Однако дома Игнат обнаружил не шелковую, а злую, встревоженную Полину, которая нервно маршировала по комнате, не находя себе места.
— У меня тяжесть в желудке, хотя принял ферменты, — пожаловался Игнат.
— Пройдет, — отмахнулась Полина.
— И давление сегодня прыгало.
— Из-за погоды, не страшно.
Даже не стала ему мерить давление! Игнат обиделся, поджал губы, сел в кресло, скрестив руки на груди. Ненадолго же хватило Полины! Снова перед ним была прежняя мегера. Он думал, Полина обольет ему слезами грудь в благодарность за то, что бросил любовницу, остался в семье. А жена и думать забыла и про его здоровье, и про большую жертву. Ее что-то тревожило. Игнат специально не спрашивал, пусть помучается.
Полина не замечала его напряженной позы, сурового лица, выразительного молчания.
— Случилось такое! — затряслась она в гневе. — Как обухом по голове, выстрел из-за угла. Кошмар! Эта гнида, сволочь…
Последовал ряд нецензурных определений, от которых Игнат брезгливо сморщился, но Полину реакция мужа на грубую брань не волновала.
Она набрала побольше воздуха в легкие и выпалила:
— Антон Белугин выложил в Интернете свой роман. Мало того! Он дописал главу про меня. Выставил меня ведьмой, которая угли в рот запихивает, пляшет под бубен, летает на метле…
— Да? — невольно рассмеялся Игнат.
— Да! — огрызнулась Полина. — Ты не представляешь, каких он гадостей насочинял.
— Почему же? Могу представить, исходя из бреда остальных глав.
— Он написал, что мое лицо — маска, а на самом деле я выгляжу как столетняя старуха! Тебе весело? — взвизгнула Полина.
Она смотрела на мужа с ненавистью, словно это он был автором злополучного романа.
«Не поторопился ли я расстаться с Цветиком? — мелькнула у Игната мысль. И тут же он себя одернул: — Я все сделал правильно. Цветик и ребенок — это очень хлопотно при моем здоровье. И потом, дважды в один поезд я никогда не сажусь».
— Тебя он тоже, кстати, похоронил, — злорадно усмехнулась Полина. — Полуживым тебя бросили в яму с известью.
— Первой-то ты меня похоронила, — напомнил Игнат. — Я не суеверен. Но, говорят, человек, которого записали в мертвецы, проживет долго.
— У меня складывается впечатление, что ты недооцениваешь возникшей проблемы.
— Не рой другому яму, — попенял Игнат. — Это была твоя идея с романом, и только твоя. Не хватило ума обуздать свою патологическую ревность. Думала, что действуешь изощренно и хитро, что нашла оружие против меня, а в итоге сама по уши в дерьме.
— Оружие сработало. Но сейчас не об этом речь. Ты понимаешь, что белугинский опус прочитали десятки или даже сотни людей? Пошли сплетни, за нашей спиной шушукаются, мне ухмыляются прямо в лицо. В офисе каждая букашка смеется в тряпочку. Ты отдаешь себе отчет в последствиях?
Игнат задумался. Несколько минут он сидел нахмурившись. Полина нетерпеливо ждала. Игнат умный, он придумает, как выкрутиться из этой ситуации с минимальными потерями. Но Игнат вдруг встал и, ничего не говоря, пошел в глубь квартиры. Полина растерялась, потом рванула следом.
— Что ты решил? — спрашивала она в спину мужа. — Куда ты?
— В душ.
— Но что мы будем делать?
— Лично я еду в санаторий.
— В какой санаторий?
Игнат распахнул дверь ванной, остановился на пороге и повернулся к жене:
— Мне врачи рекомендовали курортное лечение. Подберу себе хороший санаторий в Швейцарии.
— А я? — опешила Полина.
— Ты заварила кашу, — пожал плечами Игнат, — ты и расхлебывай.
Он захлопнул дверь перед носом Полины и повернул защелку.
Утром Антону Белугину позвонила мама. Она расспрашивала о романе, просила почитать, спрашивала, верно ли, что он вывел Игната Куститского и Юлю и все про них рассказал? Антон отнекивался, говорил, что обязательно даст почитать, когда полностью отредактирует рукопись. Делать этого он не собирался, потому что некоторые эротические сцены могли привести маму в ужас. Антон сказал, что спешит, опаздывает на работу, но мама все-таки успела его предостеречь: если он случайно обидел Куститского, то пусть будет готов к неприятностям, Юля считает, что ему лучше на время уехать куда-нибудь.
— Куститский давно умер, — отмел мамины опасения Антон.
— Очень даже жив. Юля сказала, что слух о его смерти был ошибочным.
— Хорошо, мама, я понял. Пока!
Антон нисколько не испугался: жив Куститский или помер, для литературной славы «Скелетов» не имело значения. Сейчас только она волновала Антона.
Антон вышел из своего подъезда, сделал несколько шагов. С лавочки поднялся пожилой мужчина и преградил ему путь.
— Белугин?
— Да.
— Антон Белугин? — уточнил мужчина.
— Да. А в чем, собственно…
Мужчина неожиданно замахнулся, точно и сильно заехал Антону в глаз. Дядька был староват, но бил как профессиональный боксер. Антона швырнуло назад, он налетел на невысокую ограду палисадника и упал в кусты, ломая ветки и царапая лицо.
— Убить тебя мало, — сказал дядька, подойдя к ограде.
Антон испуганно свернулся калачиком, подтянув коленки и прикрыв руками голову. Ожидал серию новых ударов.
— Убить бы, — повторил мужчина, — да руки марать противно.
Приподняв локоть, Антон зыркнул непострадавшим глазом: дядька удалялся в сторону автобусной остановки. «Куститский прислал покарать меня? — размышлял Антон, выбираясь из палисадника. — В таком случае я еще легко отделался».
Антон ошибался. Это был Николай, муж Елены Храпко. Его настолько возмутили измышления Белугина, что он не сдержал слова, данного жене, — не трогать журналиста — и наказал его просто, ясно и по-мужски.
На работу Белугин опоздал, потому что пришлось переодеваться, обрабатывать царапины перекисью.
Возникла мысль пойти к врачу, потому что глаз заплывал багровой опухолью. Взять справку о нанесенных увечьях, сказаться больным, вернуться домой, открыть на своем сайте раздел «Гонения», в котором описать, как его избивали за правду. Он уже и гениальную фразу придумал; «Если ты разворошил осиное гнездо, будь готов к ядовитым укусам пчел». Между осами и пчелами Антон большой разницы не видел.
Но тут позвонил Олег Павлович:
— Где тебя носит? Пулей в редакцию!
Что-то в интонациях начальника подсказало Антону, что лучше не игнорировать этот приказ.
Часом раньше у Олега Павловича состоялся крайне неприятный разговор с главным редактором. Главный метал молнии, хотя был человеком старой закваски и не склонным к бурным эмоциям.
— Читал, что твой недоносок наваял? — кипятился главный редактор.
— Читал, — кивнул Олег Павлович. — Графоман он и есть графоман. Сейчас их в журналистике пруд пруди.
— Меня чужие заводи не колышут! — бил по столу кулаками главный. — Меня это болото волнует!
— С чего ты так раздухарился? Сочинил мальчишка бредовый роман, чем бы дитя ни тешилось.
— Да ты знаешь? Да ты не знаешь! — вскочил главный и подбежал к Олегу Павловичу. — У него главный герой — Куститский! Это большая шишка в Москве. А партнер Куститского — Скворцов.
— Наш Скворцов? — ахнул Олег Павлович.
— Наш! — потыкал пальцами в пол главный. — Строительная фирма «Золотой ключ».
— Погоди! Белугин под настоящими именами… про живых людей написал?
— А я тебе о чем говорю? Живее не бывает. Мне уже звонил Скворцов. Намекнул, что если не разделаемся с Белугиным, то рекламы «Золотого ключа» нам не видать. Олег, ты представляешь, что это значит? Они дают полосную рекламу раз в неделю! Скворцов шепнет паре-тройке своих корешей, и те тоже покажут нам фигу. Мы окажемся в большой финансовой заднице. Мы уже полутрупы. Куститский нас вообще в асфальт закатает вместе с дебилом, который возомнил себя писателем. Честно говоря, осуждать этих мужиков язык не поворачивается. Если бы кто-то вздумал из моей жизни сделать посмешище, я бы ему мозги с кишечником местами поменял.
— Бесполезно. У них именно такая анатомия. Что же делать?
— Первым делом уволить Белугина, — вернулся за свой стол главный. — Причем уволить задним числом. Когда он разместил свой роман в Интернете?
— Недели две назад.
— Значит, уволить за три недели. А потом пойду кланяться рекламодателям и посыпать голову пеплом. За что такое на старости лет? У меня два инфаркта, у тебя язва…
— Старые лошади-трудяги. Хомуты снять — быстро копыта откинем.
Они понимающе переглянулись. Любимая работа была и смысл, и жизнь, и судьба.
Когда Антон пришел в редакцию, Олег Павлович спросил его:
— Это правда, что ты в своем романе вывел реальных здравствующих людей?
— А что такого? — с вызовом ответил Антон.
— Ничего. Тебя главный ждет.
«Если у человека нет совести, — думал Олег Павлович, — то ее не вырастить. Хотя в прежние времена почему-то получалось».
