— Так, если меня муж твой сторожит на всех подходах, — возразил я, начиная стаскивать с неё тесную кофточку, — к тебе каждый раз как на войну.
— Да, он в рейсе опять. Ой!
— Что такое?
И в комнате вдруг стало гораздо светлей.
— АГА! — сказал кто-то неподалёку страшным загробным голосом, не предвещающим нам ничего хорошего, — АГА!!!
В трёх шагах от нас, в открытом дверном проёме стоял находящийся сейчас в рейсе Наташкин муж и испепелял нас обоих пылающим взглядом. Нет, так-то сам Метелицын, особого впечатления обычно не производит: небольшого росточка, лопоухий с острым личиком серого цвета — этакий типичный гопник недомерок. Но когда вы держите в своих руках груди его жены, а он в своих руках держит пожарный топор, всё как-то становится по-другому. Я даже на секунду, малодушно зажмурился: вдруг это просто новый сон на майоровском диване. Но злобный Метелицын с побагровевшими от ярости растопыренными ушами, походивший сейчас на взбесившегося чебурашку, никуда не исчез.
— Попалась проститутка? — зловеще продолжил чебурашка, — думала, я тебя не выслежу? На иномарках, падла, катаешься? — и он потряс над головой топором.
«Нет, всё-таки не сон», — подумал я, и Наташкины груди выскочили из моих рук. Но с другой стороны, претензии пока вроде высказывались только Метелицыной. Может, меня не будут вмешивать во внутрисемейные разборки? И я поправил на Наташке кофточку.
— Хана вам обоим, — Метелицын таки включил меня в список будущих жертв, — сейчас порублю в щепки вместе с диваном.
— Дима, успокойся! — взвизгнула Наташка, — я тебе всё объясню!
В ответ на это Дима сделал один шаг вперёд.
— Я на работе здесь! Человеку плохо на диване стало! — продолжала взвывать Наташка к логике чебурашки, — я ему оказывала первую помощь.
— Мне действительно было плохо, — пояснил я, но у этого придурка логическое мышление, видимо, отсутствовало напрочь.
— Тебе сейчас по настоящему плохо будет, — посулил он мне и многообещающе провёл пальцем по щербатому лезвию, — даже «скорая» не поможет.
— Да не было у нас ничего! — взмолилась Наташка, — в этот раз…
Зря она так, конечно, зря! Начало предложения было ещё неплохое, но вот конец её мужа просто взорвал.
— Ах, в этот?!! — и топор взметнулся над нашими головами.
— Помогите! Убивают! — заорала в ответ Наташка с такой силой, что на окне заколыхались занавески. Оглушённый акустическим ударом её муж на несколько секунд затормозился. Эти секунды нас спасли.
— Всем лежать! Работает ОМОН! — раздался зычный рёв из коридора. Затем оттуда же послышался грохот, как будто на пол уронили что-то тяжёлое, а затем донёсся дьявольский смех, — а мы уже лежим, — весело сообщил кто-то, — Серёга в атаку!
Метелицын растерянно опустил топор и повернулся к двери.
— Что за… — пробормотал он.
В дверном проёме появились двое новых действующих лиц: здоровый мужик в расстёгнутой до пупа рубашке и с пистолетами в обеих руках — но этот был хотя бы стоя, а вот второй товарищ вполз в комнату по-пластунски, как боец на учениях, зато без оружия. Товарищей я узнал — это были наши опера взятые Полусековым на подряд. Но вид у них был какой-то чересчур тонизированный, если так можно выразиться.
— Руки вверх! — заорал здоровяк и направил оба пистолета в голову Метелицына, — стреляю без предупреждения!
— И без возбуждения, — глядя на не до конца одетую Наташку, добавил опер, который был снизу.
— И без возбуждения, — согласился детина и щёлкнул курками.
Уши у чебурашки побледнели и он как зачарованный уставился на чёрные кружочки целившие ему в лоб. «Вот пусть теперь топором помашет», — мстительно подумал я, — «мне-то что? Сказали «всем лежать», а я и так лежу», — и принюхался к запаху растворителя, заползшему с комнату вслед за операми, — «неслабо ребята надышались».
Но в этот момент в комнату вдруг заскочил третий опер, и споткнувшись об второго, в корне изменил ситуацию, так как упал прямо под ноги первому — тому который был с пистолетами.
Наташкин муж родился под счастливой звездой, поэтому обе пули проскочили у него над головой. В следующее мгновение он вместе с топором выскочил на улицу прямо сквозь закрытое окно и занавески. После оглушительного грохота выстрелов звон разбитого стекла прозвучал завершающим финальным аккордом.
Опера, несмотря на пребывание в изменённом состоянии сознания, надо сказать, не растерялись. Здоровяк с криком «Стоять!» тоже телепортировался через окно. Третий опер, из-за которого чуть не застрелили Метелицына, также бросился в погоню, но через коридор: я услышал, как он на бегу приказывает кому-то овладеть задним проходом с улицы, чтобы не дать уйти преступнику. Опер, который, как и я, всё это время пребывал в лежачем состоянии, встал, отряхнулся с задумчивым видом и строго спросил:
— А вы что тут, трахались?
— Нет! — сказала Наташка: — Но это же не уголовное преступление, — сказал я.
Слова кого-то из нас двоих, вероятно, показались ему убедительными и он, шаркнув ножкой и пошатываясь, тоже удалился: наверное, чтобы принять участие в погоне за чебурашкой с топором.
Когда крики с улицы затихли, так же как и шум в коридоре, мы с Наташкой пришли в себя. Я почувствовал, что похмелье моё прошло, а Метелицына растерянно сказала: — Обалдеть, рассказать — никто ж не поверит.
Отдых придал ясность моей мысли.
— Так что, платы-то наши отмыли?
— Отмыли, — эхом повторила Наташка, медленно застёгивая пуговицу на своей кофточке, и видимо, всё ещё вспоминая пережитый стресс, — на складе лежат в коробках.
— Тогда дёргаем отсюда вместе с ними, — решительно сказал я и вытащил свой мобильник, чтобы звонить и Михе и «ястребам», — пока здесь вся остальная милиция Октябрьского района не появилась.
В открытое окно моей машины светило яркое мартовское солнце. Воздух тоже явственно попахивал весной, но настроение у меня и Рашида, сидевшего рядом на пассажирском сиденье было отнюдь не весенним. Мы смотрели на недостроенную шестиэтажную бетонную коробку с отсутствующей крышей и негромко вполголоса бранились нехорошими словами. Всё дело было в том, что эта коробка нам больше не принадлежала.
— Давай, хоть выйдем, покурим, — предложил я, прекратив засорять мартовский воздух крепкими выражениями, — да и поедем обратно, что тут ещё смотреть.
Шагинуров мрачно кивнул, ещё несколько раз употребил своё любимое слово в разных вариациях и вылез из машины, хлопнув дверцей.
— Прямо, как и планировали, — закурив, сказал он, — к весне под крышу подвели. Эх…. Ну, как же так?
— Теперь Григорьич должен себе сэппуку сделать, — сказал я.
— Кого? — ошеломлённо спросил Рашид.
— Ну, харакири, — объяснил я, — поскольку не уберёг честь своего господина. В Японии, так всегда делают.
— Тут не Япония, — вздохнул Шагинуров, — да и куда нашему старикану было против этих волков. Ему на пенсию пора, а не с рейдерами воевать.
— Быстро они сработали, — согласился я, — двух месяцев не прошло.
И действительно, в декабре Красников ещё только-только неохотно упомянул про какие-то непонятные проблемы, а уже в феврале у нас арестовали наше строящееся здание. Переезд и третья сборочная линия, естественно, накрылись медным тазом. Эти кочегары с угольной компании в лице упыря Баева взялись за нас всерьёз. Даже приезд президента не помог, а наоборот подстегнул их аппетиты. Хотя шеф всё-таки тогда удачно подсунул ВВП пустую коробочку с кнопкой. Не совсем, конечно пустую, кое-какая начинка там была для оживляжа, но прокатило: губернатора с полпредом не уволили за срыв президентской программы. Потом-то конечно наши ребята всё бы доделали, да и заказы новые светили — но не успели. А всё почему? Да потому что генеральный директор Алексеич и начальник безопасности Григорьич позабыли слова царя Филиппа папы Александра Македонского, что «осёл с мешком золота открывает ворота в любую крепость». И вот этот осёл по фамилии Гоцман, набив свои защёчные мешки золотом, сдал нашу крепость со всеми потрохами этим опытным мошенникам. Хотя ещё большим ослом оказался сам Красников, поделившись с Сашей информацией, которую надо было держать в секрете. Тоже мне, нашёл достойного кандидата на моё место. Вот бог его и наказал, ну, правда, не знаю почему, заодно и мне досталось — семь процентов инвестиций гонконговской фирмы вмиг сказали мне «прощай». У этих угольщиков, оказывается всё схвачено на совесть: и менты и суды. Мгновенно арестовали собственность нашей «International Electronics Group ltd», естественно ту, что была на территории нашей Родины, а она вся была тут — наш шестиэтажный недостроенный теремок. Дескать, подача подложных сведений и введение в заблуждение контролирующие организации. Ну, не могли они, уроды, сделать это на этапе фундамента? На крыше и внутренней отделке мы конечно немного сэкономили — процентов двадцать, а до гонконговского счёта враги вообще хрен доберутся, но утешение из этого всё равно слабое, поскольку на нём всё равно денег нет.
