В этот момент допотопный скрипучий лифт содрогнулся всем своим немощным телом и резко остановился. Когда медлительные створки дверей, наконец, разошлись с глубоким вздохом, оказалось, что им еще предстоит подняться по винтовой лестнице на чердачный этаж, где расположен был их номер. Кровать под скошенной чердачной крышей оказалась не такой уж узкой, но она выглядела слишком хлипкой и пугливо вздрагивала от малейшего касания. Тогда Инге стряхнула локтем нетерпеливые пальцы Ури, вытащила из стенного шкафа большое пуховое одеяло и бросила его на покрытый потертым ковром пол. Ури показалось, что еще никогда они не любились так долго и сладко, как на этом чужом одеяле, наспех брошенном на потертый ковер в незнакомой комнате в центре незнакомого, залитого дождем города.
Он так бы и заснул на этом одеяле, если бы Инге не заставила его подняться и лечь на кровать. Уже окончательно проваливаясь в наполненный шорохами дождя сон, Ури почувствовал, как Инге накрыла его одеялом и прикорнула рядом с ним. И тут же где-то под окном взревели трубы, громко грянул оркестр и загремели барабаны. Ури спросил сквозь сон: "Что это?" и открыл глаза -и в комнате, и на площади было тихо. Тишину нарушал только монотонный перепляс дождевых капель на наклонном стекле чердачного окна. Рука Инге успокоительно легла ему на веки: "Спи, спи, все в порядке."
И он заснул, чтобы тут же проснуться от чудовищного рева сотен моторов. Это уже был не сон. Можно было подумать, что все припаркованные вдоль улиц города автомобили рванули с мест одновременно. Ури вскочил, подошел к окну и распахнул набухшую от дождя раму: хоть дождь лил с прежней силой, там внизу, на площади бурлил человеческий водоворот - среди отъезжающих машин бойко сновали летучие отряды разноцветных зонтиков, театрально подсвеченных бесчисленными фарами. Громкие голоса и всплески звонкого смеха взлетали над площадью, перекрывая рев моторов и отрывистое кваканье предостерегающих клаксонов. Ури зачарованно следил, как непредсказуемые группы зонтиков дружно, словно по команде, захлопывались и ныряли в темные утробы машин, которые тут же срывались с мест и исчезали в лабиринте вытекающих из площади улочек.
- Откуда они все выскочили? - спросил откуда-то из темноты голос Инге.
Захваченный стремительным ритмом театрального разъезда за окном Ури даже не услышал, как она подошла и встала за его спиной. Ладонь ее легла ему на плечо, легко пробежала по крутым мускулам предплечья и ласкающими круговыми движениями спустилась в чувствительное углубление подмышкой.
- Может, они были в соборе? - предположил Ури.
- Вряд ли. Собор бы их всех не вместил. А кроме того, что они там так долго делали в темноте?
- Ну значит, они летали куда-нибудь по-соседству на местный шабаш ведьм.
А тебя не пригласили из-за меня, чтобы ты в другой раз осторожней выбирала себе попутчика.
Она засмеялась и уткнулась носом ему в плечо. Тогда он слегка откинулся назад и прижался к ней спиной, сливаясь с ней в одно существо и чувствуя, как на него снисходит покой и благодать. Опасаясь эту благодать нарушить они молча застыли у открытого окна, высоко-высоко над веселым балаганом на площади.
Не прошло и пяти минут, как площадь опустела и затихла. Она выглядела такой же пустынной и мокрой, как до всей этой кутерьмы, если не считать того, что раньше потоки дождя плясали на лакированных крышах машин, а теперь на отполированных веками булыжных плитах. Только несколько машин,
- их фургон и еще с пол-дюжины, не больше, были рассеяны по булыжному простору между отелем и собором.
Инге потянула Ури за руку:
- Пошли спать, представление окончено.
- А может, нам все это привиделось и никого тут не было? - спросил Ури закрывая окно.
- А машины куда делись? Машин-то ведь было полно!
- Ну, не знаю, может, какое-нибудь другое чудо. - упрямо сказал Ури. - Когда-то в детстве я читал сказку про мальчика, перед которым из глубин океана вдруг возник затонувший много веков назад прекрасный город, полный людей, лошадей, лавок с товарами. Люди умоляли мальчика купить у них что-нибудь за одну монетку, и это бы их спасло, но пока мальчик рылся по карманам в поисках монетки, время прошло и город опять на много веков ушел обратно под воду. На поверхности океана остались только какие-то жалкие обломки, недостойные затопления. Совсем как тут.
- Ладно, утром мы все выясним, а сейчас давай спать. - сонно сказала Инге, поплотней натягивая одеяло и Ури тут же заснул, как будто его выключили.
Утром, когда он проснулся, Инге не было ни в комнате, ни в ванной, зато за окном в совершенно безоблачном небе нежно сияло нежаркое европейское солнце. От вчерашнего проливного дождя не осталось никакого следа, разве что все дома и деревья, окружающие площадь, выглядели как-то по-особому свежими и умытыми. Не успел Ури принять душ и одеться, как на лестнице весело зацокали каблучки Инге, и через секунду она появилась в дверях, тоже по-особому свежая и умытая. Ури уставился на нее, не узнавая - он, привыкший видеть ее в домашней одежде в свинарнике или на кухне, даже не предполагал, как элегантно она может выглядеть в светло-сером костюме и в открытых светлых туфлях, подчеркивающих ее высокий подъем и изящные линии щиколоток.
- Ну знаешь, - притворно ужаснулся он, - за такой красоткой я даже шлейф недостоин носить!
Инге игриво приподняла край своей едва доходящей до колен юбки:
- Я думаю, проблему шлейфа мы можем считать решенной. Так что пошли скорей, я покажу тебе, чем вчера ночью занимались под дождем многочисленные гости этого города.
Отмахнувшись от требования Ури сперва выпить кофе, она потащила его за руку вниз - сперва по винтовой лестнице, а потом, минуя закрытые створки допотопного лифта: "Ну его к чертям, его целый год придется ждать!", по деревянным лакированным ступеням парадной лестницы, все шесть этажей бегом.
Ури больше не возражал, его тоже захватил напор ее энергии, он бежал вслед за ней и беспричинно смеялся, как не смеялся уже давно, с того самого проклятого дня, который он привык считать последним днем своей жизни.
Деревянные ступеньки весело мелькали у него под ногами и он милостиво подумал на бегу, что хорошо бы порадовать этим старушку Клару, такой он был сегодня добрый.
Смеясь они вырвались из дверей отеля на оттороченный старинными домами каменный простор перед собором. Только сегодня при свете дня Ури смог по-настоящему оценить гармоничную красоту взлетающего высоко в небо готического гиганта. Но Инге не дала ему остановиться, чтобы рассматривать детали.
- Потом, потом, - повторяла она. А сейчас пошли со мной и ты увидишь такое!
Они пересекли площадь и, обогнув собор, неожиданно оказались на вершине пологого холма, сбегающего вниз к извилистой реке, которая то тут, то там проглядывала серебристо-синими кляксами среди густой зелени прибрежного парка. От реки вверх по холму причудливым веером разбегались улицы старого города, а прямо у них из-под ног навстречу городу спускался грандиозный каменный амфитеатр, напомнивший Ури римские амфитеатры, рассыпанные по склонам холмов у него на родине.
- Оказывается, сейчас в Байерхофе проходит ежегодная Театральная Неделя. Вот здесь, - Инге показала на уходящие далеко вниз ступени амфитеатра, - вчера с девяти часов вечера до трех часов ночи сидели зрители, а там, на дне, видишь? - была сцена и шел спектакль, в котором было занято сорок пять актеров и большой оркестр.
Ури посмотрел вниз, туда, где амфитеатр замыкала обширная круглая площадка, почти что площадь:
- Под проливным дождем?
- Под проливным дождем. Лучший берлинский театр давал "Трехгрошовую Оперу" Брехта. А мы были совсем рядом и пропустили!
- Зато мы видели театральный разъезд. Это тоже было шикарное зрелище. Ну, и кроме того...
Инге прижала палец к его губам:
- Т-с-с! Я помню, что мы делали кроме того.
Но все же она еще немного погоревала, что они, как последние растяпы, не заметили спектакль, который шел прямо к них под окном, и согласилась, наконец, идти пить кофе. Они уже направились было обратно к отелю, но не успели еще обогнуть собор, как за спиной у них раздался дробный топот бегущих ног, и на них обрушился ураган вскриков, взвизгов, пронзительно терпких духов, крылатых рукавов, мокрых поцелуев, порхающих ладоней и острых локтей.
- Вы тут?
- Какая встреча, какая встреча!
- Давно вы тут?
- И надолго?
- Ах, какая радость!
- Где вы остановились?
- А мы неподалеку!
- Чудо, просто чудо!
Конечно, они должны были быть здесь, в самом водовороте культурной жизни, - неразлучные Вильма и Доротея, а как же иначе? Они даже принарядились по такому случаю - сменили драные джинсы и майки на короткие плиссированные юбочки и кокетливые блузки с кружевными оборками у ворота и по краю крылатых рукавов. Блузки были совершенно одинакового покроя и отличались только цветом - у Доротеи белая, а у Вильмы черная, тогда как юбочка у Доротеи была черная, а у Вильмы белая, что превращало их самих, когда они стояли рядом, в настоящее произведение искусства. Картинно стоя рядом и обвивая друг друга тонкими руками они потребовали, чтобы Инге и Ури доложили им немедленно, что они уже видели, а что только собирались посмотреть. Узнавши, что Инге и Ури еще не видели ничего, любвеобильные лесбиянки пришли в восторг и объявили, что они сами им все покажут.
