным напором, объясняя это тем, что, судя по ее описанию, вещь слишком кричащая. Ирина купила столик вопреки яростным протестам Лоренса, но доставщик оставил его в подъезде. Лоренс в знак протеста отказался ей помочь, и она одна тащила тяжелую мраморную столешницу вверх по лестнице к их квартире. Как только она поставила его у дивана, Лоренс смущенно пробормотал:
— Да. Он сразу придал интерьеру комнаты законченный вид, правда?
Когда Лоренсу предложили место в Лондоне, она, разумеется, была за него рада, но одновременно немного раздражена, что имела право голоса в решении этого вопроса, несмотря на ее привязанность к Нью-Йорку. Однако довольно скоро Ирина полюбила Лондон, вошла во вкус жизни за границей и радовалась, что Лоренс поступил правильно, приняв предложение.
Таким образом, они быстро пришли к соглашению и разобрались с приоритетами: кто в чем главный. Правило действовало благодаря разделению территории. Ведь отношения многих супругов похожи на вражду крупных колониальных держав, отстаивающих завоевания. Как Германия управляла Танзанией, а Бельгия Конго, Ирина отвечала за эстетическую сферу, а Лоренс за интеллектуальную. Она с полным правом рассуждала о чудовищных работах претендентов на премию Тернера в галерее Тейт, он же со знанием дела критиковал новых лейбористов за политику в отношении эмигрантов.
Похоже, их мирные времена изжили себя. Впрочем, ее детство в доме с постоянно конфликтующими родителями не было безоблачным. Осколки фарфора могли придать остроты ощущениям, но лишь оставили горечь от невозможности унаследовать прекрасные творения китайских мастеров, которые бабушка с невероятным трудом вывезла из Советского Союза в чайной коробке, когда они бежали от гитлеровской армии в русский анклав в Париже. Пошла бы ее мать на все трудности, связанные с перевозкой сервиза в США, лишь для того, чтобы потом бросаться в мужа фарфором самого высокого качества? Невозможно представить, что китайский сервиз, переживший крушение империй, разлетелся вдребезги из-за никчемного брака.
Родители Ирины ругались в основном из-за денег — например, когда отец отказался продавать страховку, когда выступления не приносили ему достаточно средств, чтобы Раиса купила себе в магазине «Сакс» модное платье за триста долларов. Случались скандалы, спровоцированные самой Раисой, когда отец испытывал недостаточно, по ее мнению, сильный приступ ревности, слушая разговоры о красивом вдовствующем отце одной из студенток, часто звонившем матери из Калифорнии. Они с трудом переносили друг друга. Порой даже незначительные разногласия обнажали эту горькую правду, Ирина не стремилась к «бурным романтическим отношениям» из-за опыта излишнего волнения, вызывавшего тошноту.
