К концу книги каждый из героев сформулировал для себя, чем станет заниматься в жизни. Клэр с веткой будет кружить в песках, исступленно ища под землей воду. Дег примется сажать в пустыне цветы. Энди надеется, что к нему что-то слетит с неба – либо молния, либо пеликан с серебристой рыбешкой. В начале повествования юный Энди лежал на зеленом поле и смотрел на солнечное затмение. В финале мы видим его на другом поле – выжженном, зимнем – под сенью зловещей, похожей на атомный гриб тучи. Но на это черное поле слетает белая птица и, скажем так, официально закрепляет переход Энди во взрослость.
Сцена в духе сентиментально-коммерческих самоучителей: Как найти своего ангела-покровителя. Но – в том-то и секрет писательского обаяния Коупленда и вообще секрет прелести культуры-Икс – это благословение выглядит абсолютно естественно. Не в последнюю очередь именно потому, что в тексте (и в сознании героев) отсутствуют прямые отсылки к каким бы то ни было традициям. Острое неприятие штампов разлито в самой атмосфере книги – и потому-то сюжетные ходы, которые в другой, принадлежащей к нормальной литературе книге показались бы надуманными, здесь работают. Как резюмировал Энди свой побег из покоев японского магната: Искренних порывов нечего стыдиться.
Пожалуй, единственный деятель так называемой общечеловеческой культуры, которого у Коупленда все-таки цитируют в открытую. – это Рильке. И не зря. Действие Поколения Икс и Записок Мальте Лауридса Бригге происходит в одном и том же мире – мире обостренных переживаний, где ничто не существует просто так. В каждом прохожем, в каждой детали мира внешнего герой видит себя, аллегорию своей трудной судьбы. Каждый шаг– инициационное испытание.
Подыскивая Коупленду аналог среди уже известных аудитории писателей, рецензенты журналов Космополитэн и Тайм-аут остановили свой выбор на Сэлинджере (Коупленд – что-то вроде современного Сэлинджера, сидящего на расширяющих сознание наркотиках). И действительно, вся история поездки Клэр в промерзший рождественский Нью-Йорк – это миниатюрный римейк Над пропастью во ржи. Общее ощущение холода, фальши, потаенного неблагополучия вроде бы благополучных нью-йоркцев (Тобиаса и его матери). Искать воду в пустыне или дежурить над пропастью во ржи – это одно и то же. А чисто иксерская привязанность Холдена Колфилда к его странному головному убору – охотничьей шапке?
Всякое впечатление, всякую мысль Холден прежде всего проверяет на искренность. Брехня, фальшь, кретины, – слышим мы постоянно. И для иксеров смертный бой со штампами – этим враньем в квадрате – стал, как уже говорилось, главным делом. Но здесь же мы обнаруживаем и одно радикальное отличие. Холден зациклен не только на своих мыслях, но и на своем чувственном восприятии. Его неистовство в значительной мере объясняется этим болезненным раздражением органов чувств, не выдерживающих запахов и картин реальной, немытой жизни. По сути, за этим стоит неистовство плоти – явление, принципиально чуждое героям романа Коупленда. Инициационные испытания не затрагивают их тел. Возможно, таким образом они бессознательно обособляются от предыдущего поколения – нынешних лысохвостиков, в молодости пытавшихся обрести себя и общечеловеческую гармонию на путях свободной любви. Пожалуй, к иксерам ближе герои зрелого Сэлинджера – Глассы, умеющие воспринимать жизнь с иронией и любовью, не срываясь на пафосную ярость.
Тем временем пресловутое поколение потихоньку взрослеет и перерастает миф о самом себе. Летом 1997-го в Тайм появилась статья, разоблачающая миф об иксерах, – социологические опросы показали, что они смотрят на вещи трезво и стремятся прежде всего к материальному благополучию, ради которого готовы поступиться любыми принципами.
Иксеры не только мечтают, но и действуют – чтобы высокомерные старшие ими не помыкали, они создают собственные фирмы. Некоторые процветают. Тайм с придыханием повествует о сказочно богатых 26-летних. Обозреватель Тайм объясняет это тем, что иксеры выросли при рейгановской администрации, с малолетства впитав в себя ее негласный лозунг: Сам о себе не позаботишься – никто о тебе заботиться не будет. Они не доверяют ни правительству, ни родителям, а потому стараются решать свои проблемы самостоятельно. Возможно, именно благодаря их усилиям экономика США пошла на поправку и сейчас, по оценкам экспертов, во многом напоминает последний золотой век – начало 60-х.
Сложно сказать, есть ли у нас аналоги коуплендовскому поколению Икс. Стопроцентных, видимо, нет. Иксерство в России как бы размазано по разным эпохам. Голова – в поколении дворников и сторожей конца 70-х – начала 80-х, с его лирической созерцательностью и сомнениями в себе. А хвост – вероятно, в душах нынешних двад-цати-с-чем-то-летних. Закончим словами иксера нашего времени и места Ивана Охлобыстина: Кризис как таковой -он в том, что я и мои друзья уже достигли определенного возраста, но как бы продолжаем барахтаться в неотчетливо оформленном времени. То есть раньше, например при сталинизме, кто-то строил всякие ГЭС, кто-то сидел в ЦК, кто-то – на Колыме, но это было поколение. А сейчас – смутные времена, нет формации, то есть река как бы изменила русло, прежний мост оказался проложенным посуху, а новый еще не построен. И свайки переносятся туда, где теперь река. Но еще нет платформы, и мы стоим, как одинокие столбики, мы вынуждены оставаться наедине с самими собой и не можем объединиться в поколение…
ИЛЬЯ КОРМИЛЬЦЕВ
ПОКОЛЕНИЕ ИКС: ПОСЛЕДНЕЕ ПОКОЛЕНИЕ?
В демократических обществах каждое последующее поколение – это поколение людей нового типа.
Алексис де Токвиль
КОУПЛЕНД ДУГЛАС (род. 1961 г.) На полях этого текста цитируются словарные статьи из справочной энциклопедии Alt. Culture (London, 1995), в которой собраны описания нескольких сот реалий, персоналий и понятий, прочно вошедших в альтернативную культуру 90-х. Книга эта представляет собой также и путеводитель по Интернету: в конце большинства словарных статей приводится электронный адрес, по которому можно получить более полную информацию.
Уроженец Ванкувера (Канада), чья писательская карьера началась с внушительного аванса (22 500 долларов), полученного им за будущую книгу, задуманную как документальное повествование о его поколении. Вместо этого К. написал Поколение Икс – роман, полный тонких наблюдений с опорой на маргинальную эстетику, в центре которого – судьба трех неудачников. К 1995 г. книга с подзаголовком Сказки для ускоренного времени была продана в количестве 400 тыс. экземпляров. Из культового текста, слухи о котором передавались из уст в уста, роман превратился в явление культуры, а его заглавие дало имя новой эре в молодежной культуре. К. упрочил свою репутацию, опубликовав ряд интересных и основательных эссе в таких изданиях, как, например, Нью ри-паблик, а также усовершенствовал свой минималистский стиль в романах Планета Шампунь и Жизнь после Бога, в оформлении которого были использованы заставки МТВ. В 1995 г. К. опубликовал более удачный роман Рабы Майкрософта, который родился из истории о шести служащих компании Майкрософт. По мотивам романа был снят получасовой видеофильм Близкий друг, в котором отразились особенности коуплендовского стиля: легкий юмор и пристрастие к ироническому использованию клише масс-медиа, характерные для писателя современной эры.
Неологизм поколение Икс распространился ныне до такой степени, что вскоре его будут писать (если уже не пишут) в подъездах и на заборах. Однако, как это бывает сплошь и рядом, популярность термина далеко не означает понимания того, что он выражает, – так некогда Фимочка Собак щеголяла заковыристым словом гомосексуализм перед своей подругой Эллочкой Щукиной. Существует ли вообще поколение Икс, и если да, то в какой действительности? Скрывается ли за этим термином некая универсалия или же это название мимолетного поветрия в одной, отдельно взятой стране?
24-я буква латинского алфавита с давних пор служит общепризнанным иероглифом неизвестной величины (истинное значение которой может быть любым), универсальным заменителем полного имени, псевдонимом тайны. Можно увидеть в ней и некоторый намек на гонимость и неприкаянность. Крестный отец иксеров, канадский романист Дуглас Коупленд , заглавие для своего романа попросту позаимствовал: ведь именно так в Британии начала 60-х называлась серия бульварных книжек о рассерженной молодежи, а позже – группа популярного американского панкера Билли Айдола. Для Коупленда поколение Икс было явлением вполне конкретным и служило общим знаменателем для персонажей его романа: он писал о своих младших калифорнийских сверстниках, так называемых слакерах – говоря современным языком, пофигистах.
Коупленд имел в виду прежде всего их быт – с отсутствием привлекательной карьеры и определенных жизненных перспектив, с неустроенностью, которая, за неимением альтернатив, постепенно превращается в жизненное кредо, сочетающее иронию по отношению к обществу с беспомощностью перед его лицом, неприятие никаких ценностей – с полным отсутствием установки на протест. В еще большей степени, чем о самих слакерах, роман этот – об их языке, изобилующем многочисленными словечками, возникающими и исчезающими как пузырьки пены в бурном информационном потоке, специфическая насыщенность которого воспринимается как особая примета конца тысячелетия. Отсюда – примененный Коуплендом метод глосс, когда речь персонажей сопровождается отдельными вставками на полях – подобно тому как течение телевизионной передачи перебивается вставками рекламы.
