Его шлепают по щекам забинтованными руками (как эти бинты у Томаша еще не размотались?), не больно, однако ощутимо.
— Томаш? — Рот и горло словно вымазаны липкой карамелью с перьями.
— Он ее забрал, мистер Сет! — в истерике кричит Томаш. — Ее нет! Нужно ее найти! Нужно…
— Она… — Чугунная голова Сета не хочет отрываться от земли.
— Пожалуйста! — Томаш тянет его за локоть. — Я знаю, тебе плохо, но нужно его остановить! Он ее убьет!
Сет смотрит на Томаша, жмурясь от боли в черепе:
— Убьет? А он разве уже?.. Она уже разве?..
— Она выключилась, но дышала. Клянусь, что дышала.
— Клянешься? Томаш, ты не путаешь?..
— И огонек у нее мигал. — Томаш изображает пальцами. — Морг-морг-морг-морг-морг. А до этого ни разу, мистер Сет. Вообще не загорался. И он был красный. Не как наши.
— Почему он ее забрал? — Сет с усилием садится, хотя его сильно мутит. — Что он делает?
— А если он ее переподключит? — в ужасе ахает Томаш.
— Переподключит?
Томаш в отчаянии хватается за голову:
— Я понял, мистер Сет! Нас здесь не должно быть! Ты сам сказал. Мы — сбой. Мы тут случайно.
— А он здесь, чтобы исправлять сбои. — Сет дышит через рот, сдерживаясь, чтобы не вырвало. — Вроде надзирателя. Возвращает нас куда положено.
— Он вернет ее в прежнюю жизнь! — кричит Томаш. — Где она уже мертвая!
— Тогда почему он просто не добил ее здесь? Как ту женщину, про которую она сама рассказывала.
— Может, Реджине только показалось, что Водитель уносил ее подругу мертвой?
— Ох, блин! — вырывается у Сета. — Он вернет ее обратно… Он представляет Реджину, массивную, сердитую, храбрую Реджину, летящую с лестницы, потому что ее толкнул человек, от которого она отбивалась, хотя, по-хорошему, тот вообще не имел права ее и пальцем тронуть.
И ее сейчас вернут обратно прямо в этот момент. Где она снова умрет. Еще раз.
Опираясь на Томаша, Сет поднимается на ноги и смотрит сверху на мальчишку, который готов хоть к черту на рога, чтобы спасти Реджину. И его, Сета, наверное, тоже.
«Это не Оуэн. Это Томаш. А она Реджина. И у нас никого нет, кроме нас самих».
— Пойдем, заберем ее! — хрипит Сет. — И завалим этого урода раз и навсегда.
— Я думаю, он поехал в тюрьму. — Томаш, морщась от боли в руках, поднимает велосипед. — Я слышал, как фургон завелся и укатил.
— А почему не домой к Реджине? — спрашивает Сет, сосредоточенно стараясь не упасть. — Гроб ведь там.
— Не знаю. Может, ему положено присматривать только за теми, кто в тюрьме. И он думает, наше место тоже там.
— Он поджидал нас здесь. Чтобы отвезти обратно.
— Да, — кивает Томаш. — Он знал, что ты придешь сюда. Он знает твои воспоминания.
— Ох, черт, только этого не хватало!
— Нужно поспешать.
— Иду. — Сет делает пару шагов, теряет равновесие, но ему удается устоять.
Томаш смотрит с тревогой, однако взгляд его тут же твердеет.
— Ты должен быть в порядке, мистер Сет. Должен. Даже если тебе совсем худо, нужно ее вытащить. Выбора нет.
Сет останавливается на минуту, закрывает глаза, открывает снова:
— Знаю. Мы не позволим отправить ее обратно. Ни за что.
Глубоко вздохнув, он заставляет себя идти ровнее. Шаг, другой, быстрее — пока не доходит до велосипеда. Перекидывает ногу через раму, в голове короткое затмение, но ничего, проясняется.
— Держишься? — спрашивает Томаш, забираясь на багажник.
— Более-менее.
— Понимаешь, что делаешь?
— Я умею ездить на велике, Томаш.
— Нет. — Томаш утыкается лбом в спину Сета и обхватывает его за пояс, готовясь трогаться. — Вот прямо сейчас понимаешь, что делаешь?
— А что? Что я сейчас делаю?
— Ты кинулся на Водителя, когда он напал на Реджину, — поясняет Томаш. — Я видел. Ты знал, что, может быть, сам умрешь. А теперь ты едешь ее спасать, понимая, насколько он силен и на что способен. Но ты все равно собираешься ее спасать.
— Ну да, само собой, — бросает Сет с раздражением, пытаясь поставить ноги на педали и не свалиться с велосипеда вместе с мальчиком.
— Вот такой ты и есть, — продолжает Томаш. — Ты не тот мальчик, который взамен себя отдает убийце брата. Ты мужчина, который спасет своих друзей. Мужчина, который идет на это без колебаний.
— Друзей… — недоверчиво произносит Сет.
Томаш обхватывает его крепче:
— Да, мистер Сет.
— Друзей, — повторяет Сет уже увереннее.
Сет нажимает на педали, поначалу велосипед виляет под двойным весом, но постепенно ноги работают все быстрее и быстрее.
— Она будет там, — словно молитву твердит Томаш за его плечом. — Мы успеем.
— Мы спасем ее, — обнадеживает Сет. — Не волнуйся.
Он крутит педали, объезжая самые высокие сорняки, подпрыгивая на глубоких трещинах. Они едут к дому Сета, за которым притаилась тюрьма.
— Осторожно! — кричит Томаш.
Из-за кочки с травой вылетает вспугнутый фазан. Сет виляет вбок, чуть не заваливая велосипед, но решимость и целеустремленность уже успели добавить ему сил, и он удерживается. Он довезет их с Томашем до станции. Они проедут по пандусу вдоль путей и проберутся как можно глубже на территорию тюрьмы…
А потом?
Ладно, об этом после, пока главное — добраться дотуда. Сет прибавляет скорости, сворачивая на свою улицу.
Неважно, что правда, а что нет, неважно, что это на самом деле за место, настоящий этот мир или все-таки существует лишь у него в голове, главное сейчас только одно — то, что сказал Томаш.
Друзья.
Да, это правильно. Вот это настоящее. Друзья, которых он точно не смог бы выдумать. С биографиями, на которые у него просто воображения не хватило бы.
Так что, независимо от всего остального, Реджина и Томаш — настоящие.
В памяти всплывают слова Реджины, и Сет повторяет их про себя твердо, как клятву: «Помни, кто ты такой. И вперед без раздумий».
Они заносят велик по лестнице между домами, перетаскивают через платформу и спускают на кирпичный пандус. Томаш снова обхватывает Сета за пояс, и они быстро преодолевают короткий отрезок до бреши в тюремной стене.
— Почти добрались, — заметно нервничая, бормочет Томаш, когда они пропихивают велосипед в пролом.
— Вряд ли у тебя есть план, да? — на всякий случай спрашивает Сет.
— Ага! — досадливо улыбается Томаш. — Теперь, значит, интересуемся? Когда Томаш столько раз помог нам унести ноги и подкинул массу гениальных идей… Теперь оценили наконец?
— Так есть план? — повторяет Сет, укладывая велик по другую сторону забора, перед лабиринтом пробитых оград.
— Нет, — смущенно признается Томаш, и вид у него становится совсем детский.
— Сколько тебе лет все-таки?
Томаш смотрит на унылые хохолки травы, торчащие из бетона:
— Перед тем как очнуться, мне шел двенадцатый. Как здесь считать, не знаю.
Сет берет его за плечи и разворачивает к себе лицом:
— Считай по поступкам. По ним ты настоящий мужчина.
Томаш на секунду отводит глаза, потом кивает сурово:
— Мы ее спасем!
— Спасем.
Они забираются на велосипед и несутся под горку. Три тюремных корпуса, обрамляющие площадку, при свете дня кажутся меньше. Вместе с темнотой исчезли бесконечные воображаемые закоулки, которые могли в ней скрываться.
«Нет, бесконечные закоулки все под землей», — поправляет сам себя Сет.
— Почему именно под тюрьмой? — задается он вопросом на ходу. — Больше негде было?
— Может, потому что тюрьма надежная? — предполагает Томаш. — И это место должно быть надежным тоже, чтобы все спали без помех. Логика есть, хоть и жуткая.
— Интересно, когда нам здесь наконец попадется не жуткая логика?
— Не знаю, мистер Сет. Надеюсь, что скоро.
Они доезжают до конца дорожки, подскакивая на заросших колдобинах, и приближаются к первому корпусу.
— Не слышу двигателя, — говорит Сет.
Соскочив с велосипеда, они осторожно выглядывают из-за угла на площадку, но там ничего нет — ничего необычного, по крайней мере. Днем здания смотрятся еще более суровыми и неприступными.
— Мы думаем, что она там, внизу? — уточняет Томаш.
— А где еще?
Томаш кивает:
— Тогда ты иди и забери ее, а я поищу фургон.
— Что? — Сет, опешив, даже переспрашивает не сразу. — Спятил?
— Он наверняка где-то здесь. У него тут стоянка.
— И что ты с ним сделаешь?
— Не знаю! Но пока у нас никаких идей. А это хоть что-то.
Сет хочет возразить, однако ничего не идет на ум.
— Главное — не пускай к ней Водителя, — говорит Томаш. — Я поищу что-нибудь нам в помощь. А если не получится… — Он пожимает плечами. — Тогда я вернусь, и мы оба погибнем в бою.
Сет морщит лоб:
